И рвется цепь

– Нормально, справлюсь. Мне нужна работа.

– Ну давай, до завтра. Я, кстати, Сергей. – Он подает мне руку.

– Николай.

Глава шестая

По дороге к метро я размышляю, почему я согласился на эту работу. Мне надо чем-то заниматься. Всю свою жизнь я чем-то занимался. Учился, работал. Мне нужно как-то проводить время, и я не вижу никаких причин не поработать на тупой работе, которая хотя бы не требует сидеть у монитора компьютера. На мой счет поступила компенсация за не отгулянные отпуска и еще какие-то деньги, которые нам кинули, чтобы мы не лезли в бутылку и не связывались с трудовой инспекцией. Сумма более чем приличная, почти восемьсот тысяч. Думаю, любой другой несказанно обрадовался бы такой удаче. Поехал бы на море. Купил бы новую стереосистему и еще черт знает что. Отметил бы с друзьями. Я не чувствую ни радости, ни желания что-либо отмечать. Друзей у меня, по счастью, нет. Мне просто нужно чем-то заниматься, чтобы не просиживать весь день перед монитором.

У перехода я останавливаюсь и смотрю на прохожих. Мое внимание привлекает старуха в грязном сером плаще и старых мужских ботинках, которые при каждом шаге высовываются из-под грязной длинной юбки. Она делает маленькие упорные шажочки по залитой дождем мостовой, шаркает и продвигается вперед с решимостью зомби. Тащит за собой хозяйственную сумку-тележку, забитую каким-то неопределимым скарбом. Тележка скрипит, но это не беспокоит владелицу. Ее лицо изрыто морщинами, глаза выражают безумие и спокойствие одновременно. Губы постоянно совершают жевательные движения. Я почти уверен, что у нее нет зубов. Она продвигается ближе и ближе к тоннелю подземного перехода. Когда она входит в него, движения ее становятся медленными. Она приставным шагом смещается к стене, ставит свою тележку, роется в ней, достает раскладной стульчик, садится на него и, уставившись в соседнюю стену, замирает. Никто из прохожих и стоящих рядом бомжей не обращает на нее внимания. Губы продолжают пережевывать невидимую жвачку, глаза все такие же спокойные и безумные одновременно. Я прохожу мимо нее, не отрывая взгляда. Она не замечает меня. Сейчас, когда старуха сидит неподвижно, она кажется слепой. О чем она думает? Что делает здесь? Скорее всего, она просто пережидает дождь в переходе. Питается из мусорных баков, как и большинство бомжей. Еще одна сумасшедшая. Какого черта я уставился на нее? Я прохожу дальше. Женщины, которая пела, теперь нет. На ее месте стоит какой-то алкоголик с расстроенной гитарой. Он пытается играть песню Цоя. Ему никто не подает, но, похоже, ему все равно. Я вхожу в метро, сажусь в поезд и выбираю себе точку, на которой останавливаю взгляд. Теперь мне нужно просто добраться к себе.

К счастью, возле моего дома есть магазин «Брюки». Там продают костюмы и рубашки, так что проблема рабочей формы решается быстро. По дороге к нему захожу в торговый центр и делаю копию паспорта. В магазине приветливая девушка-консультант обращается ко мне:

– Здравствуйте, вам помочь?

– Нужны черный костюм и черная рубашка.

– Пожалуйста, посмотрите эти.

На сотруднице белая блузка, черные жилетка и строгие брюки. На ногах балетки. Светлые мелированные волосы коротко пострижены. Она довольно симпатичная, выглядит лет на двадцать пять. Меня тяготит необходимость говорить с ней, но мне нужно купить костюм, и минимальное общение просто необходимо.

– Я возьму этот. Хочу померить.

– Примерочные у нас вот здесь, – указывает она на занавеску.

Я вхожу в примерочную, задергиваю шторку и быстро примериваю брюки и пиджак. Брюки оказываются чуть длинны.

– Подошло? – спрашивает она, когда я выхожу с костюмом в руках.

– Да, но брюки нужно подшить.

– У нас есть такая услуга. Можем подшить прямо сейчас. Всего пятьсот рублей. Готово будет через двадцать минут. Желаете забрать позже?

– Нет. Сейчас. Я оплачу костюм и работу. Я подожду здесь, если вы не против.

На секунду она зависает, как компьютерная программа при перегрузке оперативной памяти. В ее глазах непонимание. Я пристально смотрю на нее. Я готов оторвать ей голову или убежать из магазина. Что угодно, лишь бы ничего не объяснять. Наконец она приглашает меня на кассу. Я оплачиваю покупку, сажусь на банкетку у стены и жду. Выбираю себе точку и уставляюсь в нее, стараясь не обращать внимания на подозрительные взгляды кассирши и продавщицы. Время тянется медленно. Я думаю о своей новой работе. Все же хорошо, что мне не нужно будет ходить в офис. Днем я смогу ходить в зал, вечером – на смену, и всю ночь буду чем-то занят. Наконец консультант выносит мне подшитые брюки. Она убирает их в пакет и с облегчением протягивает мне. Наконец-то я могу уйти отсюда. Я захожу домой, кидаю костюм на кровать, беру заранее приготовленную сумку со спортивной формой и иду в зал.

