Тёмных дел мастера. Книга первая

– Тогда что же вы можете сказать в своё оправдание?

– Но он…

– Вы смеете обвинять свою жертву в этом? – Персиваль имела привычку опережать разговор, читая фразу ещё в мыслях своего допрашиваемого. – Это наглость, домагус 178!

– «Жертву? – изумился про себя Альфред – Он же всех задирает, она, что, не зна…»

Перси вновь нарочито показательно облокотилась на стол и приблизила своё лицо к Альфреду:

– Господин домагус 178, возможно, вы здесь заместитель директора, а не я? – и Альфреду стало как-то не по себе от того, как спокойно она произнесла эту наигранную фразу.

– Я… мы… мы просто…– начал он тут же что-то быстро объяснять, но Перси уже не слушала его.

– По велению моего пальца вы вылетите отсюда быстрее, чем ваши незаконные заклинания из палочки!

Глаза юноши округлились. Он отлично знал, что Кан мог сболтнуть лишнего, и знал это ещё вчера. Но то, что он выставит зачинщиком самого Альфреда – это даже для Кана было чем-то новым. Похоже, вчера вечером Перси прижала его вплотную, и Кан, чтобы не скрипеть мозгами, сделал то, что не могло бы его выдать в их дальнейшей беседе. Но почему Перси поверила в такую глупую ложь, госпожа Персиваль, провидец школы? …Нет, она просто сделала то же, что и Кан: позволила этому и дальше казаться правдой. Независимо от истины, для школы деньги и репутация семьи Кана были намного важнее. А сейчас она со своим неприступным видом заставляла и самого Альфреда признать это.

– Это он! – парень больше не мог себя контролировать.

– Что?! – возмутилась Перси.

Альфред начал усиленно вспоминать, как было на самом деле.

– Вы что, хотите одурачить меня? – с негодованием, но всё же сдержанно изумилась Персиваль. – Вы порочите наше великое заведение своей гнусной ложью! Это дело не останется безнаказанным, запомните. Теперь вон, я не хочу вас видеть, – снова возмущённо, но в этот раз уже совсем спокойно сказала Перси.

Парень смотрел в пол, широко раскрыв глаза. В голове его вертелись одни и те же мысли:

– «Она же чувствует, что я говорю правду, почему же она опять выгораживает Кана? Он же нарушил все эти «строжайшие правила» школы!»

И словно топор, раскалывающий бревно на две части, эту мысль расколола «телепатия» госпожи Ульт:

– «Вы что, глухой? Вон!»

Альфред вздрогнул. Он встал, откланялся и повернулся к двери, уходя под пристальным взглядом Персиваль.

К тому моменту злоба уже вовсю клокотала в нём. Кровь приливала к вискам, отстукивая в голове удар за ударом, когда парень с громкими шагами начал спускаться по лестнице. «Что за настоящие законы царят в этом месте?! – сдерживаемые до этого в кабинете госпожи Ульт бунтарские мысли теперь фонтаном вырывались наружу. – Зачем они обманывают сами себя? Так и должно быть? Зачем тогда вообще эти показные правила?!» Альфред постоянно наблюдал такое с тех пор, как приехал сюда, и всегда злился из-за подлости этого общества, из-за его фанатичной аккуратности и абсурдной законности, под которыми оно могло спрятать эту свою подлость, из-за ограниченности, глупости его устройства, его беспечности и того, насколько члены общества слепо следуют системе, будто уже были рождены для этого.

Юноша не заметил, как дошёл до кабинета творения заклинаний, и пришёл в себя лишь когда с силой толкнул дверь вперёд.

– Вы опоздали, домагус! – профессор Детар как всегда был аккуратно напорист.

– Я… меня вызывала госпожа Ульт, – сквозь зубы проговорил ему Альфред.

В ответ на это профессор принял деловитый вид:

– Хм, да? А мне она ничего такого не передавала. В любом случае, это ваши проблемы. В следующий раз не допущу к занятиям.

