Мир колонизаторов и магии: Практика

В комнату, которую я делил вместе с Винсенте и бароном Алонсо Пересом, я вернулся уже глубоким вечером, проигнорировав общую вечернюю трапезу.

– Где это ты так долго бродил, Гарсия? – обратился ко мне барон.

– В конюшне, коня осматривал, да покормил его.

– А почему у тебя щека одна красная?

– Это какая? – завертел я головой.

– Да обе красные!

– Жарко там. Конь неспокоен, наверное, переволновался за него.

– А может, ты выпил, да подрался с кем?

– Послушай, Алонсо, а тебе не всё ли равно?

– Конечно, всё равно, а ты расскажешь ещё, как дрался с пиратами?

– Расскажу, – нехотя буркнул я. Уже достал этот барон, мало того, что сестру Винсенте увёл, так ещё и любитель послушать разных историй, как малое дитё, ей Богу. Я уже ему все сказки, которые с детства знал, рассказал, интерпретируя под этот мир, а ему новых подавай. Раскроет рот, как ребёнок, и слушает. Чёрные глазки горят, уши, как у слона растопырены, даже от вина отказывается. Такое вот опасное дитё.

Рассказав ему историю, как мы удирали от пиратов, которую слушал и Винсенте, ходивший, словно сам не свой, я завалился спать. Надо бы ещё разобраться, почему Винсенте такой странный, но это уже завтра. Даю шесть против двух, что, судя по его обалделым глазам, он влюбился. Имеет право, а кто право не имеет, тот… И я погрузился в крепкий, без сновидений, сон.

Глава 2. Ссора

Мерседес с Элеонорой лихорадочно переодевались, им только что сообщили, что этот противный Гарсия собирается идти в конюшню, самый удобный момент поймать его врасплох!

Женщины вообще долго одеваются, но так это женщины, а не любопытные девицы. Скинуть с себя длинные платья было делом пары минут, тем более, помогая друг другу. Вот быстро одеться было сложнее, и они пренебрегли шнуровкой корсета.

Ничего страшного, грудь не сильно видна, это даже лучше, будет, чем проверить идальго, интересны они ему или нет. Обеих девиц охватил азарт. Каникулы они провели скучно, изредка выезжая на великосветские приёмы, да гуляя по своему поместью. Ничего интересного, в будущем их планировали отдать замуж, но в качестве невест хоть и стали уже рассматривать, но пока не лезли с необходимостью обязательной помолвки.

Элеоноре отец всё никак не мог подобрать подходящую пару, и она терпеливо ждала его решения. Да и академию ей нужно было обязательно закончить. Правда, помолвка сама по себе – это ещё не свадьба, потому и возможна заранее. Но пока ей везло.

С Мерседес все было намного сложнее, ей пару отец уже подыскал, и даже не одного, а несколько вариантов, но она отпугивала будущих родственников своими дерзкими манерами, явным непослушанием и другими качествами, которые не нравились родителям женихов.

Женихам, правда, она нравилась, вплоть до того момента, пока не начинала смеяться им в лицо или грубить. Приходилось отцу даже пару раз извиниться за неё перед родителями претендентов. В конце концов, от неё временно отстали, надеясь, что пока учится в академии, перебесится.

Тем не менее, такое поведение насторожило её мать, в один из вечеров вошедшую в комнату дочери и приказавшую ей раздеться. С видимым удовольствием оглядев хрупкое тонкое тело, начинавшее уже активно расцветать, родительница строго спросила.

– Надеюсь, Мерси, я не буду подвергать тебя унизительной процедуре, но твоё поведение мне не нравится, ответь, ты давала кому-нибудь трогать своё тело?

– Нет! – вспыхнув, как алая роза, ответила девушка.

– Хорошо, значит, твой цветок ещё не сорван, или я ошибаюсь?

– А, э, что ты имеешь в виду, мама?

– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду, гадкая девчонка. Ты уже девушка и прекрасно понимаешь, какой цветок могут с тебя сорвать мужчины.

Мерседес вспыхнула ещё сильнее, яркая краска залила не только её лицо, но и всю шею, и даже забралась на небольшую острую грудь.

– Нет! Как ты могла подумать такое, мама. Нет! – у неё из глаз брызнули горячие слёзы обиды.

