Чудь

Чудь
Алексей Анатольевич Рожков

После революции 1917 года, на секретном пленуме, вожди СССР приняли решение по распространению коминтерна по всей планете. В лабораториях МГБ разработали технологии клонирования человека и стали прививать геном вождей революции разным нациям. Так Володька Хошимин стал лидером вьетнамской революции, а заодно основателем вьетнамского квартала в Питере, где с его потомками, вьетнамскими цыганами, благодаря взрыву на Ленинградской АЭС, в контакт вступили полулюди-получерви племени чудь, живущие в подземных ходах под Чудским озером. Они создали магические артефакты, и новую реальность параллельного Питера. Секретное подразделение КГБ по борьбе с паранормальными явлениями долгие годы вели незримый бой за чудью и сталкерами, закрывая их в психушки. Так сможет ли простой питерский парень, Сашка, выбраться из этого запутанного клубка, ведь санитары уже приготовили для него смирительную рубашку…

Алексей Рожков

Чудь

Наша жизнь – это игра, правила которой

нам неизветсны

Глава 1

Знакомство

С началом перестройки и стремительным приближением девяностых, молодому поколению трещавшего по швам СССР вдруг резко понадобились деньги на так называемые «карманные» расходы. Причина была проста – появилось куда их тратить. Одним из редких легальных заработков ленинградской молодёжи того времени стала разгрузка фур и вагонов предприимчивых «новых русских». Там, разумеется, детский труд эксплуатировался на полную катушку, как рабы в древнем Египте, но зато в конце дня школьникам выдавали пусть и небольшие, но настоящие, честно заработанные своим трудом деньги. Именно на тех галерах Санёк не понаслышке прочувствовал на своём горбу, что значит выражение «усталые, но довольные они возвращались домой». Именно тут Сашка быстро понял сколько стоит трудовая копеечка, а также то, что тем не менее тяжёлый каторжный труд грузчика гораздо более прибылен, нежели походы в библиотеки и литературные кружки.

На одной из таких разгрузок вагонов Санёк познакомился с Толяном, настоящим, хрестоматийным бродягой, словно сошедшим с экранов старых чёрно-белых детективов, в которых доблестная советская милиция ловит злодеев. Новый знакомый, с его слов, полжизни находился во всесоюзном розыске, а потому кочевал по бескрайним просторам Союза и перебивался то случайными заработками, то криминалом, то и тем и другим. Вместе с Толяном тёрся тип по кличке «Сержант», беспрекословно выполнявшего все его поручения. Оба они, и Толян, и Сержант, были очень невысокого роста, жилистые, похожие друг на друга, как братья, отсутствием зачатков какого-либо интеллекта в выражении загоревших лиц. Один с короткими, чёрными, жёсткими, как проволока, волосами, второй – со светлыми, как будто специально подобранными для гармоничности. Ни дать, ни взять – два низкорослика из книг Толкина.

*****

В тот день поработали на славу, разгружали целый железнодорожный вагон с поддельной «Кока-Колой». Надо сказать, Толян с Сержантом работали как все остальные, не отлынивали, но на первом же перекуре, проявив свою криминальную сущность, моментально разработали схему экспроприации экспроприированного у экспроприаторов. Тут же палетки с фальшивой «Колой» полетели не только в сторону фуры, но и вниз, под вагон, где вёрткий Сержант таскал их в соседний овраг.

За время работы и перекуров в тот день они сблизились с Толяном, который за словом в карман не лез и оказался знатоком во многих вопросах, человеком бывалым, но вместе с тем не заносчивым и лёгким в общении. Новый знакомый был в Питере второй день, но знал уже здесь все криминальные расклады. Когда Толян в ходе разгрузки вагона снял пропотевшую майку, он обнажил худощавую фигуру, на которой бугрились рельефные, небольшие, как грецкие орехи, мышцы. При этом обнаружилось, что всё его тело испещрено разнообразными зоновскими татуировками, чем он подтвердил статус человека, тесно связанного с уголовной средой. Санёк, обратившись во внимание, покосился на обнажённый торс нового знакомца, грудь и спина которого были синими вдоль и поперёк, пытаясь разгадать значение татуировок. Он тут же подумал, что Толян, как человек явно опытный, может быть ему полезен в давно мучившем его вопросе…