Парень еле сдержался (хотя на самом деле, скорее всего, никогда бы не позволил себе открыто выступить против несправедливости профессора). И с угрюмым лицом прошагал к остальной аудитории.

Комната, где проводились практические занятия, была не в меру высокой и не предполагала сидячих мест, поэтому домагусы стояли в куче слева. Сам профессор в свою очередь стоял у окна, а позади за ним находились пять деревянных щитов с красными кругами в центре.

– Итак, продолжим, – как всегда быстро пролепетал Детар, снова оседлав давно заученную в голове схему проведения урока, после чего ловко выставил вперёд палочку, подобрав другой рукой рукав мантии, и правильным тоном произнёс:

– «Нонимо астатус».

Зелёный шарик вылетел из его палочки и врезался в щит, оставив после себя небольшие клубы пара.

– Этим заклинанием вам никогда не придётся пользоваться. Но знать его необходимо для экзамена по моему предмету, – распорядился профессор. – Практикуйтесь.

Немного побродив по кабинету, группа выстроилась в своём обычном порядке, встав по шесть человек у каждой мишени. Альфред встал последним. Его всё ещё обуревала злость, и когда до него дошла очередь, то без лишних прелюдий он просто громко выкрикнул:

– «Нонимо астатус!»

– Сто-оп! 178-о-ой! – как бы в ответ на его действия тут же проговорил Детар. – Первое правило творения заклинаний?

Паренёк остановил руку с палочкой на полпути, и заклинание не успело сработать.

– «…Ни злость, ни ярость, ни любые другие подобные чувства и чувства, приписываемые к таковым, не должны иметь место при творении заклинаний и ритуалов – только сосредоточенность и точность», – монотонно пробурчал Альфред.

– Возможно, кто-то знает второе «Великовечное» правило?» – скрупулёзно произнёс профессор.

– «Нельзя творить заклинания и ритуалы, запрещённые главным органом магической власти в стране, пользоваться запрещенной энергией, а также нарушать всё, связанное с «Великовечными» правилами», – воодушевлённым голосом подхватил его одноклассник Мердок.

– Запомните, что любое нарушение этих правил творения заклинаний ведёт к серьёзному и, что более важно, настоящему наказанию за стенами этой школы, – деловито напомнил Детар. – Продолжайте.

Ещё какое-то время после этого все домагусы продолжали творить показанное им заклинание, но лишь к концу урока Альфред успел как следует успокоиться и прийти в обычное для себя состояние. А когда по коридору пролетел звонок, он юрко прошмыгнул к выходу и успел выйти почти самым первым.

И у него была на то причина, ведь брать с собой свои вещи в кабинет главного профессора, коих в школе было несколько, включая госпожу Ульт или самого директора, было крайне невежливо по законам школы. И потому он должен был успеть сбегать в общежитие за тетрадями, ведь перемена была короткой, а кабинет развития магии, в котором у него должен был проходить следующий урок, находился в другом корпусе замка. По пути он один раз упал, но всё же успел сбегать в левый корпус общежития на второй этаж, спуститься, пересечь первый этаж и снова подняться по лестнице на второй этаж заднего правого корпуса школы как раз ровно до того, как раздался второй звонок.

Предмет развития магии был довольно скучный, предполагал только записывание информации, которую рассказывала профессор. И вскоре после того, как начался урок, а профессор Алкания взялась за описание жизни одного из трёх отцов-основателей магии второй эпохи, на Альфреда уже снова напала сонливость. Он вяло окинул взглядом до боли надоевший кабинет с его шкафами книг, закрывавшими добрую половину стен, и в очередной раз принялся смотреть в окно. Было похоже, что погода ещё долго не предвещала ничего хорошего, но Альфреда опять тянуло вдаль. Пшеница на полях уже начинала зацветать. Лес стоял тёмной стеной, и только на окраине деревья немного покачивались от ветра. Вскоре заморосил мелкий дождик. Наблюдая за каплями, сползающими по стеклу, юноша и вовсе начал закрывать глаза.

