Без границ

– Чего ты корчишься? – Неуместный вопрос от Димы.

Возмущенно смотрю на него. Хочу сказать внятно и громко. Но промерзший язык не слушается совершенно и получается еле разборчивое бормотание:

– Пальсы отморозил. Да и ног не чувствую. Не май месяц на улице, гонщик ты хренов. Дернул же тебя черт обгонять этот микроавтобус.

– Я себя извергом каким-то чувствую. Извини, не хотел. – Говорит он до глубины души искренне.

Возмущение проходит, и я отвечаю:

– Да ладно, забудь.

Не взирая на снежную пелену, окутавшую все вокруг, небо над приближающимся Мариуполем как обычно в ночные часы розово-красное. Никакие силы природы не в силах затмить это неугасающее свечение. Это бесконечное зарево видит каждый ночной странник, находящийся на расстоянии тридцати и ближе километров от города. Видно его также морякам, плывущим по Азовскому морю, когда берега, и собственно самого Мариуполя еще не видно, небо над горизонтом видится им в темное время суток алым. Безусловно, этот свет виден из космоса. И, пожалуй, даже инопланетяне из созвездия Альфа-Центавра четко могут рассмотреть багровое сияние над Мариуполем в свои ультра-мега технологичные телескопы. Случайному гостю этого города может показаться, что он приближается к преисподней, и где-то впереди стая злобных чертей варит грешников в огромных котлах. Наверное, городов, в которых происходит подобное явление, не более чем пальцев на руке. Но меня это зрелище не удивляет, я знаю, что происки нечисти тут не причем. Небо над городом озаряется огромными металлургическими комбинатами «Ильича» и «Азовсталь».

Заснеженный Мариуполь встречает нас нечищеными дорогами. И заходя к себе во двор, мое возвращение представляется мне невероятным успехом. Глаза слипаются, руки болят от обморожения. Тарелка пельменей проваливается в меня будто ведро в колодец. Умываться, чистить зубы совершенно не представляется возможным. Снимая на ходу кофту, вползаю в свою комнату. Включаю негромко музыку на своем ноутбуке. Наконец-то я добрался до своей кровати, сажусь на нее, облокачиваюсь на подушку. Полнейший релакс. Ну и дела… Нужно выспаться как следует. Плавно и вместе с тем очень быстро погружаюсь в дремоту. Это то прекрасное состояние, которое испытывал каждый из нас. Когда остатки рационального разума еще отдают себе отсчет в происходящем, но вот-вот ты провалишься в глубокое бесконтрольное хаотичное сновидение.

Не знаю точно, сколько времени длится это блаженство. Как вдруг музыка становится громче, и нарастающие басы уже выходят за пределы возможностей моего ноутбука. Остатки сна развеиваются под воздействием громкого звука, словно утренний туман под лучами яркого солнца. Ощущая какую-то суету вокруг, я открываю глаза. Увиденное вызывает во мне широченный спектр эмоций. Удивление, паника, страх, растерянность и полнейшее замешательство – далеко не полный список того, что со мной происходит. – Я нахожусь вовсе не дома, не на своей кровати. Я в «Эгоисте». Рядом со мной все также сидит Карина. Она спит. Долбит клубное техно.

На столе давно потухший кальян, полупустые бутылки с коньяком и джином, какие-то закуски. Все тот же салатовый браслет на моем запястье.

Глядя на салатовую ленту на своей руке, вспоминаю кассиршу, цеплявшую ее мне на руку, ее дерзкий взгляд. Черты ее лица внезапно всплывают в моей голове. Никогда раньше я не мог даже представить себе, что какой-нибудь предмет может так сильно повлиять на мои воспоминания, связанные с этим предметом. Сейчас я четко вижу ее образ перед собой и могу безошибочно описать его. Это смуглая крашеная блондинка с загадочной улыбкой как у Мона Лизы. Она смотрела на меня своими огромными зелеными глазами, будто сканируя взглядом. Увидев ее тогда, я понял, что знаком уже с нею по меньшей мере лет пять. Так странно вновь увидеть человека, застрявшего в эпизоде твоей судьбы где-то давно словно черно-белый слайд из киноленты жизни. Необъяснимым образом провидение сталкивает одних и тех же героев вновь и вновь, как будто в полумиллионном городе нет больше актеров чтоб сыграть данную роль.

Проходит не более одной сотой доли секунды, прежде чем эти мысли проносятся в моем сознании. Вслед за этим возвращается отчаяние от того, что я не могу никак обрести покой. Отрываться от заката до рассвета в клубе, потом посетить Донецк, застряв в урагане, собираясь как следует отоспаться после этого, находясь буквально в своей кровати я снова оказался на дискотеке…

Любому здравомыслящему человеку в такой ситуации придет мысль, что он сходит с ума. И я не стал исключением.