В то время каждый питерец слышал про вьетнамский квартал на окраине Северной столицы, в котором нелегальные мигранты из страны Хо Ши Мина торговали всякими криминальными дефицитными товарами, а также занимались скупкой вещей, не вдаваясь в подробности их происхождения. Вхожи в это закрытое гетто, ленинградский Гарлем, были только единицы. Остальным оставалось только в нетерпении ждать, рискуя собственными деньгами или отданными вещами, каждую секунду мучаясь вопросом – приедет ли обратно всемогущий ходок во вьетнамские курмыши или кинет? Ходоки, их ещё называли «сталкеры», держали маршрут к заветным вьетнамским притонам в секрете, потому что знание тайного фарватера гарантировало им стабильный заработок и уважение, терять которые ой как не хотелось. Знакомство с вьетнамской диаспорой открыло бы Шурику новые горизонты и могло приносить большую прибыль, ведь фуры каждый день разгружать не будешь, скоро скопытишься. Потому Санёк давно в тайне мечтал стал сталкером, но возможность всё никак не представлялась, а тут смотри-ка, свела судьба с нужным человеком.

Во время коротких бесед, слово за слово, дело коснулось вопроса про вьетнамцев, и секретных троп к ним.

– Что, ты хочешь с этими вьетконговцами познакомиться? Чтобы я тебя к ним ввёл? Да без базара, приезжай завтра, как проснёшься, на «Ваську», там найдёшь адрес – Шестой тупик, дом 6, где мы с Сержантом пока временно обитаемся. Приедешь, я тебе всё покажу и расскажу, – запросто откликнулся Толян на осторожный вопрос Шурика.

Разгрузка вагона с палетками двухлитровой «Колы» – дело весьма энергозатратное и утомительное, поэтому, когда это погрузо-разгрузочное мероприятие с наступлением темноты всё-таки закончилось, никто из участников не чувствовал ни рук, ни ног, ни головы. Санёк спросил сколько время у старшего, высокого, толстого, надменного мужика в очках и клетчатой рубахе навыпуск, контролировавшего весь процесс. Оказалось, два часа ночи. Работа была окончена и подъехавший на вишнёвой «девятке» высокий, бритоголовый, плотный человек в чёрной рубашке и, почему-то, солнцезащитных очках, несмотря на ночь, расплатился с бригадой за рабский труд по сути грошами, но и они грели души школьников, бичей и беглых каторжников.

Потом Санёк с Толяном и Сержантом поделили честно награбленную «Колу», Шурику досталось аж целых четыре палетки, каждая по шесть двухлитровых бутылок. Он тащил эту непосильную ношу с вокзала по ночному городу, а путь его проходил ровно рядом с привокзальным РОВД, у входа в который стояли дежурные. Один в каске с автоматом, второй в усах и фуражке. Таща четыре ящика лимонада, Санёк оступился и попал ногой в отсутствующий люк канализации, прямо напротив входа в РОВД и курящих милиционеров.

– Это надо же, – ругнулся про себя Сашка, – люк стырили прямо от милиции! Вообще бомжи страх потеряли.

Надо сказать, в то время металлические люки городской канализации пользовались большим спросом и являлись предметом охоты и вожделенной добычей шаромыжников самого низкого пошиба. Все они неминуемо оказывались в ближайшем пункте приёма металлолома, в этом не было ничего удивительного. Но вот чтобы так, в наглую, прямо от РОВД…

Мирно курящие на крыльце милиционеры, которые до этого стояли спиной, тут же повернулись на звук. Их взору предстали рассыпавшиеся по тротуару рядом палетки с «Колой» и бедолага Шурик на четвереньках, с одной ногой в глубине колодца. Время было ровно три часа ночи. Тёмное ночное небо начинало светлеть отблесками зари.

– Эй, разбойник, это ты что ж, из колодца канализации вылез? – спросил усатый сотрудник, званием повыше, явно что-то заподозрив.

А ведь и действительно, внешне было очень похоже, что вылез Санёк ровнёхонько из этого колодца.

– А «Колу»-то где взял? Поди из вагонов стырил? Вот, как говорится, на ловца и зверь бежит. Никола, смотри, как мы с тобой лихо преступление раскрыли! Оформляй злодея.