– Ну, не сердись, Мерси, – и Мария Грация обняла её, спрятав лицо дочери у себя на груди, – я же переживаю за тебя. А твой отец уже начал подозревать неладное. Ты же знаешь, стоит ему приказать, придут служанки и силой осмотрят твоё тело. Мне бы не хотелось, чтобы это произошло с тобой, очень не хотелось.

– Нет, мама, я даже не целовалась.

– А вот этим бы я не стала гордиться. Никто тебе не запрещает целоваться, но поцелуи бывают разными. Это целое искусство, моя дорогая. Есть мимолётные поцелуи, лёгкие, как вечерний бриз, есть равнодушные, ни к чему не обязывающие, холодные, как северный ветер. Есть страстные, испепеляющие, словно обеденный зной, а есть те, которые мужчины не могут забыть всю жизнь и лишь только с его помощью можно привязать к себе мужчину навек. И здесь понадобится магия, но чуть-чуть. Да, дорогая, но эти поцелуи могут быть и смертельными, если ведьма сможет вложить в него не только сладость своих уст и женское начало, но и сладкий яд своей ненависти. И, судя по тебе, ты одна из этих красоток.

– Ведьмин поцелуй! – прошептала еле слышно Мерседес.

– Умная девочка, да, он так и называется. Мужчины боятся его, потому как в девяносто девяти случаях его используют, чтобы влюбить в себя мужчин, и только в одном для того, чтобы убить.

– А почему они тогда боятся его?

– Глупая, да потому, что для большинства из них страшна не смерть, а возможность связать свою судьбу с той, которая им не нужна или не интересна. Но тебе это не грозит, с тобой любому будет интересно, даже, я бы сказала, чересчур интересно. Ха, ха, ха, – и она весело рассмеялась.

– Одевайся, глупенькая, и выкини своего идальго из головы, он не ровня тебе.

– С чего ты взяла, мама? Какой идальго? – вспыхнула уже в третий раз Мерседес.

– Не делай из матери дуру, да и все твои уловки слишком очевидны. У меня есть люди, которые рассказывают, что ты делаешь и чем ты занимаешься в академии. Бойся, глупая! – и Мария де Сильва шутливо погрозила дочери тонким пальчиком.

– Мама!

– Не надо вопросов, моя дорогая, я всё вижу, у него есть шанс, он удачлив, храбр и, можно сказать, что красив, но он безроден. Если бы у него был титул, а в кармане дыра, это было бы не так страшно. Твой отец богат, и дал бы за тебя приличное приданое. Но у твоего возлюбленного нет никакого титула и шансы получить его минимальны.

– А если он сможет получить титул?

– Ну, тогда и поговорим, моя девочка, а сейчас уже поздно.

– Но, мама! Какой должен быть у него титул?

– Виконта будет вполне достаточно.

– А если он станет бароном?

– Барон? Фи, это чересчур мелко, но… Но если он будет очень богатым бароном, то тогда, да, мы сможем помочь ему, ради тебя, получить другой титул, за его, разумеется, деньги. А сейчас, спать, негодная девчонка. Спать! – и мать сурово посмотрев на младшую дочь, вышла из комнаты.

Одевшись в костюмы для фехтования, обе девчонки рванули из комнаты, как наскипидаренные. Если бы их действия видели родители, то ни в жизнь не поверили бы, что их недотроги и красавицы могут так быстро одеваться и бегать.

Забежав за конюшню, девушки издалека увидели, как Эрнандо Гарсия остановился, следуя вместе с Алонсо Пересом, и они разговорились с одним из общих товарищей. Вскоре идальго это надоело и он, откланявшись, направился прямо к конюшне.

Отдышавшись и выждав удобного момента, предварительно не забыв оглядеть себя со всех сторон, заговорщицы буквально выпрыгнули из-за угла, значительно ошарашив своим неожиданным появлением идальго.

Его реакция и произведенный эффект им понравились, пусть и неосознанно. А дальше всё пошло не так, как они планировали. Узнать-то они узнали все, что хотели, а вот цели своей так и не добились. А цель была проста, покрасоваться перед парнем и ощутить его бессилие перед их красотой и недоступностью.

Глядя вслед уходящему от них Эрнандо, они бесились и не знали, что делать, а если девушка не знает, что делать, то она плачет. Элеонора была взбешена холодной яростью, а вот Мерседес что-то совсем расклеилась. Здесь могли быть свидетели, и девушки, с трудом сдерживая себя, чтобы не побежать, быстрым шагом удалились в свою комнату.