Не могу точно описать дальнейшие события нашей гулянки, поскольку нахожусь в полнейшем замешательстве. Все происходит само собой. Садим девушек в такси. Спустя примерно пол часа принимаем решение уходить тоже. Злобная официантка выставляет нам счет в двести долларов. Но денежных знаков для оплаты у нас не хватает и Санек оставляет свои часы в залог. Покидая клуб, Саня вызывает такси. Неожиданно для себя принимаю решение идти пешком. И вот, усадив Сашу в мотор, я шагаю один по городу, встречая рассвет.

Кругом снег и мороз, а ты тепло одетый шагаешь в эту заснеженную, такую одинокую и безмерно своеобразную даль, где нет границ воображению. За горизонтом, где-то за огромным огненным шаром, восходящего зимнего солнца, сбываются все самые заветные и безумные мечты, самые красивые сказки из моего воображения. Затем наступает утро, шум большого города постепенно растворяется в бездонном бирюзовом небе, это бирюзовое небо часть нового дня. В этот момент я чувствую себя как-то странно счастливым и ужасно одиноким.

Два человека во мне, они рвут душу на части. Один стремится к свету, другой, просыпаясь во тьме ставит ему подножку, тот спотыкается, но снова встает… Один, видя звезды, пытается дотянутся до них, другой говорит, что все мы лишь жалкая тень пред их лицом. Душа человека, словно планета в бесконечном пространстве Вселенной. Одна её половина тонет во тьме безжалостной ночи, другая купается в лучах света, такого же призрачного, как и все в этой жизни. Все происходящее и происходившее с людьми и в частности со мной, когда либо, лишь результат этой отчаянной борьбы, в которой добро никогда не победит зло и наоборот, потому что одно создано для другого и само по себе нонсенс.

Наверное, сама вечность сотворила эту бесконечную игру двух противоположностей. Стоит вспомнит второй закон Ньютона о том, что на всякое действие есть противодействие.

Таковы мои мысли в эту минуту, таково мое мировоззрение в данный момент. Но как много мне предстоит еще узнать и насколько шире станет мое сознание немного позже, об этом я пока даже не догадываюсь.

Звук скрипящего снега под ногами остается на втором плане из-за мыслей в голове. Неожиданный голос Димона резко их прерывает:

– Привет, Леха. Как ты? Спасибо, что съездил со мной вчера в Донецк. Я б, наверно, без тебя не справился сам. Пришлось бы машину в поле бросать.

Слабые надежды на то, что поездка в Донецк была всего лишь сном, тут же разбиваются о слова Дмитрия. Чувствую, как болят пальцы на руках после обморожения на трассе. Стоит ли говорить о том, что я думаю в эту минуту. Мой удивленный взгляд безмолвно говорит обо всем сам.

Ложусь в кровать с мыслями о том, где окажусь на сей раз. Не взирая на мои опасения, мной овладевает крепкий глубокий сон. И вечером около девяти часов, к моей огромной радости, просыпаюсь в своей кровати счастливый от того, что аномалия не повторилась.

Солнечный туман

Дни пролетают один за другим. Те, что однообразны и похожи друг на друга легко забываются. Занимаясь повседневными заботами с трудом вспоминаю хронологию позавчерашнего дня, а уж тем более, события, происходившие двое суток назад. Так странно, когда мне исполнилось шестнадцать, в голове как будто включился ускоритель времени. Часто задумываюсь над этим вопросом. Возможно клетки мозга, отвечающие за восприятие времени, с возрастом меняют свою структуру, и нам начинает казаться, что часы пролетают быстрее.

Сугробы на улицах быстро растаяли, оставив после себя разбитый в хлам асфальт, глубокие лужи и неимоверно большое количество грязи. В этот период моя машина обретает черный окрас в нижней части кузова, плавно переходящий в серые разводы наверху. И если ты надумаешь мыть авто в это время, это будет бесполезная трата денег.

Но яркость солнечных лучей нарастает с каждым днем по весне, и лужи быстро испаряются. Непрерывный восточный ветер, такой характерный для весенней Приазовской степи, выдувает остатки влаги с поверхности земли. Теперь находиться на свежем воздухе подолгу – очень приятное времяпровождение. И я принимаю решение возобновить утренние пробежки, заброшенные еще с осени на период зимних холодов.

Несколько лет назад я неожиданно для себя обнаружил, что утренний бег очень положительно влияет на мое эмоциональное состояние. Собственно, сам бег не был исключительно утренним. Я мог найти для этого занятия и другое время, например, после работы вечером, или даже поздней ночью. Эффект от этого процесса оставался всегда неизменно позитивным.

