Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2

И не зря Дума так часто отходил от Кортя в сторону во время этого разговора. Он просто не хотел попусту сотрясать воздух, говоря о том, что ему все равно еще придется повторять Мерсеру и Унзару, потому теперь желая поскорее покинуть город, и отправиться на встречу с ними. Он приложил два пальца латной перчатки к своему рту, едва открытому толстым черным шлемом, и протяжно свистнул, на мгновение отвлекая от осмотра тел павших воинов еще собирающих тех на площади неподалеку Гоклона и Чеистума. Говорят, что животные очень чувствительны к звуковым сигналам своих хозяев, и легко различают между собой интонацию свиста разных людей, выделяя в них зов конкретно своего хозяина. Надеюсь, вы, ненароком, не подумали, что я назвал животными с хозяином в качестве Думы именно Богов? Разумеется, я говорил про коня Думы. В мире осталось совсем мало живых душ, знающих, что у главнокомандующего Демонов Думы вообще был конь, и он никогда не шел в бой верхом на нем, ибо слишком боялся за его безопасность в бою. Да, лучшим другом вечно молчаливого и грубого Думы был…конь. Тот, кто всегда его слушался, никогда не говорил ему ничего поперек, и никогда его не предавал. Был тих, как и любил его хозяин.

Корть немного перепугался появления закованного в черные доспехи животного рядом со своим братом, ибо точно не ожидал, что тот примчится к своему хозяину буквально с небес, как сказочный пегас. Конь приземлился на брусчатку рядом с Думой со страшным звоном металла и треском камня под собой, тем не менее совсем от этого не пострадав, на самом деле просто перепрыгнув вставшие у него на пути по всему городу дома, давно стоя рядом с городом в ожидании хозяина. Разумеется, этот конь был настолько необычным, что его и конем назвать было сложно – это был генномодифицированный организм, выведенный из коня, в первую очередь улучшенный любящим хозяином с применением его крови Архея для повышения его срока жизни, в итоге вышедшего за пределы жизненного цикла даже самого хозяина. Пять сотен лет, шесть сотен, даже тысяча – все это были примерные числа. В боевых условиях, тем более среди боевых пород, кони редко умирали своей смертью, и конь Думы совершенно точно был защищен им от любых печальных исходов, включая смерть и от старости, и смерть в бою. Его скорости позавидовали бы бороздившие небо столетия назад драконы, и на не меньшую высоту он мог, пусть и с разбега, прыгать. Но главное свойство этого создания было в другом. Дума модифицировал вороного жеребца при поддержке Дорана все последние столетия для одной-единственной цели – штурма Земель Марконнор с последующим прямым нападением на Совенрара в день Великого Подъема. Только тяжелый как живая крепость конь Думы мог тараном прорваться через армию врага без повреждений, и именно для этого он продолжал улучшаться своим хозяином по сей день. С тем, правда, верный спутник его все больше расценивался им как оружие, а не как друг, что только подтверждало поглощающее Думу с годами хладнокровие, свойственное Проклятью Забвения его Синего Пламени. Раньше все было иначе, и он даже не взял с собой коня на последнее наступление в Первой Войне, потому что переживал за его судьбу. Оставленный Думой в Поместье Бога Людей, тогда еще Поместье Повелителя (Ниса), он десятилетиями тихо коротал дни и ночи в тоске по хозяину, пока, однажды, тот не вернулся к нему, и не забрал его с собой в темную дорогу, под присмотром глаз, полных Черного и Синего Пламени. Тогда о коне бережно заботился Серпион, и именно после исчезновения того коня люди узнали, что Дума вернулся на Запад. Только сообщил товарищам об этом Серпион намного позже, чем это произошло на самом деле. И на то вы сами знаете причины.

– Твой Сивка? – с некоторым облегчением улыбнулся Корть, осматривая огромного, как прежде, будто металлического черного коня с роскошной гривой и хвостом под черным металлом.

– Мор. – холодно ответил Дума, хватая поручни металлического седла коня, на них резким движением рук поднимаясь наверх.

