Истомились взаперти.
Где те Пушкины, что раньше
С неким ядом на устах
Упивались сладкой фальшью,
Воспевая их в стихах.
Рисовали их как грешниц,
Искусительницами,
Хоть они – ну, чисто внешне —
Семь красавиц Низами?.
Говорили, мол, прекрасны,
Говорили, мол, чудны —
Встретят, мол, улыбкой ясной,
Но – их помыслы вредны…
Та?к их Александр Сергеич,
Шамаханских, преподнёс —
Не бутоном орхидеи,
А кустами колких роз.
Но они не виноваты,
Жизнь, увы, их такова.
Им положено по штату
Обольщать для мотовства.
Явно девицам-царицам,
Каждой нужен автор свой,
Чтоб их облик белолицый
Он пиарил бы строкой
Удалых чудесных сказок,
Разлихих геройских эдд,
Полных яркости и красок,
Полных чувственных побед.
Но пока грустят девицы,
Им пиитов не найти —
Шамаханские царицы
Прозябают взаперти.
* * *
В баре пронзительно пахло хмелем и кислым пивом,
Жареными сосисками, сыром, немного вяленой рыбой —
Веяло воспоминанием о чём-то нежданно счастливом
И навязчивым призывом к действию: «Налей да выпей!»
Странно, но вместо обычного кабацкого фона:
Гомона посетителей, гула и музыкального вздора —
Помеси рока, хип-хопа, попсы и, конечно, шансона —
Слышался наигрыш лёгкий невидимого тапёра.
Музыка в стиле ушедшего, старомодного ретро
В ненавязчивой ауре расслабляющего джаза
Не вязалась с запахами, которые разносились щедро
По всем помещеньям внутри и рвясь на террасу.
Не бывает в барах подобного ощущения счастья:
Непривычного сочетания запахов, музыки, света,
Атмосферы спокойствия и… полузабытой страсти
Из такого же полузабытого, давнего лета.