Вечные потери

Вечные потери
Алексей Виноградов

"Мы рождаемся и умираем!" Вот и вся суть книги. Психоделический мир, сумасшествие простого человека, погрязшего в абстрактных воспоминаниях и гневе за свои семейные неудачи. Здесь будет другой мир. Но он будет вам знаком.

Алексей Виноградов

Вечные потери

Я считаю, что самая главная потеря заключается в том, что мы… просто рождаемся. А остальное – это не более чем долгая и упорная подготовка к неизбежной смерти…

Приветствие.

Приветствую ваши рассеянные по привычке глаза и пропахшие книжным смрадом пальцы на страницах моего и, в какой-то степени, вашего отравленного мирка. Прежде чем приступить к показу своих интересных по безобидному принуждению мыслей, спешу поздравить вас с тем, что вы благополучно внесены в список безымянных героев. Покорнейше прошу прощения за такую преступную и грубую задержку в… сами знаете, сколько лет. Я обязан был вас поздравить ещё в самый первый день моего незапланированного появления… Но… Намеренно забыл. И, наверное, не знал. Но не столь важно. Важно лишь то, что вы теперь являетесь минимальным пополнением списка так называемых безымянных героев. Почему безымянных? Встречный вопрос: а у вас есть имя? И нет, Я не про кличку, которую вам дали родиели……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Искренне рад вашему задумчивому молчанию. Если оно, конечно, по-настоящему задумчивое. Но и это не так важно, как важно то, что Я вам скажу в последующих строчках, которые вы, вероятнее всего, пропустите мимо своих рассеянных по привычке глаз и не станете их впускать в свою заколоченную убедительными точками слепого зрения головомнату. Ведь кому это будет интересно, кроме бедного меня. Возможно, только тем, кто захочет забронировать для меня место в подушечной палате.

Наши имена – это не более чем печатные буквы внутри коричневого коллекционного фантика.

Мы – не более чем промёрзший след в глубине сугроба.

Мы – не более чем окурок, потушенный в трещине столетнего подъезда.

Мы – не более чем отпечатки пальцев на входной двери.

Мы – не более чем унылое лицо в окне уличного наблюдения.

Мы – не более чем капля остывшей лавы на поверхности массивного льда.

Мы – не более чем красная помада на краешке дешёвого бокала.

Мы – не более чем вошь на черепе земли.

Мы – не более чем растёкшаяся слюна на выцветшем асфальте.

Мы – не более чем что-то.

Мы – не более чем мы.

Мы – не более.

Глава 1.

Я произошёл от крайне чувствительных сморщенных стен. Не существует обезьяньих эволюций там, где царствует играющий в вечные прятки Бог. Со мною множество людей. Одна сторона меня не планировала, но любит больше своей жизни. Вторая – такая же, как Я. В один и тот же день. Практически в одно и то же время. Но мы друг другу никто. И всегда будем никем. Орущие на несозревшем языке тела, обмотанные полотенцами. Я лежу в гробу. В своём первом скрипучем при малом прикосновении гробу, откуда меня потом достанут, чтобы Я снова лёг в гроб. Клеточный гроб, в котором пролежу остаток своих непомнящих дней. Я вижу то, о чём навсегда забуду. Я говорю то, чего не знаю. Учусь тому, чему когда-то разучусь. Нужно время. Колёса радостно несутся сквозь отражающийся в моих заклеенных глазах мир, смеясь потрескавшимся губам в песочные зубы. Белый халат, безразличный взор на очередной кусок незащищённого идиота. Комок минутного счастья и порванных из-за анекдота судьбы наслаждений. Моя клетка – моя канализация для новорождённых отходов. Мои слёзы – покушение на сны.

Забитое в паучий угол времечко. Тикающий бес возбуждает во мне смех. Улыбка дерева через стеклянный монитор. Ожившие медведи, летающие аттракционы с подвешенными людьми в стеклянных шляпах, люстра из солнца, призраки из стен. Голубая дверца небесного чердака, усеянная тёмно-серыми водяными пятнами. Красно-жёлтые кусты, скрывающие в себе неведомые лица и морды. Оторванные заячьи уши, обгрызенные дёснами колёса, вонзённые пальцы в мочевые пузыри воздушных шаров. Восковая цифра, воткнутая в покрытое диабетом тесто. Незнакомое событие. Мимо летящие секунды, моментальные часы, пропавшие дни, несуществующие годы. Радужная татуировка на небесном брюхе. Говорящие на обезличенном языке дикие звери. Цветные картинки, выдуманные идолы и чередующиеся зеркала. Глубоководные песочницы, многотонные пластиковые вёдра, похороненный под песочной землёй самосвал, размытая дождём Атлантида из крупиц. Удлинение конечностей, выделения ядовитых веществ. Лопнувшие сосуды неконтролируемых интересов. Роскошные бокалы отходов, иглы в посиневших трубах промышленных гибкостей.

