40 дней до и после безмятежности. Загадочные страницы жизни майора Дроздова

– Сереж, наша работа сама порой подталкивает нас на необдуманные решения, а иногда нас вынуждают обстоятельства, которые играют на наших слабостях и, по сути, выбора у тебя не остается. Знаю, ты возразишь. Но подожди немного и, возможно, посмотришь на это с другой стороны.

Сейчас у тебя уже есть Катя, а потом пойдут дети и все, брат, ты пропал. И это все скотская наша служба, власть, система. Что тут скажешь – селяви.

Понимаешь, какое дело, все это не просто. Это как продать душу, а потом назад не повернуть. Однажды, поступив не по-совести, ты уже в этой игре и ситуация будет прогрессировать, подкидывая тебе очередные искушения. Затем ты уже перестаешь ставить себя перед выбором и плывешь в этом водовороте, выбраться из которого, не разбившись о скалы, не получится. Однако, шанс есть всегда, но каждому ли хватит духа?

В какой-то момент приходит понимание, что такое вращение твоей жизни может отразиться на твоих близких и изранить их судьбы, возникает мысль соскочить. Но тебя просто так не отпустят, будет смоделирована еще более сложная ситуация. И спасти тебя может только интуиция и умение ее слушать. Иметь в подручных такого партнера особенно важно.

С этого момента начинается самое сложное. Первое, что надо сделать – порвать все связи. Но как отказать людям, с которыми ты уже имел дело, ведь сдадут на раз-два. Однако, и здесь есть хитрость – начать оказывать услуги бесплатно и постепенно свести деятельность на нет. Другое дело – занос. В этом случае надо включать дурака и бить тревогу. И тут главное, не скатиться в паранойю, когда ты видишь вокруг себя то, чего нет на самом деле (или есть), думаешь, что тебя ведут, что каждый твой шаг на виду. Исход прост: либо сходишь с ума, либо учишься жить по-другому, чтоб не подкопались. Но прежним ты уже не будешь никогда.

Это очень болезненный опыт, но, если хватит воли – иммунитет пожизненный. Происходит переоценка всех ценностей, и ты меняешься с каждым днем, где каждый новый день есть новый урок. У тебя, Сереж, соблазн сделать неверный шаг еще впереди. И, поверь, даже не смотря на твои принципы, о которых мне известно, он очень реален. Так что, брат, не повторяй таких ошибок…

Дальнейшая исповедь длилась не менее часа, а когда Драгунов иссяк, единственное, что Сергей спросил, было:

– Юля в курсе?

– А как ты думаешь, я с этим всем справился? И у тебя, как я понимаю, теперь есть такая женщина, поэтому держись ее.

Сергей и сам прекрасно понимал, что Катя единственный существующий маяк и пристань его жизни, и оттого в груди предательски защемило тоской, что срочно пришлось выпить.

***

(день)

Наутро предметно поговорить не удалось. После душевных посиделок голова болела нещадно, а Сергею надо было еще отметиться на семинаре. Сан Саныч же был как огурчик и, поправившись рассольчиком, отправился на службу раздавать указания своим подопечным. Условились до обеда завершить всю необходимую рутину и сразу приступить к разработке плана действий. Но, как говорится, человек только предполагает, а потому еще до полудня все пошло наперекосяк.

В одиннадцать-сорок позвонил Драгунов, сказал срочно бросать все и ждать возле лектория, машину он направил, намекнув, что есть зацепка, и все объяснит по дороге. Сергей, сидя на семинаре, начинал скучать, вдруг моментально оживился и, извинившись, мол, важный звонок, неотложное дело, не терпящее отлагательств, и прочее, с радостью покинул это сборище зажравшихся толстосумов.

Сергей встретил Сан Саныча уже на выезде из города, пересел в его машину, и они покатили на опознание. Как оказалось, придя на работу, Драгунов первым делом отдал распоряжение «пробить» Данилова. Результаты последовали практически сразу, поскольку выяснилось, что этот персонаж ему очень хорошо знаком.

Последние полгода Вениамин находился в разработке по одному делу, правда, по сводкам проходил под фамилией Гоголев. В процессе удалось установить, что у данного товарища было два паспорта, один из которых на девичью фамилию матери. Данный факт ни у кого не вызвал удивления – это был скорее рядовой случай, в их работе всяких хитрецов хватало.

Узнав это, появилась реальная возможность закрыть Вениамина, в связи с чем было решено брать его, не раздумывая. Однако, все вышло несколько иначе. На месте оказалось, что Веня принял волевое решение прервать свой земной путь, запутавшись в шелковой петле. И хотя это было достаточно странно, не из таких был этот душегуб, осознание случившегося предательски наполняло чувством облегчения, вместе с которым пришло ощущение опустошения. Сергей не мог поверить, что все так быстро закончится, подсознательно он понимал, что здесь что-то не так. Но это еще только предстояло проверить.

