(Не)добрый молодец: Зимогор

С каждым часом становилось всё темнее. В конце концов, Вадим плюнул и остановился под огромной елью. В мешке у него лежал небольшой топор и, срубив несколько молодых елей, он стал готовить себе ночлег. Расчистив землю от хвои, он сложил сучья шалашиком, щедро насыпал сверху сухой хвои и поднёс спичку. Вскоре запылал яркий костёр.

В свете огня Вадим ещё долго собирал и таскал топливо на ночь. Он вырубил вокруг почти все тонкие деревья и соорудил из этих стволов пирамиду.

Упарившись, присел отдохнуть. Забулькал кипятком котелок, показав, что пора бы и ужин сготовить. Белозёрцев кинул туда пару горстей перловки и несколько вяленых рыбёшек. Уха будет. Жаль, о картошке здесь не ведали. А то получилось бы вкусно. «В следующий раз, – подумал он, – надо наловить рыбы в ручье». А до темноты нужно шалаш доделать, пока ещё оставалась такая возможность и силы.

Яркий и сильный огонь распугал в округе всю живность. Еловые ветки горели весело и с треском, раскидывая во все стороны быстро сгорающие угольки. Так можно и весь лес поджечь, но стояла прохладная погода, почва вся влажная, и искры быстро гасли, не принося никакого вреда.

Пока готовилась еда, Вадим обложил пирамиду лапником, не забывая перекрещивать ветки между собой. Часть лапника пошла в костёр, часть на спальник, получился вполне себе сносный шалаш. Глубокой ночью Вадим поужинал и стал готовиться ко сну. Время медленно приближалось к полуночи, и что-то подсказывало, что ночь опять преподнесёт ему сюрпризы. Днём он полез в свой кошель, проверить золотые монеты, и одной не досчитался.

Кошель был прочный, без дырок, монетка сама вывалиться не могла, количество он помнил абсолютно точно, из этого напрашивался весьма однозначный вывод: сон, что приснился ему ночью, всё же оказался явью. Это нервировало. Достал он и тот кошель, что забрал у мертвеца с кинжалом, в нём лежало пара цветных камешков, маленьких перстенёк с жемчугом, и немного серебряных монет. Короче, ничего особенного. Что за камешки, он определить не смог, один из них оказался зелёного цвета, другой синего. Сыпав обратно их в кошель, он задумался.

Костёр понемногу угасал, и пора бы уже на боковую, когда Вадим заметил какое-то смутное движение. Яркое пламя не давало возможности рассмотреть в темноте, кто это мог быть. Только иногда, то здесь, то там блестели отражённым светом чьи-то глаза. На янтарного цвета глаза лешего они не были похожи, и это успокаивало, но не сильно. Как-то не логично лесному зверю хороводы возле огня водить!

Вадим подкинул в костёр пару больших ветвей лапника, отчего огонь взметнулся высоко вверх, осветив всю вырубку. Зверь или существо не ожидало этого и, подпрыгнув от неожиданности на месте, метнулось в спасительную темноту, исчезнув под ближайшей елью. Было оно некрупное, с мехом рыже-чёрного окраса и пышным хвостом, как у лисы.

Рассмотреть получше Вадиму не удалось, но это явно не лиса. Пожав плечами, он бросил несколько тонких брёвен в огонь и полез в свой шалаш спать. Защита еловых лап будет явно недостаточна, но другого выхода он тоже не видел, авось пронесёт! Положив рядом с собою меч и кинжал, он прикрыл глазами веки, внимательно вслушиваясь в суровую тишину леса.

***

Роса, как называла её бабка, а в действительности Роксолана, улепётывала от огня со всех ног. Отбежав, она быстро обратилась в человека и оглянулась назад. На фоне пламени виднелась худощавая человеческая фигура с длинной железякой в руке.

Роксолана была любопытна. Сегодня она полдня ходила за юношей и осталась даже на ночь, чтобы проследить за ним и заключить договор, но не случилось. Глаза до сих пор болели от яркой вспышки огня. В таком состоянии ей надо скорее вернуться домой, пока не проснулся хозяин леса или те, новые, что пришли совсем недавно.

Она втянула чумазым носиком воздух. Множество разных запахов и ароматов без труда проникли в него. Этот спектр запахов оказался настолько богатым, что обычному человеческому носу никогда не будет доступен.

