Ни будущая благодать
От социальных благ – убийства
Никак не могут оправдать.
Коробит глупость объяснений:
Чтоб вился революций дым,
Клубок из жертв, убийств, гонений
Оправдан и необходим.
* * *
Со сна и после смерти страшной
Их командира не смогли
Солдаты дать отпор отважный,
Оружие не сберегли.
Дружинники все их винтовки
И всё изъятое вразброс:
Продукты и экипировку, –
В свой загрузили паровоз.
Дух революции нестойкий
Дружинникам не помешал
Помародёрствовать в пристройке,
Где мёртвый офицер лежал.
Толпясь над трупом капитана,
Поругиваясь невостро,
Дружинники делили рьяно
Его нехитрое добро.
Остановить их – труд напрасный,
И в раз второй за эту ночь
Дейнега выругался грязно
И вышел из пристройки прочь.
Рассвет уже добавил серость
В холодный, беспросветный мир,
Где вся Дейнеговская вера
В добро идей – теперь блезир.
17 (30) декабря 1905 года. За шесть часов до поражения. Андрей Гречнев после нападения на казармы сборного войскового отряда по улице Садовой в Горловке
С утра мело. Как будто полог
Из снега жёсткого накрыл
Промёрзший до костей посёлок.
И ветер воздух иссушил.
Метель, в косых лачугах роясь,
Стараясь Горловку встряхнуть,
Сугробы намела по пояс,
А кое-где почти по грудь.
Нахаловок и Собачёвок,
Шанхаев и Пекинов грязь
Узором вьюжных подмалёвок
Закрылась, словно бы стыдясь.
* * *
В процессе вялой перестрелки,
Что длилась несколько часов,
Никто не рвался в переделку
И умирать был не готов.