– Дяденьки милиционеры! Да из какого колодца? Я вагон разгружал, а хозяин с нами вот лимонадом расплатился, не надо меня оформлять, чес.слово!

Милиционеры внимательно осмотрели паренька:

– Да… На вылезшего из канализации не похож, не пахнет, – расстроенно сказал усатый, принюхиваясь, как гончая по ветру, – а ну, гражданин малолетний преступник, давай отсюда мухой, что встал у РОВД? Вали давай отседова, это тебе не музей, а объект стратегической важности!

Услышав команду, как и было сказано, мухой, подхватив неподъёмные палетки, словно невесомый эфир, Сашка со всех ног побежал, можно сказать полетел, в сторону дома. На дворе ночь, точнее уже ранее утро, транспорт ещё не ходил, поэтому он остатки дороги, то и дело вставая и переводя дыхание, упорно нёс упаковки лимонада на собственном горбу. И, надо сказать, таки донёс их, три продал в ближайшем комке, а одну оставил себе. Правда оказалось, что «Кола» с каким-то химическим приторным вкусом, кроме как цветом и этикеткой, она ничем не напоминала оригинал, а вдобавок от неё жутко разболелся живот…

*****

Адрес, который дал Толян, был очень странным, Шурик никогда не слыхал и даже представить себе не мог, что в его родном Ленинграде есть «Шестой тупик». По всей вероятности, место это находилось в самых что ни на есть захолустных злачных районах и барачных гетто. Единственным завзятым знатоком истории и географии города, которого знал Санёк, был его сосед снизу, дядя Кеша, по совместительству краевед и экскурсовод, колоритный высокий худой человек в берете, очках и старом поношенном плаще. Ничего другого не оставалось, как обратиться к нему с вопросом как, собственно, добраться до злополучного «Шестого тупика». На удачу дяде Кеше было некогда разбираться что да как, он спешил с нагрянувшим к нему московским родственником за пивом и на дачу, посему они просто подвезли Шурика куда-то в пригород, куда до этого его нога не ступала.

Местом, где краевед и его родственник высадили незадачливого исследователя заброшенных Богом уголков города Ленина, оказался частный сектор на окраине «Васьки», с деревянными избами, неприглядными лачугами, обитыми фанерой, вездесущими курами и залитыми помоями грунтовыми извилистыми улочками. Самое место для разного рода малин, отбросов общества и опустившихся слоёв населения, Горьковское «дно». Дядя Кеша лишь укоризненно посмотрел вслед Саньку, зло сплюнул и произнёс:

– Вот дёрнул же тебя чёрт сюда, паренёк. Сколько я историей края занимался, сколько экскурсий водил, а об этом месте даже не подозревал. Это ж натуральная Марьина роща какая-то… По всему видать ничего хорошего ты отсюда не вынесешь. Но взрослый уже, сам вляпаешься – сам будешь расхлёбывать. Бывай.

Он закрыл окно, нажал на педаль газа красной «копейки» и скрылся за поворотом, оставив только облако плотного и едкого дыма из выхлопухи от прогоревших в двигателе прокладок.

Слова соседа и вправду оказались пророческими и Санёк, правда не сразу, спустя пару лет, но всё-таки «вляпался», как метко подметил дядя Кеша, и потом долго расхлёбывал результаты своего путешествия по злачным ленинградским трущобам. Мечта о сказочном вьетнамском Эльдорадо, где творились всякие небывалые чудеса, о котором все знали только по байкам бывалых дворовых авторитетов, прочно втемяшилась в неразумные подростковые головы и слепила глаза, как тёщины сокровища, спрятанные в «Двенадцати стульях» Ипполиту Матвеевичу. Так что отступать было некуда, да и незачем? Впереди Александра ждали только сказочные приключения и возможно столь же сказочные проблемы…