– Я помню.

У коня не было поводьев и уздечки, да и ему они были не нужны. Мор понимал сами мысли своего хозяина, став с ним за столетия будто одним целым, из обычного взаимопонимания давно перейдя в симбиоз. Под весом почти двухсоткилограммового хозяина Мор даже не дернулся, что было немудрено, учитывая хотя бы вес его собственной сбруи из окованной черным металлом Сколы.

– Куда ты теперь? – подошел чуть ближе к коню сбоку, смотря на восседающего совсем высоко брата, Корть.

– Не люблю нерешенных вопросов. – смотря вперед, слегка кивнул головой Дума. – Я направляюсь на собрание. И тебе рекомендую поспешить.

– Хочешь, чтобы Доран тоже все прослушал через тебя? – удивился Корть, вспоминая, почему изначально брат отказывался принимать участие в этом событии.

– Он все равно все узнает, но никому не помешает. Вся Последняя Война в его интересах.

Только теперь он повернул голову к брату, окончательно взглядом показывая тому свое безразличие, глядя будто не на родного человека, а на совершенно стороннее лицо.

– Если это может вынудить Винториса выйти из тени, я буду проливать кровь до тех пор, пока это не произойдет. Тогда и посмотрим, есть ли ему до нас дело.

Это были его последние слова перед уходом. Примерно в то же время воины Чеистума привезли на повозках остатки тел своих товарищей на главную площадь, самим Богам тем давая команду приступить к делу, и обернуть вспять невыполнение ими просьбы Мерсера «не терять людей». Замеченный ими со стороны уход Думы на коне оставил им несколько вопросов уже к Кортю, что теперь сам выглядел немного грустно, будто какое-то время назад желал задать брату некий важный вопрос, но то ли не нашел для того решимости, то ли просто решил специально об этом не упоминать. Всего за пару секунд Мор галопом набрал скорость карьера сильного молодого коня, с тем в одно движение мощных копыт оторвавшись от земли, одним прыжком полностью уйдя из поля зрения Кортя, заскочив за передние дома, явно переходя на прямую городскую дорогу. Такой стиль перемещения коня, конечно, даже Кортю казался странным. Если его расценивать как коня, а не как Мора, прожившего конем в десятки раз больше прочих.

Рядом, на площади, Гоклон держал руку на плече друга с сосредоточенно закрытыми глазами, передавая тому часть своей внутренней силы, что тот уже начал активно разливать по площади, покрывая ей тела мертвых воинов впереди. Для него не было проблемой воскрешение какой-либо армии, как это было в книге «Мертвый Марш» о битве войска Аквина Тибфера (дедушки Кайлы) против войска Ромиллия Катесари еще во время Десятилетки. Но то касалось воскрешения только обычных людей. Для воскрешения октолимов внутренняя сила Бога Смерти должна была сначала проникнуть в их тела, пробираясь через их собственную остаточную внутреннюю силу, и напитать ей тело заново, восстанавливая его связь с душой. Обычно душа проваливалась в Бездну очень долго, по несколько дней, и за это время Зеленое Пламя в Мире Душ вполне успевало заново закрепить ее в потоке Алой Жизни, формируя личность живого существа заново из следов старой уже на самой душе. Но Белое Пламя души было всего лишь материалом, необходимым для поддержания жизни, и Чеистум вполне мог черпать ее для восстановления жизни из других источников, которых сам не видел, проводя подобную операцию почти наугад. Скорее всего, он просто хватал для этого своей внутренней силой, отражаемой Зеленым Пламенем на Мир Душ, чужие души, находящиеся к нему там ближе всего. Они от этого почти не страдали, ибо для поддержания жизни живого существа уходила лишь крупица Белого Пламени, и его объем на качестве жизни живого существа обычно мало сказывался. Только сам Бог Смерти шутливо пугался, что от соприкосновения с душами может внезапно «ожить», и потерять все свое понимание смерти. Таков был его «могильный юмор», здесь удивляться нечему.

