Апокалипсис завтра

– Дедуля, здорово! – бугай осмелел, увидев, что старик один и беспомощен. Курьер подошёл к кровати, снял с плеча рюкзак и небрежно бросил его на пол. При падении отчётливо послышался звук бьющихся яиц. – Жратва подъехала, старикан! Подъехала жратва – открывай ворота! – здоровяк захохотал. Годнюков отвел взгляд в сторону. Курьер перестал смеяться, ему не понравилось, что пенсионер не смотрит на него. – Э-э, дедуля! Алло, есть кто в будке?! Ты что, не хочешь пожрать кайфовой просроченной хавки?! Я тут припас специально для тебя! Зырь! – озлобленный молодчик открыл свой рюкзак. – Та-ак, посмотрим… Что тут у нас самое вонючее?! А-а-а! Вот! Протухший салат с бобами! Фу, бл..ь, воняет так, что щас блевану!

Доставщик открыл контейнер, схватил деда за челюсть, открыл ему рот и стал прямо из посудины, без ложки засыпать в старика вонючий салат. Годнюков со слезами на глазах давился, жевал, половину выплёвывал.

– Вот так вот! Жри, падла! Жри, хреносос! Жри, пока не сдохнешь, бля..на! Жри говно! Ты сам говно и должен жрать говно! Жуй, сука!

Василий не выдержал, его стошнило. Он чуть не захлебнулся своей рвотой. Бугай брезгливо отскочил от него в сторону. Бросил в старика оставшийся салат, отряхнул руки.

– Фу, бл..ь, какой же ты мерзкий! Свинья корытная! Ненавижу вас, старых пердунов! Что, пожрал?! Приятного аппетита! – детина харкнул сверху на Годнюкова, поднял с пола свой рюкзак и ушел.

Василий лежал на кровати, весь уделанный в протухшем салате и собственной блевотине. В комнате стало тихо. За окном снова послышалось пение птиц. Годнюков молча смотрел в потолок, очень редко моргая.

Дом № 13.

Август. Странный месяц. Лето должно вот-вот кончиться. Но в августе время будто бы останавливается. Вся природа замирает вокруг: не дует ветер, не идут дожди, не летают птицы. Невидимое солнце излучает застывший жёлтый свет. Идёшь по улице словно в нарисованном пейзаже, на мертвой обездвиженной картине.

Каждый август в Октябрьском районе города Н. без вести пропадали люди.

Ученик восьмого класса Петя Шостин солнечным августовским днём возвращался из школы домой. Шёл он тем же маршрутом, что и всегда, – по городской улице Гурьевской, состоящей из частных домов (в основном старых одноэтажных избушек). Торопился, предвкушая встречу с домашним котом Васькой. Петя, будучи хулиганистым мальчиком, частенько шалил: устраивал различные пакости взрослым, издевался над домашними животными. Сегодня, скучая на последнем уроке, он придумал новое развлечение. Юный изверг решил смастерить небольшой планёр, привязать к нему беднягу Ваську и отправить в полёт над глубоким оврагом. Петя насвистывал себе под нос выдуманную мелодию, шёл с прискоком, обдумывал, из чего соберёт летательный аппарат. На привычный серый частный сектор особого внимания не обращал.

Но вдруг все его мысли разом улетучились. Он удивился почему. Остановился. Посмотрел направо и замер как вкопанный. На привычном пустыре, где уже много лет лежала одна и та же куча мусора, поросшая травой, стояла большая деревянная бревенчатая изба. Серый сруб давно покосился от времени, резные ставни на окнах провисли. На кривой крыше местами росла невысокая трава. Ступеньки крыльца сгнили и вросли в землю. На входной двери вместо ручки красовалось большое железное кольцо. В окнах было темно.

Петя неожиданно почувствовал непреодолимый магнетизм, исходящий от таинственного дома. Мальчишке было страшно, но он ничего не смог с собой поделать, ноги сами понесли его внутрь. Походка его в этот момент напоминала движения зомби: ожившие нижние конечности сами по себе неуклюже переступали, влача непослушное тело за собой. Уже стоя на крыльце, Петя подумал закричать, позвать на помощь, но какая-то неведомая сила не позволяла ему раскрыть рта. Трясущейся рукой он взялся за холодное кольцо и потянул на себя. Дверь со скрипом отворилась, и мальчик шагнул в темноту. Через секунду дом исчез. Местная дворняга забежала на пустырь, где только что стояла таинственная изба, "сделала свои дела" на кучу мусора и побежала дальше.

