Флёр иных соблазнительниц позабыт,
Мягко гладя её перстами,
Ничего он не помнил, шепча: «Лилит,
Я безумен, безумен вами».
* * *
В былое время тяжело
Поэтам несомненно было:
Нужны им были стол, перо,
Бумага, Болдино, чернила.
А тут с планшетом вышел в лес,
Задумался, открыл редактор
И начал творческий процесс
Прям с пятой сцены в третьем акте.
Экран немного повлажнел
От лёгких завихрений снега,
Пока насвайпить я успел
Четверостиший пять с успехом.
Вот так – без перьев и стола,
Без рюмки в кресле пред камином.
К поэтам техника дошла:
Писать стихи теперь рутина.
* * *
Хмурые, скучные дни ноября…
Небо от края до края
Всё в облаках – ни закат, ни заря
Не восхищают.
Как безотрадно и как тяжело
Осенью павшим в немилость
Видеть ноябрьское ремесло —
Серость и сырость.
* * *
Мир становится всё больше дурацким,
Сколько матом не ругайся надсадно.
Тут не нужно королевству быть Датским,
Чтобы видеть, что в нём что-то неладно.
Бедный Йорик не одарит советом,
Сто Офелий не помянут в молитвах.
Ибо Гамлет, он всегда был с приветом
На дуэлях или в праведных битвах.
Смысл истории про датского принца
В том, что умерли все. Впавши в детство,
Принц какого-то рожна шёл на принцип —
Лучше б занялся своим королевством.
* * *
Сегодня печалилась фея не розами
И бабочками, как обычно —
Она разгрустилась большими стрекозами
О чём-то не фейном, а личном.
Всегда эти феи о ком-то заботятся,
Забыв о себе. И в спешке