Корть решил сам не наблюдать за тем процессом, и собирался встретить свое новое войско с пламенной речью на главной площади чуть позже, когда все его товарищи уже вернутся в строй, а раненные среди них в доме уже хотя бы немного восстановят силы. Пока он шел в сторону собора, дабы предложить любимым Филони и Термисорре, а также новым друзьям Кайле и Тиадраму там, присоединиться к подготовке его речи, он серьезно задумался об одной из фраз Думы, что, поначалу, была им почти проигнорирована, только через какое-то время после ухода брата разлившая ядом сомнения в его голове свой непростой смысл.

«Я не использовал эту связь, чтобы узнать то, чего мне знать не положено». Кортя пугали многие вещи из памяти прошлого мира, и самыми неприятными среди них были смерти дорогих ему людей. В прошлом мире не было Термисорры, и реинкарнацией Джефф была именно Филони. И он видел ее смерть в том мире через связь, найденную им в своем Красном Пламени. Сцена ее смерти не давала ему покоя, ведь большинство воспоминаний приходили в его голову довольно скомкано, накладываясь друг на друга из разных миров, перемешиваясь в бред. Но даже те смерти не вызывали в могучем сердце Кортя такого волнения, как память его собственной смерти, в каждом мире одинаковой, бесповоротной и неотвратимой. Даже зная об этом, он понимал, что не был способен помешать этому сам, ибо даже со своей великой силой был бессилен перед своим возможным убийцей теперь. Вильфеоренама, прозванный Разрушителем Миров, его самое сильное существо, и настолько могущественное, что даже сил великого созидания Лорда Винториса в каждом мире не хватало, чтобы его уничтожить. Вы спросите – как же создатель миров, наделенный безграничной силой, не мог уничтожить собственное создание одной только силой мысли, как он менял мир вокруг себя раньше? И Корть этого не понимал. Возможно, связанная с этим тайна напрямую была связана с главной тайной мироздания Первых Миров, и все, кто касался ее, всего на шаг отставали от всеведения, определения основной связи всех элементов родного мира, через которую могли бы повернуть вспять любые его события, и получить над ним полный контроль. Но даже будучи самой яркой и заметной книгой на полке загадок сего мира, эта тайна оставалась нераскрытой никем, включая даже Правителей и Клинков Власти. До самых простых решений, порой, сложнее всего догадаться. Лорд Винторис понимал это не хуже своих созданий, и сам был готов раскрыть эту тайну им, если бы счел их того достойными. Но он сам создал их недостойными, уже сам не понимая, на что надеясь.

Пригреваемый в этот день особенно ярким и горячим солнцем, Корть медленно подходил к собору на пригорке по небольшим каменным ступеням, стараясь думать только о ближайшем будущем, ни на секунду не спуская черных глаз с больших дверей. Как раз перед ними, все последнее время открытыми нараспашку, промелькнул знакомый Кортю силуэт сначала Кайлы, а потом и силуэты остальных участников недавних соборных схваток. Всем было интересно, что же такого отец девушки написал своей дочери в зеленом письме, что было передано ей Гоклоном от Корима, лучшего друга и товарища по оружию Амира, и которое тому явно вручил сам старый Драконоборец. Ни у кого уже не было сомнений, что письмо, предназначенное к прочтению Кайлой «после встречи с Думой», что и поведал ей о том, что отец ее, на самом деле, жив, принадлежало самому Амиру. Корть специально остановился на полпути, скрывшись всем телом за небольшим деревом справа, не мешая девушке открывать конверт дрожащими руками, лишь бы та случайно не порезалась о бумагу. Сам он уже знал эту историю, ибо уже пересекался несколько лет назад с самим Амиром. Старику пришло предложение от Совета Октолимов вступить в их ряды, для того заручившись поддержкой Подчинителя, что и должен был сделать из него не просто легендарного убийцу драконов, а самого настоящего получеловек-полудракона. Бывший Подземный Владыка имтердов, вставший на сторону людей, Подчинитель был помешан на экспериментах с участием людей не меньше Хемирнира, но во многом его обогнав, особенно по части человеческих улучшений. Тогда Амир отказался от предложения верхней власти в угоду заботы о семье, и даже не подозревал, что причиной тому предложению заранее служила информация о планах Дорана, по которым Амир и его жена уже тогда были приговорены Правителем Бездны к смерти. Конечно, он упомянул в письме эту часть своей истории, как и то, что согласился на предложение Совета уже после той истории с Думой, и теперь назначил дочери встречу в Поместье Бога Людей, где также собирался на совет, устраиваемый всеми командирами людей, включая Богов, Археев, даже некоторых нейтрально настроенных имтердов и Клинков Власти. Сложно было сказать, кто из них собирался прийти на тот зов, но именно это собрание должно было окончательно разграничить время приготовлений стороны людей к Последней Войне со временем ее тихого ожидания.