В большой комнате царил полумрак. Ощущались неприятная сырость и холод. Петя сквозь ужас от происходящего удивился, что за окнами висела чернота, хотя секунды назад на улице стоял солнечный ясный день. Ближе к окнам располагался большой овальный стол, накрытый белой скатертью, сервированный дорогими серебряными столовыми приборами и красивыми фарфоровыми тарелками. Посредине стола стоял подсвечник с несколькими горящими свечами, которые и являлись единственным источником света в комнате. За столом сидели трое мужчин. Первый – высокий, в нарядном кафтане и треугольной шляпе, с небольшими аккуратными усиками на лице – читал газету. Второй – сгорбленный старик в чёрной схиме, остроносый, с заостренной бородкой – точил лезвие небольшого полукруглого топорика. Третий – небольшого роста, в сером кителе с погонами, с густыми грузинскими усами на лице, курил трубку и поглядывал на остальных. Петя видел этих людей в учебниках истории, но его мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза. Парализованный от шока мальчишка стоял перед ними и молча смотрел. Сидевшие же за столом будто не замечали его.

– Удивительно, господа! Вы только послушайте, что пишут! Британцы построили непотопляемый лайнер "Титаник" с двойным дном! – с горящими глазами воскликнул высокий мужчина в треуголке. – Ну ничего, ничего! Мы тоже не лыком шиты! Ещё лучше построим! Сейчас верфи наладим, такой флот создадим, все обзавидуются!

– Ошэнь праэльно, ошэнь праэльно… – грузин указал вынутой изо рта трубкой на мечтателя. – Вот, пасматрытэ, таарэщ Хрозный, какой яркэй прымэр настаащэго патрэатызма!

– Непотопляемый… Не бывает ничего вечного! На каждом шагу подстерегают нас заговорщицкие предательские внешние обстоятельства… – чёрный монах провёл бруском по лезвию топора, проверил остроту пальцем.

В этот момент в дальнем конце комнаты отодвинулась тёмная ширма и из мрака явилась на свет свечей полная одноглазая женщина с чёрной повязкой на незрячем глазу. В руках она несла металлическое блюдо, накрытое крышкой. К ужасу Пети Шостина, эта раздобревшая кухарка с двойным подбородком заметила его и улыбнувшись подмигнула. Блюдо она поставила посреди стола, сняла крышку. В качестве обеда там оказался пухленький белый младенец. Ничего не соображающий, он сучил ножками, сжимал кулачки и гукал. Сгорбленный старик с острой бородкой отложил камень в сторону, в тусклом свете свечей блеснуло лезвие и голова младенца отделилась от тела. Грузин в сером кителе сунул трубку в рот и свободными руками медленно похлопал в ладоши. Высокий в треуголке сначала поморщился:

– Ч-чёрт вас дери! Не люблю я этого! Надо было герра Гитлера пригласить, ему бы понравилось…

Но через мгновение он воспрял духом.

– Что ж, кушать подано, господа! Приступим!

Чёрный палач поднял окровавленную головку младенца, повернул её лицом к Пете. Мёртвая голова внезапно распахнула глаза и уставилась на обезумевшего от ужаса мальчишку. Она открыла маленький ротик, из которого вытек ручеёк крови, и произнесла грубым дьявольским голосом:

– Ты следующий!

Громко захохотала жирная повариха. Её гогот всё усиливался, через секунды он уже сотрясал стены избы. У Пети Шостина перед глазами исказилась и поплыла картинка, закружилась голова и через мгновение он провалился в темноту. Больше Петю никто никогда не видел.

Август молчал. Тянулись в свете закатного красного солнца длинные белые нити паутин на высокой траве. Пустовало одинокое шоссе. В частном секторе опустели улицы.

Бездельник Николай Силачев вышел из дома, поддавшись странному импульсу. Он вообще не любил гулять. Предпочитал сидеть дома, смотря бесконечные фэнтезийные сериалы по телевизору. От такого образа жизни Коля неслабо раздобрел. И сейчас, тяжело дыша и с трудом двигая толстыми ногами, он не мог понять, какая муха его укусила и куда его понесло в такой сонный августовский день.

Магнит привёл его на Гурьевскую улицу, на большой пустырь между домами. Парень покачал головой, усмехнулся про себя: "Припёрся на кучу мусора посмотреть". И уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг почувствовал, как воздух потяжелел и остановился. Мурашки побежали по спине. Коля медленно посмотрел назад. На месте пустыря стоял большой старый дом из серых брёвен. Будто загипнотизированный, парень направился к двери с железным кольцом вместо ручки. Больше Колю Силачева никто не видел.

Август стелился густым туманом по тёмным улицам частного сектора. Август тихо плыл корягой по маленькой речке. Август сжигал безмолвным светом прилетевшую к лампе бабочку.

Аня Андреева не подчинялась августовскому мерному течению. Девочка была активная и весёлая, пела и танцевала, участвовала в школьной самодеятельности. Она, как зажигалка, излучала яркий свет даже в кромешной тьме и заряжала своей энергией других. Проблем для неё не существовало: девчонка легко их разрешала с улыбкой на лице. Старшеклассница не обращала внимания на окружающий её мир. Вот и сегодня, в хмурый дождливый августовский день, она плыла в своём счастливом коконе, не замечая луж и влажности одежды. Не замечая старого серого бревенчатого дома, появившегося ниоткуда на бывшем пустыре. Проходя под его окнами, Аня слушала в наушниках песню Иванушек "Тополиный пух" и с радостью пританцовывала. Она не видела, как позади неё вдруг распахнулись древние ставни, из мрака окна высунулись чёрные нечеловеческие, покрытые шерстью руки с когтями на пальцах. Вмиг они схватили школьницу за голову и утащили внутрь. Ставни сами молниеносно закрылись. Через секунды дом исчез. На тротуаре перед пустырём остался лежать Анин рюкзак розового цвета.