Нос Белозёрцева не мог обонять и половину того, что ощущала Роксолана. Запах влажного перегноя и свежесрубленных елей, грибной плесени и медведя, который прошёл здесь ещё вчера. Запах мышиного помёта и самих мышей, насекомых, дождевых червей, коры и леса, всё распознавал нос Росы.

Но не эти запахи её интересовали, её интересовал запах золота. Запах до того здесь редкий, но столь нужный сейчас. От незнакомца ощутимо им веяло. Было у него и серебро, но хозяину нужно именно золото. И чужим тоже. У пришлого человека было золото, а у Роксоланы и её бабки нет. Леший уже выкупил себе жизнь за то, что посидел одну ночь с незнакомцем.

Да, он выполнил свой уговор, а потом завёл обратно человека, наслав на него медведя. Дальше всё было просто. Закружив ему ноги, леший дал возможность и остальным заключить договор с человеком и откупиться, а то и натравить на новых жителей старого леса. Все они боялись неведомого и тех странных мертвяков, что притащил с собой новый друг хозяина старого леса.

Она не завидовала человеку. Да, он смог дойти до них и остаться невредимым, но теперь ему нужно постараться ещё и выйти отсюда, и выйти живым. Внезапно её обоняние донесло свежие запахи. Это явилась свора новых жителей старого леса, а привёл их одержимый. Больше ей делать здесь нечего. Жить человеку осталось совсем недолго, и она ничего не могла с этим поделать. Эх, а золота жаль!

Фыркнув рассерженной кошкой, в самых расстроенных чувствах Роксолана подпрыгнула на месте, ударилась об пень и, обернувшись животным, помчалась вперёд. Вскоре полурысь-полулисица скрылась из глаз. Бежала она быстро и примерно через час выбежала на небольшую уютную полянку, сбоку которой притулилась избушка, сделанная на обрубке высокого дерева.

Когда-то вместо обрубка стоял огромный дуб, но время и нечеловеческие руки сделали из него основу дома, что и насел на него со всех сторон, обняв, как родного брата. Больше всего изба, а это была именно изба, походила на охотничий лабаз, только ног у него имелось не четыре, а одна, но зато дубовая.

Роса добежала до дерева и рысью взлетела к избе. Ударившись об дверь, она обернулась девушкой и, накинув на себя соскочившую с неё роскошную шубу, взялась за ручку, дверь, послушно открывшись, впустила её в дом. Сидевший на соседнем дереве старый ворон захлопал крыльями и каркнул во всё горло, выразив своё несогласие с поздним возвращением девушки, но та его не слышала.

– Принесла? – не глядя спросила старуха, которая в это время возилась в избе с травами, ягодами и собранными сегодня орехами. Сама изба не имела ни печки, ни очага. А зачем он нелюдям, что не пользовались огнём? Вместо этого у них имелись полки, шкафы и столы, где они сушили и собирали запасы на зиму. А тепло им давала пища и собственные шкуры, ну или чужие шкуры.

– Нет, – ответила ей девушка. Старуха круто обернулась, прищурив глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками. Зрачки сначала резко расширились, а потом также резко сузились.

– Что так?

– Не успела, – пожала плечами девушка, зябко кутаясь в шкуру. Неуютно ей стало под пристальным взглядом старухи, отдалённо похожей на бабу-ягу. Однако в отличие от сказочного образа у этой старухи все зубы были при ней и весьма крепкие. От злости она даже клацнула ими, угрожающе оттопырив губу.

– Как так «не успела»?! Ты рыскала весь день. Ты могла привлечь его внимание и заключить договор. Нам нужно золото!

– Я знаю! Я не успела! Я хотела сделать это ночью, без свидетелей.

– И?

– Явились чужие, я не успела. Их много, я не успела.

– Дура, – припечатала едким словом старуха и отвернулась. Девушка на секунду расслабилась и отвлеклась, чем и воспользовалась старуха. Щёлкнув пальцами и пробормотав арию на незнакомом языке, она сорвала с девушки шкуру. Та, испуганно взвизгнула, оставшись посреди избы полностью голой.

Старуха кинула рысью шкуру на полку и посмотрела девушку. По мановению бабкиных пальцев под потолком вспыхнул магический огонёк, всё осветив. Руки девушки, что мгновение назад тянулись прикрыть срам, вскинулись, закрывая от света глаза.