Теперь нахожу в сарае старенькие, но еще весьма пригодные для спорта кроссовки. Практически ежедневные физические нагрузки постепенно вновь становятся нормой. Эндорфины выделяемые в организме наполняют меня жизнеутверждающей энергией. Одна из таких утренних пробежек врезается в память на долгое время.

Проснувшись на рассвете, умываюсь, выпиваю пол стакана воды, одеваюсь на скорую руку. Выбираю давно проверенный маршрут от дома по своей улице, через проспект Ленина, бегу по бульвару Хмельницкого, периодически сменяя бег ходьбой. Сонные прохожие выгуливают собак, провожают меня взглядами, их собаки между тем справляют нужду где попало. Шум завода пронзает утреннюю тишину, наполняя все пространство монотонным шипением. Сказать, о чем именно думаю в этот момент невозможно, поскольку мысли становятся чем-то второстепенным в минуты длительной физической активности. Пробегаю через проезжую часть по пешеходному переходу, вверх по мраморным ступенькам мимо памятника Защитнику Отечества. Сердце бьется быстро, дышать хочется все глубже и глубже. Ближе к морю, среди деревьев городского парка воздух становится все чище. Он наполняет мои легкие кислородом до предела. Кровь обогащается этим кислородом. Молекулы гемоглобина, содержащиеся в эритроцитах, транспортируют его ко всем тканям организма.

Аллеи, ведущие в глубь парка укрыты асфальтом, сплошь укрытым трещинами. Справа на лавочке сидит пожилая пара. Они мило улыбаются глядя друг на друга. Дедушка держит бабушку за руку. Здесь шум завода становится несколько тише, его вытесняет разнообразное пение птиц, крик чайки доносится откуда-то сверху. Огромная телевышка возвышается над деревьями, как бы вырастая из их гущи.

Обращаю внимание на дымку, подобно туману она окутывает верхушку телевышки, и выглядит весьма странно во время солнечного безоблачного утра. Далее тротуар идет под небольшим уклоном, упираясь в конце в небольшую смотровую площадку, вид с которой не оставит равнодушным даже самого черствого и «деревянного» человека.

Тут взору открывается Азовское море. Смотровая площадка расположена на холме в метрах тридцати над морем. С правой стороны в нескольких километрах раскинулся Мариупольский порт, хорошо видно бесчисленное множество подъемных кранов, расположенных в нем. Вереница кораблей, стоящих на рейде, тянется от порта и растворяется в бескрайнем море за горизонтом. Небо отражается в морской воде, та подобно хамелеону обретает его окраску. Из-за этого корабли, стоящие на линии горизонта, кажутся висящими в воздухе.

Как быстро мы привыкаем ко всему хорошему. Для жителей Мариуполя вид бескрайней воды уже не является чем-то особенным и привлекательным. Многие из моих знакомых по несколько лет не посещают побережье, хотя живут всего в нескольких километрах от него. А приезжающие сюда из далека туристы всегда созерцают морскую даль с открытым ртом, едва ли не писая, при этом, кипятком себе под ноги от восторга. Похоже, мы все в той или иной мере перестаем со временем ценить то, что имеем. Люди склонны воспринимать многие положительные аспекты жизни как данность, не придавая им в конце концов никакого значения. В памяти всплывают стихи Михаила Юрьевича Лермонтова:

Волны катятся одна за другою
С плеском и шумом глухим;
Люди проходят ничтожной толпою
Также один за другим.
Волнам их воля и холод дороже
Знойных полудня лучей;
Люди хотят иметь души… и что же?
Души в них воды холодней.

Две молоденькие девчонки сидят на скамейке. Одна держит в руках Ром-Колу и сигарету. Другая просто сигарету. У одной крашеные наращённые волосы, у другой просто крашеные. У обеих длиннющие искусственные ногти. Обе вполне симпатичные, хотя на лицах по пол кило штукатурки. Первая мысль, которая приходит мне в голову: «Наверное, груди у них тоже имплантированные00. И уж при всем этом они сто процентов ищут НАСТОЯЩИХ мужчин» Поглядывают в мою сторону, о чем-то шепчутся между собой, тихонечко хихикают. Та что с наращёнными волосами небрежно бросает бычок. Он котится по тротуарной плитке гонимый ветром, останавливается на середине смотровой площадки, растворяется на фоне своих собратьев, также оставленных тут разнообразными посетителями, ценителями красивых пейзажей.

Можно спуститься к пляжу по старой металлической лестнице, ведущей через пансионат к берегу. Но на сегодня много планов и я не знаю хватит ли на все времени. Достаю из кармана мобилку, чтобы взглянуть который час. Странно – время на телефоне не настроено и сеть отсутствует напрочь. Преодолеваю притягивающую завораживающую силу моря. Трусцой перемещаюсь по парку обратно в сторону дома.