Подъезжающее на заострённых стрелах времечко. Подготовленные бумажные самолёты, взявшие курс на неизбежное крушение. Те же орущие на несозревшем языке тела, умноженные на несколько нулей. Видные обломки механических сердец. Образовательные ковры, пропитанные дождевым потом простыни, заблёванные тарелки, слюнявые вилки, экспериментальная кастрация, лишение невинности за проигранный интерес.

Остановилось гуляющее по кругу времечко. Отдых никому не помешает

Глава 2.

Моя радостная жизнь. Долгая на глаз и слух, короткая в реалиях. Пожирать пластиковый металлолом, приглашать в глазные яблоки вирус заасфальтированных луж. Учиться быть послушным, выходя навсегда из себя. Несъедобное пожирание комков шерсти, многократно переваренных в котле. Энергетическая жажда, обязанность – лежать в спящей тюрьме. Строй безмолвных по приказу консервов, открытых для протеинового пополнения. Взрывы зажигательных камней, пламя из веточных стволов. Неопознанные чувства, тошнота сердечных клапанов, онемение ног, незаметная потеря памяти, зрительный приворот созревающих копыт – побежали дальше. Назойливая терпеливость, ограниченный забор. Законные рыки, кровные ремни, жалобы в трёх чтениях пред родимым судом. Главное – встать, остальное – производственный станок. Объедок дня, родившийся в достатке. Закончившийся вечер за рулём бессонных пчёл. Безвредность смерти памяти. Вспомню завтра, если увижу.

У солнца новая смена. Новый день, новые цифры. Новый зонтик, старая ручка. Любимая игрушка, забытые шнурки. Новая правда, старый смысл. Новый закон, старое чтение. Новые голоса, старые лица. Новые глаза, постаревшие ресницы.

Продолжительность жизни внутренних сил. Свежесть памятных пещер, заросших пчелиной паутиной. Рост карьеры достоинства. Нынешняя горькость когда-то сладких ощущений. Печаль за новые этажи. Пчелиные слёзы за муравьиный утиль.

Времечко ползёт – никогда не догонишь.

Наступил осенний май. Совсем скоро, скоро, скоро, скоро, скоро, скоро, скоро, скоро, скоро. Совсем скоро наступит скоро. И Я побегу скоро-скоро прямиком к великому скоро. Скоро слишком медленно для настоящего скоро. Скоро лопнет ожидание великого скоро. Моё долгожданное скоро. Ведь оно совсем скоро наступит. И ты увидишь его. И ты тоже скоро станешь скоро. Мы все скоро будем скоро. Там, где скоро будет скоро жить.

Мне часто говорят, что Я скоро… Я знаю, что совсем скоро будет скоро. Мечтания о моём и твоём скоро. Ты не поверишь, ведь скоро. Совсем скоро. Но скоро слишком медленно для скоро. Нужно, чтобы скоро наступило совсем скоро. Как думаешь, мы дождёмся скоро? Вот и Я думаю, что мы непременно дождёмся нашего счастливого и долгого скоро.

А может… Скоро на то и скоро, чтобы оно скоро проходило мимо нас? Может, скоро не наступит… Хотя это бред. Ведь все говорят, что скоро наступит… У нас принято слушать. Принято быть всеми. А скоро совсем скоро наступит… Ведь скоро на то и скоро, чтобы скоро наступать…

Глава 3.

Стоя под проливным солнцем, мокрыми лучами, засохшими глазами, памятными ушами, мы понимали – скоро наступит, но пока что его нет. Ведь скоро на то и скоро, чтобы скоро наступать. Нужно подождать, нужно терпеть, нужно верить. Хотя вера и ожидание лишние. Нужно просто терпеть. Терпеть бесконечно, терпеть радостно и подлинно. Делать так, чтобы твоим терпением довольствовались все, кому твоё терпение необходимо. Выставлять на всемирное обозрение свой помутневший интерес. Терпеть – не значит интересоваться. Терпеть – не значит иметь свои глаза. Терпеть – не значит осветлять свою кожу. Терпеть – не значит быть собой. Линейное построение раскрывает гудящий рот, осенние цветы теряют потенцию, вдохновение худеет на наивных глазах. Быть тем, кого будут выбирать. Быть тем, кто станет выходом. Быть тем, у кого не будет видимости. Быть тем, кого будут ставить на головы. Быть тем, кому просто хочется быть кем-то. Быть тем, кто не хочет быть. Быть тем, кто боится. Не быть.

Сиди и смотри. Сиди и молчи. Сиди и слушай. Сиди и терпи. Сиди и бойся. Не бойся спросить. В лучшем случае тебе просто скажут “Нет!” А в худшем… Лучше вспомнить, что всё будет совсем скоро.