Гибкая точёная фигурка с плоским мускулистым животиком, красивыми икрами и чётко очерченными ягодицами выглядела сейчас беззащитной. Ровная линия живота завершалась грудью, угрожающе торчащей вперёд. Тонкие руки с длинными пальцами закрывали измазанное грязью лицо девушки, и черты этого лица ничем не отличались от человеческих. Лишь кисточки коротких жёстких волос на чуть удлинённых ушках указывали, что перед вами не человек.

Но, приглядевшись, можно было заметить и необычную миндалевидную форму глаз, и странную жёлтого цвета радужку, впрочем, такой цвет глаз хоть и редко, но подчас встречается и у людей. Волосы девушки вообще росли уникального рыжего оттенка с вкраплениями отдельных чёрных прядей. Казалось, что они искусно выкрашены в салоне красоты, и весьма дорогом салоне, но это, конечно, было не так. Среди них встречались даже локоны серого цвета, не выбивающиеся из общей картины. Широкий платок смог бы легко скрыть эти незначительные отличия, не позволяя постороннему глазу заметить явные отклонения. Но девушка ещё ни разу не выходила к людям, хотя и готовилась к этому.

Она была полукровкой, когда-то её мать согрешила с одним из людей ради продолжения рода, не побоявшись осуждения близких. Род вымирал, ему нужна была свежая кровь, и вот на свет появилась Роса. Лет ей от роду восемнадцать, по меркам её племени совсем мало, но неприятностей ей пришлось хлебнуть за всех. Мать вскоре сбежала в другой лес с залётным волколаком, а её воспитывала суровая бабка, что и родственницей-то была весьма отдалённой.

– Зачем ты так? – девушка дёрнула голым плечиком.

– Чтоб поняла. Шкуру рыси больше не получишь. Сейчас возьмёшь лисы, и к нему.

– Его уже, наверное, разорвали.

– Нет, я смотрела в воду. Вода не врёт. Раз не захотела телом своим сразу привлечь, то умом будешь добывать то, что могла добыть с первого раза женской сущностью. Выжить он сможет, но если ты поможешь ему.

– Ты говорила, что людским самцам лишь самки нужны, и они ради этого готовы на всё, а сейчас умом требуешь золото достать. А ещё и помочь. Как я ему помогу, если я и себя не могу от чужих защитить?

– Себя не можешь, а ему поможешь, – кивнула старуха. – То дело нехитрое, я научу. Горазд он мертвяков убивать, значит, и «чужих» сможет, только оружие нужно ему передать. А тело твоё ему в пользование давать… слишком жирно будет. Обойдётся. Слушай сюда. Оно, может, и к лучшему, что не решилась, побоялась да не успела. Сможет он побить мертвяков и чужих, то нам токмо во благо. Даст золота, так и мы откупимся да спасёмся, а не даст, изничтожим его, если выживет.

– Так ты же говорила, что он выживет и побьёт?

Огонёк магии уже изрядно потускнел, что позволило девушке отпустить руки от лица. И сейчас она смотрела широко раскрытыми глазами на старуху.

– Когда я это тебе говорила? Я сказала, что его не разорвут, пока… Так что, ты успеешь.

– Ммм, а какое оружие? У нас же ничего нет из него, одни клыки и когти?

– Вот коготь ему и передашь.

– Какой коготь? – девушка часто-часто захлопала короткими, но густыми тёмно-рыжими ресницами.

– Увидишь! Токмо передать ему это надобно скрытно, да улучив момент. И не перекидывайся при ём, не поймёт, внимание ослабнет, и погибнет. Коготь подкинешь ему, и внимание на себя отвлечёшь, сообразит. Он с нечистью дело уже имел, потому не удивится так, как если девку перед собой увидит, да голую…

Роса фыркнула да подбоченилась, отставив бедро и выпятив при этом грудь.

– Прикройся, – недовольно сказала старуха, – вон лисья шкура лежит.

Сложенная на лавке шкура тут же подскочила, словно живая, и прыгнула в руки девушке. Старуха, покряхтев, сунулась по тёмным углам, скрести по сусекам. Сусеки явили ей замшелый сундук, спрятанный в углу и забросанный старым хламьём.

– Тэкс, что тут у нас? – сунула в него свой длинный нос старуха, и вверх полетело всё добро, накопленное за долгую жизнь.