Возле мусорных контейнеров, стоящих рядом с клумбой, околачивается пьяный бомжара. Он поглощен всецело поиском пустых пивных бутылок, оставленных тут, а также разбросанных по всему скверу, высококультурной мариупольской молодежью. Откуда-то из кустов к нему приближается «коллега», заявляя, что это его территория и лишь он вправе собирать здесь пустую тару. Первый аргументирует свои действия невнятным мычанием. Между ними завязывается неуклюжая драка. Останавливаюсь, чтобы насладится незаурядным зрелищем.

Битва происходит как бы в замедленном действии, словно кто-то притормозил видеозапись в два раза. С неописуемой ненавистью драчуны впиваются друг другу в волосы, шевелюре каждого из них мог бы позавидовать сам Киркоров. Раскачивая друг друга из стороны в сторону, вращаясь одновременно вокруг своей оси, наша парочка плавно перемещается вдоль мусорных баков. Споткнувшись о бордюр, один из бойцов начинает падать, увлекая за собой противника. С глухим шлепком соперники падают на асфальт. Грызня продолжается на земле, теперь уже в горизонтальном положении. Происходящее сопровождается дикой матерной бранью. Слышен чей-то смех.

На крыльце рядом стоящего ресторана появляется толстый охранник. Орет охрипшим голосом:

– Псы позорные, а ну брысь отсюда! Охренели совсем!

Яростный батл прерывается в ту же секунду. Его участники незамедлительно ретируются. Хватая по пути свои мешки, оставив на асфальте клок выдранных волос, они скрываются среди деревьев.

Приятное ощущение одновременной бодрости и легкой расслабленности наполняет меня по возвращении. Дверь в дом слегка приоткрыта. Снимаю обувь на пороге, вхожу внутрь. Вокруг царит абсолютная тишина. Вхожу в свою комнату и впадаю в ступор. На кровати, мирно посапывая, на боку, закинув одну ногу на стоящий рядом стул, лежу я сам. Левая рука слегка отброшена назад над одеялом, пальцы на ней еле заметно подергиваются во сне. Тонкая ниточка слюны свисает изо рта, касаясь подушки.

Дар речи покидает меня, стою так, не в силах пошелохнуться, неопределенное количество времени. Придя в себя, акцентирую внимание на звуке капель дождя, барабанящих о подоконник. Боковым зрением замечаю Карину, идущую по коридору в направлении к выходу, беззвучно промелькнувшую в дверном проеме. Бросаю взгляд на себя спящего. Одеяло над грудной клеткой слегка приподнимается – опускается, на подушке небольшое пятнышко от слюны. Следует признать – весьма интригующая картина. Бегу вслед за Кариной. Вижу, как входная дверь закрывается за ней, мелькает ее платье. Спешу к выходу, стараюсь поскорее обуться. Выскакиваю во двор, за долю секунды до того, как она скрывается за углом дома. Слышен звук открывающейся калитки.

С момента моего возвращения погода на улице очень изменилась. Невероятный по своей густоте туман успел спуститься на землю. Он лежит слоем высотой не более десяти – пятнадцати метров, покрывая ее будто одеяло. Сверху при этом, по всей видимости, небо абсолютно чистое. Солнце озаряет туманную прослойку, наполняя ее оранжево-алым светом. Все пространство утопает в этих цветах. Густота дымки, между тем, такая, что растущую в пяти метрах от меня грушу абсолютно не видно. Все предметы будто растворяются в светло-красных оттенках. Кажется, мельчайшие капельки влаги никогда раньше не собирались вместе в таком количестве.

Завороженный происходящим ускоряюсь по направлению к калитке. Выскакиваю за двор. Зову Карину, громко выкрикивая ее имя. Ответа нет. Пробираюсь сквозь розовую пелену, по предполагаемой траектории ее движения, в надежде догнать ее, но безуспешно. Внезапно здравая мысль посещает мою голову: нужно позвонить ей. Монотонный женский голос в трубке сообщает на украинском языке, что «на даний момент абонент не може прийняти ваш дзвiнок», дублируя неутешительное сообщение еще и на английском.

Вокруг меня теперь только эта непроглядная оранжевая субстанция. Бреду в ней, пытаясь разобрать очертания знакомых предметов на улице, но никаких объектов не наблюдается. Только серый грязный асфальт под ногами. Кручусь по сторонам, где-то здесь должен быть соседский забор. Асфальт под ногами сменяется липкой грязью, но никакого забора нет и в помине. Нет никакой возможности сориентироваться на местности. Не имея представления куда двигаться продолжаю идти прямо, в надежде наткнуться хоть на что-нибудь. Двигаюсь неспешным шагом в течении примерно десяти минут. Грязь внизу периодически сменяется рыхлым серым шлаком, иногда разбитым в хлам асфальтом.