Сегодня у меня жим. Народу в зале мало, знакомых нет. У силовой рамы какой-то старый мужик в коленных бинтах аккуратно и медленно тягает стодвадцатикилограммовую штангу. Явно бывший тяжелоатлет. Двое молодых парней впечатляющего телосложения в другом конце зала. Один прорабатывает бицепс на скамье Скотта, другой тянет штангу на прямых ногах. Качает поясницу. Разминаюсь на римском стуле, делаю пару десятков подъемов ног на перекладине и занимаю жимовую скамью. В ближайшее время меня никто не будет беспокоить и отвлекать. Я полностью могу отдохнуть и сосредоточиться на весе. Зал – самое лучшее место в моей жизни. Нет ничего прекраснее зала. Здесь я совсем ни о чем не думаю и ничего не чувствую, кроме веса штанги. Когда я прихожу сюда, ощущение, что вернулся домой. Собственно, у меня никогда не было дома. Я никогда не чувствовал, что квартира, в которой я живу, это мой дом. Она всегда была местом, где живут мои родители, и я прихожу туда есть и спать. Я очень благодарен им за то, что они не сдали меня в детдом и позволили вырасти при них. Но я никогда не чувствовал к ним любви, желания обнять. Я просто не испытывал такой потребности.

На штанге восемьдесят килограммов. Я разминаюсь, выполняю жим на десять повторов. Потом отдыхаю, прохаживаюсь туда-сюда. Несколько шагов в одну сторону, несколько в другую. Очень важно именно ходить, а не сидеть между подходами. Так мышцы получают больше кислорода и быстрее восстанавливаются. Теперь я ставлю сотню. Жму на восемь повторов. Теперь отдохнуть и можно переходить к тому, ради чего я здесь. На штанге сто двадцать. Мой рабочий вес на сегодня. Ложусь на скамью, выгибаю мост, одновременно берусь за штангу, хватаю ее крепко, так, что насечки на грифе впиваются в ладони. Подъем, снятие, и… я жму этот вес. Жму на шесть повторений. Я могу сделать восемь, при условии страховки. Но я никого не хочу просить страховать меня. Кроме того, перед выходом на новую работу не хочу перенапрягаться. Отдых. И следующий подход. Я делаю четыре подхода. Потом перехожу к тренировке рук. Но это уже не так интересно. Главное, что жим я сегодня выполнил полностью, так, как и планировал. Бицепс я качаю прямой штангой, трицепс – французским жимом. В конце тренировки еще делаю четыре подхода на пресс. Теперь я готов идти в душ.

Под струями горячей воды тело расслабляется, и я ощущаю что-то похожее на блаженство. По крайней мере, я думаю, что именно такое ощущение имеют в виду люди, когда произносят это слово. В душе никого нет, кроме меня, и от этого становится еще приятнее. Намывшись вдоволь, выхожу. Распаренное тело приятно охлаждается в раздевалке. Насухо вытираюсь и, уставший и растекающийся от удовольствия, одеваюсь. Выходя в город, ловлю себя на том, что улыбаюсь. Это со мной бывает редко. Может быть, от того, что у меня теперь новая работа. А может, просто потому, что была хорошая тренировка. Внутри приятно колышутся спокойствие и наполненность.

Глава седьмая

До вечера я смотрю телевизор, дважды ем. Один раз – дорадо с овощами, другой – стейк с рисом и брокколи. Потом я укладываю костюм и рубашку в спортивную сумку, выхожу из дома, перекинув сумку через плечо. Переход на Курской сегодня оживлен.

Музыкант почти профессионально играет на гитаре и поет Талькова, у выхода из перехода дерутся два бомжа. Один уже лежит в сливном желобе у стены, шапка валяется рядом. Другой, наседая на него, старается ударить в лицо. Движения резкие и ломанные, как у плохо работающей куклы. Оба хрипят, нижний держит верхнего за горло, но тот все равно пытается попасть по лицу. Уже собрались несколько зевак – алкоголики и подростки. Они громко смеются и подсказывают бойцам. Прохожие шарахаются от них. Я не досматриваю поединок до конца, выхожу из перехода и направляюсь к клубу. Достаю из кармана мобильный, проверяю время. Без пятнадцати десять. Без опозданий. Открываю металлическую дверь клуба.

Сегодня здесь немного светлее. У входа, возле досмотровой стойки все тот же пожилой охранник, рядом с ним еще двое. Один – высокий молодой парень, светловолосый и широкоплечий, с небольшим пузцом. Другой – низкий, где-то сто шестьдесят пять сантиметров, но широк в плечах.

– О-о, ну здорова, здорова! – приветствует меня Сергей. – Так, ребята, познакомьтесь, новый сотрудник.