Уже в каком-то полусне ему почудились фигурки людей на дальнем поле, держащие путь к замку. «Люди…» – Альфред слегка очнулся от дрёмы. Люди нередко появлялись у замка, но в основном это всегда были возничие, те, кто доставлял еду и свежую воду раз в несколько дней из Шиванса, или визитёры в расписных каретах, а эти шли пешком. Мысли с большой неохотой ворочались в его голове, цепляясь друг за друга, теряя смысл, и, в конце концов, парень не заметил, как сон вновь утянул его за собой, заставив потерять счёт времени…

Проснулся он уже от лёгкой встряски. Как всегда ожидая очередного нагоняя, Альфред почти рефлекторно одёрнулся и сел ровно. Но почему-то это его действие так и осталось без ответа. Проморгавшись, он окончательно пришёл в сознание и огляделся в поисках профессора.

Профессор Алкания стояла у своего стола с книгой в руках и молчала. Молчали и все в кабинете, не было слышно даже шума с соседних и нижних этажей. Эта тишина спросонья показалась парню почти оглушающей. Что-то было не так. Не так, как обычно, не так, как должно было быть. Альфред насторожился, пытаясь понять, в чём дело. Вдруг стена, рядом с которой он сидел, будто подёрнулась, разразившись глубоким звуком где-то внизу, и затряслась. Некоторые стёкла в окнах треснули. Альфреда и всех, кто находился в кабинете, тоже ощутимо тряхнуло. С потолка посыпались пыль штукатурки и мелкие камешки, а два шкафа упали прямо на парты. Домагусы всё же успели кое-как отскочить в разные стороны, хотя несколько девушек тотчас же завизжали. А другие студенты отшатнулись от своих мест, привстали и медленно попятились к двери.

– Быстрее! Все на выход! – проверещала профессор Алкания. Такие события быстро смахнули с юноши последние остатки сна. Однако к выходу, как другие, он не спешил.

За два года обучения это место стало для Альфреда чем-то совсем уж равномерным и неизменным. Наверное, стена вокруг школы всё же влияла и на него тоже, поскольку обстановка здесь ограничивала любого своего жителя по одному отведённому стандарту. Этот стандарт медленно обтачивал индивидуальность каждого новоприбывшего по образцу, точно гранильщик в своей мастерской обтачивает все самородки по одному образцу камня с шестнадцатью гранями. И со временем всё становилось понятно, предсказуемо и казалось правильным, потому что являлось уже абсолютно привычным. Ни от кого не требовалось делать что-то новое и думать по-другому, поскольку это предполагало собой лишнюю трату сил, когда перед глазами были уже готовые правила. А удобнее всего им было следовать, если вообще не размышлять и не заботиться ни о чём другом. Поэтому казалось вполне разумным, что в такой системе неожиданностей не может существовать как таковых. Это место просто не могло сочетаться с такими вещами, как сильные встряски стен!

Именно это и смутило Альфреда. Теряя драгоценное время, он всё пытался как-то уместить столь грандиозное событие у себя в голове, чтобы как следует понять его и осмыслить, но оно всё никак туда не влезало. «Это как-то не так, не здесь, не из…» – парень не успел закончить мысль из-за того, что Неррол решительно толкнул его в бок. Повинуясь этому толчку, юноша как-то отрешённо тоже засеменил к выходу. Там их уже ждал кто-то из старших.

– Быстрее в подземелья! – скомандовал он, но Альфред его не слышал. Всё, что сейчас творилось вокруг, заставляло его испытывать те же чувства, которые парень так часто испытывал, когда над ним издевался Кан. Однако сейчас он впервые не чувствовал при этом ни страха, ни беспомощности как обычно. Что-то творилось в его душе. Неизвестно откуда взявшееся любопытство вместе с непреодолимым чувством свободы мешались в нём в неясную растерянность.

– Ты что, оглох, студент?! Школу атакуют! – проорал кто-то над его ухом.

– Что?.. К-как… школу?.. – в недоумении спросил Альфред, повернув в его сторону голову. – Зачем?..