Испытывая лёгкое волнение, свойственное всем юношам, и одновременно нутром ощущая абсолютное отсутствие чувства самосохранения и мозгов, Сашка стал разыскивать в Шестом тупике дом номер «6». Все халупы в трущобах частного сектора, а точнее их нумерация, не поддавались никакой человеческой логике. Казалось, что безумный нумеролог, естественно, как и все здесь, бухой до полной невменяемости, просто взял номера домов, перемешал, кинул куда судьба послала, и свалился тут же спать. А цифры эти перемешались, как языки в Вавилоне, и теперь найти злополучный «номер шесть» без проводника в лице местного аборигена, было задачей практически немыслимой и невыполнимой. Шурик слонялся между домом №26, тут же возникающим №14, и стоящими ровнёхонько напротив них девятым и двенадцатым. Ряд домов попросту отсутствовал напрочь, видать был утерян, или тот самый нумеролог не знал некоторых цифр, не доучился или позабыл.

Сашка ходил между хибарами, заглядывал в незакрытые калитки и вдруг, зайдя в один неприметный с виду двор, лицом к лицу, точнее к затылку столкнулся с качающимся на ветру Толяном, в майке и обвисших триконах. Толяна явно штормило. Он облегчался, не взирая на чины и звания тут же, рядом с покосившейся избой, прямо в грязную лужу. Шурик терпеливо молча дождался окончания немой сцены. Толян повернулся и обомлел.

– Санёк, мать твою ети, это ты. Ну ни хрена ж себе, приехал всё-таки, чертеняка. А я тут после стакана…

– Ты что, самогон гнал?

– Да какой самогон, спиртом разжился. Ну ладно, что кота за одно место тянуть, лавэ с собой? Ну подожди, я накину что-нибудь и почапали, покажу тебе все потаённые тропы, мне для товарища ничего не жалко.

Толян накинул колхозный, видавший виды пиджак, невесть откуда взявшиеся классические туфли, очень изящно смотревшиеся под триконами с обвисшими коленками, вылил себе на опухшее лицо ковш мутной жидкости, который набрал тут же, из ржавого ведра с дождевой водой.

– Ну что, брателло, пошли, – в этом экстравагантном виде Толян стал похож на карликовую версию тракториста из мультфильма «Возвращение блудного попугая».

Санёк как будто окунулся в атмосферу чёрно-белых фильмов про революцию. Казалось, здесь, неподалёку, где-то в зашифрованной избе, должны были проводить свои сходки революционеры-декабристы. Вот тут они должны бежать огородами и чердаками от царской охранки, раскидывая листовки и газету «Искра». Да, собственно, в этом тупике, на отшибе жизни, мало что поменялось с 1917 года. Толян с радостью передавал секреты криминальных троп до вьетнамского кочевого табора-посёлка.

– Всегда надо иметь с собой или пиджак, куртку, или пакет, – учил он Санька по пути к остановке, – потому что ежели бебехами у узкоглазых разживёшься от вольного, куда-то надо всё заныкать.

– А что такое бебехи? – с удивлением спросил Санёк, в молодёжном сленге такого слова он ещё не слышал.

– Эх молодо, зелено… Вещи такие специальные, можно сказать волшебные… Хабар, кабанчик, да как их только не называют, а суть всегда одна и та же. Да скоро сам всё поймёшь…

Они вышли из частного сектора к одинокой остановке.

– Вот, – продолжал делиться секретами Толян, – нам нужен автобус номер 6. Шестёрка. Запомнил? Он идёт от самой Васьки через пост, через вьетнамцев и на Пряжку.

Интересный пункт назначения… Ведь Пряжка – это район, в котором расположен местный дурдом. Потом на долгие месяцы этот самый автобус номер шесть, который ехал по окраине, через острова, посёлки, дачи и поля, по пригородам мимо городского кладбища, стал для Шурика родным. Старый ПАЗик, того и гляди стремящийся развалиться, с обмотанной изолентой ручкой, которой открывалась передняя дверь, двигателем, торчащим прямо в салоне, дутой полукруглой формы, и дерматиновыми коричневыми сидениями, изо дня в день уверенно шёл по маршруту, как пони по кругу. В нём, диссонируя с пожилыми дачниками и пенсионерами с корзинками, с завидной периодичностью встречались подозрительные личности типа Толяна. Они все как один носили куртки, одетые на майки-алкоголички, кепки с длинными козырьками, трико с оттянутыми коленками и нервничали на каждой остановке при заходе нового пассажира.

Глава 2

Мёртвое село