Обстановка соответствовала классической ситуации самосуда. Более того, все было настолько идеально, что поневоле закрадывалась мысль об инсценировке, которая крепла с каждой минутой, а к окончанию осмотра переросла в убежденность, что Данилов/Гоголев не мог самостоятельно так гладко все провернуть. Это было просто абсурдом. Ни один человек, задумавший покончить с собой, не в состоянии сделать все настолько безупречно. Хотя бы потому что в последний момент всегда срабатывает инстинкт самосохранения и остаются следы. Так что по пути домой сомнений уже не оставалось.

– Что думаешь, – спросил Сан Саныч?

– Да что тут думать, все и так ясно: «грохнули» его. А, значит, он был пешкой, и за ним кто-то стоял. Но боюсь, что мы этого теперь не узнаем. К тому же, по-видимому, здесь нечто большее, чем ритуальные убийства, секта и прочая «галиматья».

– Но ведь плюсы в таком развитии ситуации тоже имеются, согласись. Похоже, теперь за Катю можно больше не переживать. Какой из этого вывод? А вывод очень простой: Катя оказалась случайностью и не была в списке жертв, за что, собственно говоря, Веню и наказали.

– Может ты и прав, но ведь какая штука – я не верю в случайности, и интуиция кричит, что здесь нечто большее. Ты меня знаешь, я ж теперь пуще прежнего копать буду.

– Да брось ты, ей богу. Интуиция твоя, конечно, это сила и мощь, но по мне так она впервые ошиблась. Выдыхай, приятель, все позади. Да и вряд ли тут что можно нарыть.

– Посмотрим.

– Ну, ты упертый…

Вечером того же дня, расположившись у Драгуновых дома на веранде, Сергей все не мог успокоиться, и продолжал в том же духе:

– Ну, хорошо, зачем тогда надо было убивать тех девчонок? Если Веня слетел с катушек – это я еще могу понять, но это не вписывается в логику поступков. Все говорит о том, что их убийство было совершено не просто так, а это, в свою очередь, не отменяет его страсти убивать. Что мне видится далее, так это то, что Белозерова была показательной жертвой, истинные причины устранения которой мы пока не знаем, да и вряд ли узнаем. Жданова – жертва необходимая, она определенно многое знала и могла разболтать. Ну, и наконец, готов допустить, что Катя оказалась случайной жертвой и к тому же ошибкой Вени. Эх, если бы не это, мы бы его подцепили.

Как раз в эту минуту из комнаты донесся телефонный звонок, это был мобильник Сергея. Звонил Климов, которому Дроздов перед отъездом давал задание покрутить Пальцеву Василису, подругу Ждановой, на предмет возможных деталей. Совпадение?

– Алло, Андрей. Слушаю тебя.

– Сергей Андреевич, готов доложить по Ждановой.

– Докладывай.

– Мне несколько неприятно об этом говорить, но это Жданова убила Алексея Николаевича. Она приходила к Василисе перед смертью и во всем созналась. Василиса не сказала, потому…

– Я понимаю почему, еще что-нибудь? – от подобного поворота Сергея зашатало, дело принимало еще более крутое развитие.

– Да, в общем-то, все.

– Надеюсь, показания оформил, как следует?

– Обижаешь, начальник!

– Тогда отбой!

– Что случилось? – Сан Саныч по лицу товарища понял, что новость не из приятных.

– Климов накопал информацию об убийстве Морозова.

– Ну, и?

– Это была Жданова.

– Вот это номер! Дело и впрямь все больше закручивается. Выходит, ты был прав: все не так просто.

– Да, нет. Теперь-то как раз попроще.

– Это еще почему?

– Сейчас, малость поостыну, и объясню. Наливай!

После того, как было выпито по две стопки и выкурено по сигарете, разговор был продолжен. Обдумав, поступившую информацию, Сан Саныч заявил:

– Оперируя твоей терминологией, Морозов, стало быть, жертва вынужденная?

– Не исключено. Вполне возможно, что он знал несколько больше, чем рассказывал. Интересно другое: какая в этом всем роль у Петровского? Как думаешь, он не может быть тем самым кукловодом? Связей у него, сам знаешь.

– Несмотря на то, что такое предположение в достаточной степени безумно, я не стал бы исключать подобной возможности. Его я знаю только с плохой стороны. Пожалуй, стоит отработать эту версию, только очень аккуратно.

– Саныч, это уже моя забота. Личное, понимаешь?