Август хоронил мёртвых. Отправлял их в бесконечное путешествие по реке забвения. Скоро после него придёт унылая, но всё же шумная осень. И люди, чтобы согреться, оживут, начнут копошиться, занимаясь делами мирскими.

Однако на календаре значилось только 25 августа. И смерть затаившись высматривала своих детей.

Алексей Стрельничев, молодой парень с красным дипломом, окончивший университет по специальности "Уголовное право", совсем недавно вступил в должность следователя по Октябрьскому району города Н. Его предшественник ушёл на заслуженную пенсию. Поэтому дела о пропавших без вести людях перекочевали на стол начинающего Шерлока. В документах по последней исчезнувшей школьнице Ане Андреевой сыщик вычитал сведения о том, что на улице Гурьевской был обнаружен её ранец. Алексей, отличающийся от остальных сотрудников полиции подлинным рвением и интересом к своей профессии, решил прогуляться к месту нахождения рюкзака. Вдруг удастся найти или заметить ещё что-то важное, какую-нибудь улику.

Обеденное солнце застыло на небе, словно нарисованное маслом на холсте. Тускло-жёлтое как старое сливочное масло. Следователь подошёл к пустырю. Взглянул на заросший травой мусор. Обошёл тротуар, поискал следы. Ничего не найдя, Алексей присел на корточки над местом, где лежал рюкзак. Достал сигарету, закурил. И вдруг обомлел: табачный дым замер в воздухе. Парень почувствовал, как потяжелел воздух и увидел, что на тротуар легла тень. Сыщик повернул голову, и сигарета выпала у него изо рта от изумления – на месте пустыря стоял теперь огромный бревенчатый древний дом. С минуту пребывая в полном недоумении, Алексей молча смотрел на него. Придя в себя, он заметил на доме табличку: "ул. Гурьевская, 13". Стрельников вынул из кармана телефон, открыл навигатор и не удивился, когда программа показала на этом месте пустырь и сообщила, что адреса "Гурьевская, 13" в городе Н. не существует. Молодой сыщик попытался ещё раз закурить, но зажигалка не давала огня. Алексей бросил новую сигарету на землю, выматерился, достал из кобуры пистолет и вошёл в несуществующий дом. После того как за ним захлопнулась скрипящая деревянная дверь, дом испарился. Больше Алексея Стрельничева никто никогда не видел.

В тёмной комнате за овальным столом сидели трое, вырываемые из мрака тусклым светом свечей, горящих на подсвечнике. Огромный африканский лев читал газету, держа её в когтистых лапах. Рядом с ним чёрная громадная кобра точила кончиком хвоста свои клыки. Замыкала троицу серая гиена. Она улыбалась и дымила трубкой.

– Господа, послушайте, что пишут в газете! Горбачёв продал СССР американцам… – прорычал лев.

– На кол посадить предателя – это первое дело! А потом и всех его подельников… – прошипела змея.

– Ошэнь праэльна, ошэнь праэльна! Я думаю, таварэща нужна р-расстрэлять… – вынув трубку изо рта, констатировала гиена.

Вся эта троица не обращала внимания на парализованного Стрельничева, забывшего про свой пистолет. В дальнем конце комнаты отодвинулась ширма, появилась на свет толстая одноглазая повариха. Она подмигнула Алексею и поставила на стол металлическое блюдо. Открыла крышку. На тарелке оказался маленький земной шар. Лев радостно отбросил газету.

– Наконец-то! Всегда мечтал господствовать над всем миром! Сила правителя в его величии! – царь зверей полоснул острыми как бритва когтями по планете Земля. Из шарика полилась кровь, потекла по белой скатерти. – Кушать подано, господа!

Змея, зашипев, кинулась и проглотила весь земной шар целиком. Он исчез в черной глотке и стал медленно проваливаться в длинное чешуйчатое туловище. Гиена бросила в сторону трубку и принялась слизывать со стола свежую кровь. Кобра отрыгнула и только теперь вперилась взглядом жутких чёрных глаз в Алексея. Сатанинским голосом она прорычала:

– Ты следующий!

Жирная кухарка залилась диким хохотом, которого Стрельничев уже не слышал, утопая в темноте.

Война.

Чёрный дым.

Дрожь земли.

Серое небо.

Запах гари.

Ручеёк крови на пыли.

Ковёр из гильз.

Тишина.

Из-за контузии она временами наступает. А через мгновение у Ивана снова разрывается голова.