– Николай. – Я протягиваю им по очереди руку.

– Кирилл, – представляется высокий.

– Серега, – подает руку другой. – Младший. Чтобы не путать, меня здесь Младшим зовут.

Они смотрят на меня изучающе, ни один не улыбается. Первый, Сергей, на правах старшего смены показывает мне гардероб. Он откидывает довольно грязную ткань под его стойкой и приглашает меня пролезть. Я оказываюсь в темном пространстве, где висят все те же куртки, что и вчера.

– Переодевайся, одежду повесишь вон туда, на вешалку у стенки. Это крючки охраны. Другие не занимай. И можешь идти на кухню, покушай, если хочешь. Кормят дважды: до смены – первое, в три часа ночи – второе. Едим посменно, не все сразу. Копию паспорта принес?

– Да.

– Отнеси в офис, там, на самом верху, найдешь.

Я переодеваюсь в костюм, надеваю ботинки. Сколько лет я их не носил? Купил для того, чтобы ходить по собеседованиям, а теперь вот буду в них работать. Выхожу в коридор, оправляю грязную ткань стойки гардероба. По лестнице поднимаюсь наверх. Мимо туалета – на кухню. Здесь меня встречает вчерашняя уборщица, но на сей раз здоровается. Пиджак носить непривычно, постоянно кажется, что он не по размеру. Но это только кажется, я знаю. Чуть напрягаю бицепс, чуть расправляю спину, чувствую стеснение. Привык ходить в свободной одежде. Везде свои минусы. Меня это устраивает.

– Зрасвуйте, – произносит уборщица с акцентом. – Нина.

Я киваю ей. Предбанник кухни невероятно грязный. На металлических разделочных столах лежат застиранные выцветшие тряпки. Здесь же сохнут вымытые стаканы, рюмки, тарелки. В раковине кто-то моет голову под струей воды, разбрызгивая вокруг. Это оказывается официант. На нем футболка с логотипом клуба. Он поворачивается ко мне, но не здоровается и тут же возвращается к своему занятию. Я прохожу в кухню. Здесь стоит повариха и кидает что-то в огромную кастрюлю. На ней грязный передник и белый халат в пятнах. На вид ей лет пятьдесят. Славянской внешности. Из-под шапочки выбиваются сальные черные волосы с проседью. Лицо одутловатое, большой нос картошкой и двойной подбородок.

– Новенький? Охрана?

– Да. Николай. Первый день на работе.

– Садись.

Я ищу, куда бы сесть, и она молча указывает мне на сложенные стулья, стоящие у кафельной стены. Я беру стул, раскладываю. Металлический каркас прилипает к ладони. Из горки стоящих рядом с плитой тарелок повариха берет одну, ставит ее на разделочный стол. Наливает половником что-то похожее на борщ. Я вяло мешаю бурду у себя в тарелке. Повариха засыпает в кастрюлю резаный картофель и садится на стул, достает телефон и полностью погружается в него. Доедаю, встаю из-за стола, держу в руке пустую тарелку.

– Помой посуду за собой! – гаркает повариха, указывая мне на мойку. – У нас тут каждый сам моет.

Молча мою тарелку истлевшей губкой, выдавливаю на нее каплю моющего средства, тщательно смываю, вытираю и ставлю рядом с раковиной. Потом мою ложку и иду в офис. Лестница в него как раз рядом с кухней. Стучусь. Никто не отвечает. Открываю дверь. В тесном помещении за столом, который занимает почти все место, сидит человек с длинными волосами, стянутыми в хвост. На вид ему около сорока.

– Добрый вечер, – здороваюсь я. – Я копию паспорта принес.

– Хорошо. Положи на стол, – говорит он, не переставая смотреть в экран и кликая мышкой.

Я кладу ксерокопию, поворачиваюсь и выхожу.

Серега, Кирилл и Серега Младший стоят на фейсконтроле, но клуб еще закрыт. До начала работы пятнадцать минут. Я становлюсь с ними рядом и жду, пока пройдет время. Все трое сосредоточенно тыкают в экраны телефонов, у Кирилла, судя по звукам, какая-то игра. Двое других переписываются. Серега прерывает молчание:

– Короче, так, не знаю, на сколько тебя хватит. Тут текучка страшная. Но обязанности твои я тебе довести должен. На любом этаже, где бы ни работал, будь внимателен. Публика тут своеобразная. Почем зря спиной к гостям не поворачивайся. Если видишь, что человек уже спит на столе, выводишь, без всяких там. Будет бычить – успокой. Ну и, если драка, разнять должен. Обе стороны конфликта клуб покидают. Нужна будет помощь, жми на тангенту. – Он достает из кармана пиджака дешевенькую рацию, протягивает мне. – Позывные простые. Охрана вход – это где мы сейчас, охрана первый и охрана второй. По этажам, соответственно. Все ясно?

Я киваю.

– Тогда пиздуй на пост на первом этаже. Если справишься, потом на фейсе будешь ребят менять.