И, как ни прискорбно, только весело переглядывающиеся перед огромными дверьми собора, благословляемые лучами веселого солнца, четыре невинных души впереди теперь не чувствовали никакого волнения о будущем, болезненно осознаваемом беспомощным против него Кортем, уже принимающим скорую трагедию, о которой знали почти все важные люди мира, но никто не смел в нее вмешаться. Поэтому собрание гостей Поместья Бога Людей должно было состояться именно завтра, давая миру достаточно времени на свершение последнего важного элемента его Эпохи Тишины. Было уже утро, и буквально через пару часов это должно было случиться. Будто заглядывая в будущее, Корть смотрел вдаль, в сторону некогда родного города, родины всех людей, столицы человечества. На его сердце давила печаль, но в нем оставалась и небольшая надежда. Он думал о том, кого однажды убил, и кто также переродился, как и он, пускай и не узнал правды о своем прошлом в другом мире. Но даже так – он уже давно его изменил.

– «Не важно, что было в прошлом. Ты всегда сражался за то, во что верил.» – прикрывая глаза, вспоминая события другого мира, вздыхал про себя он. – «Я знаю правду, Геллар. Ты уже не тот, кем был раньше. В этот раз все должно быть иначе.»

Пока воины на городской площади Эмонсена тихо собирались вместе, и с тем, чаще будто просыпаясь от тяжелого сна, задыхаясь, болезненно принимая солнечный свет, мертвые воины поднимались на ноги, представая перед своими Богами уже в окружении себе подобных, постепенно принимая радость новой жизни. Кортю тоже нужно было скоро идти к ним, перед тем забрав с собой друзей с площадки перед дверьми собора, оставляя лишние мысли позади. Он уже не мог исправить своего решения, и вся его надежда, даже самая ничтожная, ложилась теперь на плечи потерянного героя, что столетия прорубал себе путь к правде, не получив никаких даров от Создателя кроме собственных мечей, всего достигая сам. Он был уже в Эмонсене, и ждал там Кацер, что совсем скоро должны были собраться вместе, предоставляя ему свои истины. Судный час был уже совсем близок.

«Если я не справлюсь, только ты сможешь спасти этот мир. Я верю, что ты сделаешь правильный выбор. И эти несчастья наконец закончатся…»

Эпилог второго тома

На этом и заканчиваются истории, что приблизили вас к пониманию Бездны и ее желаний. Следующий, самый важный фрагмент Эпохи Тишины, я поведаю вам уже в новом Томе, где и сойдутся вместе все истины мира, истории Гармонии и Бездны, и каждый из вас, как и каждый среди наших героев, сам решит, кого в этом мире можно назвать злом, а кого добром.

Что неудивительно, историей, что связывает между собой все прочие, является история Соккона, корнями уходящая в день его исчезновения, и именно ее я намерен вам поведать дальше, как и выходящую из нее историю всех Кацер, включая Геллара. Когда придет время, вы узнаете и его подлинную историю, и именно та откроет вам путь к последнему выбору добру и зла. К выбору самого запутавшегося героя, который и должен решить будущую судьбу всего мира.