Когда минует август

Первый аттракцион, бросившийся мне в глаза, был огромных размеров маятник, что с великой силой тяжести размеренно раскачивался из стороны в сторону. От него доносились восторженные взвизги, писки, выкрики – настолько энергичные, что с их помощью можно было бы запустить ядерный реактор. По другую сторону стояли несколько детских каруселей.

Мы прошли на площадку, в центре которой выстроились две очереди из детей разных возрастов, коими руководила женщина в спортивном костюме. Очевидно, проводилась какая-то эстафета. Но меня больше интересовало колесо обозрения, величественно возвысившееся над площадкой. Я смотрел на него, высоко запрокинув голову и щурясь от солнца, чьи ослепительные лучи скользили по самой верхней точке аттракциона.

– Ну что, кружок для начала? – предложила Карина.

Не сводя взгляда с колеса, я ответил:

– В общем… можно…

Я приобрёл билеты, и мы проследовали в кабину. За пару минут мы очутились наверху. Впервые в жизни я был так высоко над землёй, отчего с непривычки мне покруживало голову.

Парк раскинул свой ландшафт, просматриваемый, словно на ладони. Прямо подо мной из-за деревьев выросли две массивные груды металлолома с проложенными по их поверхностям рельсами. Несомненно, это были американские горки. Детские карусели значительно уменьшились, превратившись в механические игрушки, а люди вовсе стали похожими на букашек, хаотично бегавших по плоскому, как серый лист, асфальту. Я поднял голову, и… Мимо меня пролетела ракета! Да, так и было – ракета! Прикреплённая тросами к гидравлическому подъёмнику она следовала по кругу параллельно земной поверхности, после чего подъёмник опускал ракету. Развернувшись, я увидел высоченные башни, напоминавшие опоры линий электропередач, между которыми вверх-вниз летала сферическая кабина.

– Интересно? – с доброй усмешкой спросила Карина.

– Ага! – одолевал меня детский восторг.

– А вон посмотри.

Я перевёл взгляд, куда указывала девушка: на горизонте в свете солнечных лучей золотился город. Тот самый город, коим я восхищался из окна троллейбуса, – теперь предстал в виде большущего макета, склеенного по кусочкам талантливейшим и очень кропотливым архитектором. Кучевые облака, словно огромные моллюски, неспешно ползли по крышам домов, подобным бетонным ульям. Проспект, уходивший в перспективу, сливался с шёлковой нитью горизонта, неся в пучину города сотни машин, следовавших друг за другом, точно муравьишки. Этот миниатюрный мир делал ритмичные вдохи и выдохи, обещая всем его обитателям наполнить день удивлениями.

– Красота… – прошептал я.

Колесо завершило круг, мы вышли. Ландшафт, словно фотография, запечатлелся в моей памяти, но ощущения остались там, на верху колеса. Мне хотелось срочно повторить.

– Давай ещё раз? – спросил я Карину.

Она закатила глаза:

– Ну ты прям как маленький.

– Чего?

– Ничего, пойдём!

– Куда?

– Со мной!

Карина взяла меня за руку и куда-то потащила, словно непослушного ребёнка. Я едва поспевал за ней. Мы пришли на кассу, Карина вытащила две сотни.

– Ну вот, а говорила, денег нет, – удивился я.

Она отмахнулась от меня и обратилась к кассиру:

– Два на «Великолукский».

– Куда? – не понял я.

– Комбинат, – очередная отмашка.

Карина забрала билеты и, взяв меня за руку, снова куда-то потащила.

– Какой ещё комбинат? – не унимался я.

– Мясо. Комбинат.

Решив, что девчонка бредит, я попробовал отшутиться:

– Слушай, а может, лучше на аттракционы, чем в комбинат?

Но она мчала, как заведённая, ничего не объясняя. Что за комбинат? Почему комбинат? Зачем комбинат? Спустя пару минут перебежек перед нами выросла конструкция американских горок, та, что я наблюдал из кабины колеса обозрения.

– Вот. Комбинат, – наконец остановившись, объяснила Карина.

– Это? – испуганно таращился я то на конструкцию, то на девицу. – Что-то не похоже на комбинат… Пойдём лучше по мороженке треснем…

Я начал медленно отступать, но Карина, крепко держа меня за руку, тут же притянула обратно.

– Ты испугался что ли?

– Не-не-не, – лепетал я, изо всех сил стараясь совладать с собой, – ничего я не испугался! С чего ты вообще взяла? Я ж просто это… Ну как его… О, смотри! Прикольно!

Я попытался отвлечь внимание девушки на проходившего мимо скомороха на ходулях, но, естественно, это предприятие оказалось провальным. Карина, не реагируя на мою младенческую уловку, тащила меня на посадку. Я всё ещё надеялся выиграть время:

– Слушай, а парк до которого часа работает? Может быть, мы не успеем?

Разумеется, очередная попытка была тщетной. Я глянул на аттракцион: на высоте, равной примерно восьми-десятиэтажному дому, по рельсам во весь опор неслась цепочка из кабинок, откуда вылетали взрывные вопли, готовые запустить десяток ядерных реакторов. Мои коленки подогнулись.

Я и не заметил, как мы оказались на посадочной площадке. Очередь таяла всё быстрее, поджилки тряслись всё больше, рука Карины сжимала мою всё крепче. И тогда наступил момент икс. Мост был сожжён, Рубикон перейдён, поезд тронулся – Карина протянула билеты оператору.

– А горка слишком высокая? – зачем-то задал я вопрос, ответ на который очевиден.

– Не выше Эвереста, – безучастно буркнул оператор, принимая билеты.

Мы сели в кабинку. Я силился глотнуть как можно больше воздуха, не переставая дрожать почти всем телом. Карина же была чуть более спокойнее удава, что после плотного обеда. Но её невозмутимость никак не передавалась мне, как бы я того ни желал.

Оператор пристегнул наши ремни и опустил ограничители.

– Скажите, а горка слишком быстрая? – я ждал, чтоб хотя бы оператор сжалился надо мной и успокоил.

Но тот, словно палач, вторил:

– Не быстрее самолёта.

Так безэмоционально успокаивает врач, уставший от своего ремесла. Ну что ж, хирург, режь!

Карина положила руку мне на колено и, посмотрев на меня безмятежным взглядом, тихо произнесла: