Второй бал

Второй бал
Алексей Даркелов

Сборник рассказов о тех, кто врывается в привычную жизнь людей, меняя ее навсегда. Приведения, ведьмы, существа потустороннего мира… Встреча с ними может оказаться роковой. Но люди часто сами навлекают на себя их гнев, невольно приглашая в наш мир силы, которые пока нам не дано понять. Иногда непрошеные гости мстят за злодеяния, иногда являются проводниками зла, а иногда, наоборот, стараются помочь людям. Сюжеты и образы навеяны реальными событиями, произошедшими с разными людьми, в разных странах и в разные времена.

Алексей Даркелов

Второй бал

Рассказы о непознанном

Второй бал

Звуки бала завораживали. Хозяин, стройный мужчина средних лет, с черными как смоль волосами, переходил из одной гостиной в другую, развлекая гостей, и неизменно оказываясь в центре внимания.

Дамы находили его обворожительным и втайне вздыхали, случалось ему пройти мимо. Неудивительно, что тут же в голове многих из них рождался план, как заманить его в свои сети. Игра стоила свеч, потому что у Барона не было жены и, вообще, его окружал ореол таинственности, который так нравится женщинам. Мужчины, в большинстве своем, считали его человеком умным и незаурядным. А в великосветских кругах города он слыл богатым и очень тщеславным, что в глазах аристократов не умаляло его достоинств, а наоборот, подчеркивало их. Но самое главное, Барон был необыкновенно обаятельным человеком. Эта черта, в дополнении к его состоянию, заставляла людей спешить к нему по первому зову и радоваться, если ему вдруг вздумалось заглянуть к ним. При случае он мог рассчитывать на искреннюю поддержку многих, но горе тому, кто решил бы довериться Барону, ибо этот человек был отпетым негодяем.

Он часто переезжал из страны в страну, из города в город; неожиданно появлялся и также неожиданно исчезал. Всюду его окружали любовью и уважением, и всюду он оставлял истерзанные души, разбитые сердца и трупы людей, которые еще недавно были самыми преданными его друзьями. Однако у знавших его людей даже мысли не возникало связать все эти несчастья с именем Барона. Он же находил какое – то дьявольское наслаждение в том, что разрушал жизни тех, кто полностью доверял ему.

Но из приглашенных на его летний бал, никто об этом не догадывался. Играла музыка. Прелестные девушки пускали в ход свои самые обворожительные и откровенные улыбки. А кавалеры пытались превзойти друг друга в своем стремлении угодить дамам. Барон же, как обычно, был в ударе и начинал строить свой новый коварный замысел. Веселье длилось уже четыре часа (по обыкновению, каждый бал Барон начинал ровно в одиннадцать) и для самых избранных гостей настало время насладиться новыми экзотическими сортами вин. Барон лично приглашал каждого в свой кабинет, и сейчас он решил не делать исключения из этого правила.

Своим кабинетом Барон называл небольшую уютную комнату, на полу которой лежал мягкий ковер, по форме напоминающий розу, а в центре стоял круглый стол из красного дерева, инкрустированный золотом и слоновой костью. Кроме Барона, за столом собралось шесть человек.

– Ну, чем Вы нас сегодня порадуете, Барон? – спросил пожилой граф, один из наиболее влиятельных людей города.

– Напитком, который готовят аборигены на Антильских островах, – ответил хозяин, – и учтите, что в Европе его еще никто не пил.

Слуга-негр принес матовую перламутровую бутылку и разлил в бокалы темно-зеленый напиток; казалось, что в его зеленой глубине шевелилось что-то белое. Гости с сомнением посмотрели на странное вино. Барон, увидев на их лицах замешательство, весело рассмеялся. Не говоря ни слова, он первым сделал маленький глоток и с видимым удовольствием откинулся на спинку стула. Вскоре все наперебой хвалили это чудесное вино и шутили друг над другом по поводу недостатка мужества. Завязалась оживленная беседа. И тут, глаза Барона встретились с глазами человека, сидящего напротив него.

К своему удивлению, Барон понял, что совершенно не знает, кто это такой. Он всегда тщательно выбирал своих гостей и никогда не приглашал незнакомцев. А в свой салон он приводил лишь самых избранных, о которых знал абсолютно все. Слугам давался строжайший приказ никого из посторонних в эту комнату не пускать. Странным было и то, что этого человека он ни видел и раньше, среди своих гостей на балу. «Я точно помню, что пригласил шесть человек – думал Барон, – Их действительно шесть. И здесь есть все, кого я приглашал. Кто же это? И как он попал сюда?» Барон не решался открыто спросить, как зовут незнакомца, ведь ему полагалось всех знать, и к тому же он никак не мог разрешить загадку со счетом. Он пересчитывал своих гостей несколько раз, пытаясь вычислить, кого нет, и каждый раз получалось, что всего у него за столом сидят шесть человек, из них шесть он прекрасно знал, а один непонятно откуда взялся. Опьянеть он не мог, потому что принимал особое снадобье. Все эти размышления так отвлекли Барона, что он два раза терял нить разговора, чего с ним никогда не случалось.

Барон снова очень внимательно посмотрел на незнакомца. Он был абсолютно уверен, что никогда не встречался с этим человеком. Вдруг он вспомнил о девушке Анне, которая повесилась, получив ловко подделанное им письмо, якобы от своего жениха, который писал, что бросает ее; он отчетливо вспомнил лицо секретаря посольства, который застрелился, узнав о его чудовищном предательстве; он вспомнил, как ему удалось поссорить (в шутку) двух самых преданных друзей – и когда они дрались на дуэли, каждый считал, что в его пистолете холостые пули, но Барон, будучи доверенным лицом, подложил настоящие… Барон отвернулся и, к недоумению сидящих за столом, заторопился присоединиться к остальным гостям.

Остаток бала прошел великолепно. Барон почти забыл о нелепом происшествии, решив, что во всем виноваты крепкие вина. Довольные гости стали расходиться лишь тогда, когда начало светать. Барон ликовал: он вошел в высшие круги города и заручился поддержкой всех самых влиятельных лиц.

За окном смолк стук последней кареты, скоро должно было совсем рассвести. В доме погасили свет. Шум гостей сменила настороженная тишина. Барон задул свечку и посмотрел на часы: через несколько минут они должны пробить пять. Только тут Барон почувствовал усталость, он сел на диван в самом большом зале и приказал слуге принести горячий шоколад. Слуга поклонился и быстро вышел. Барон только закрыл глаза, как стали медленно бить часы.

Бой часов раздавался на весь дом. Барон добросовестно отсчитал пять ударов и, вздохнув, готовился вздремнуть, как вдруг часы пробили еще один раз. С удивлением, он посмотрел на часы, но разглядеть ничего не смог – ему показалось, что стемнело. «Странно, – сказал про себя Барон – ведь уже давно должен быть рассвет». Раздался еще один удар. Тут Барон привстал и попытался все-таки рассмотреть, сколько времени было на часах, но тьма сгустилась еще больше, и он ничего не увидел. Барон уже хотел позвать слугу, когда часы пробили еще раз. Барон вздрогнул. Мысли вихрем понеслись у него в голове: «Может быть, я заснул, тогда почему я чувствую себя уставшим, и почему до сих пор никто не принес шоколад?» При следующем ударе часов Барон вскочил как ужаленный и почувствовал нервный озноб. Он бросился к часам, но наткнулся на чайный столик и с грохотом опрокинул его. Но даже этот шум не смог заглушить продолжавшегося боя часов. С каждым новым ударом Барон чувствовал, что внутри у него что-то обрывается; сердце то замирало, то бешено колотилось и временами казалось, что оно готово выскочить из груди. Но настоящий ужас Барон ощутил тогда, когда часы закончили бить. Лоб покрылся ледяной испариной, в корнях волос закололи тысячи иголок, дыхание перехватило. Ошибки быть не могло: каждый удар навеки врезался в память Барона. Часы пробили одиннадцать раз – время начинать бал.

За окном раздался звук приближающихся карет и послышался приглушенный смех. Барон бросился к окну, и кровь застыла у него в жилах. К дому со всех сторон приближались кареты и шли люди, слуги распахивали ворота, стала доноситься музыка. Барон медленно опустился на пол. Внутри у него все дрожало. А в доме, где все, за исключением разбитого столика, было готово к приему гостей, начали зажигать свет. Барон хотел крикнуть, приказать слугам закрыть ворота и никого не пускать, но из его рта вырывались лишь слабые невнятные звуки. Он начал узнавать своих незваных гостей.

Первой, сияя ослепительной улыбкой, по лестнице поднималась Анна, за ней шел секретарь посольства со своей женой… Здесь были все те, кого погубил Барон. Они шутили, смеялись, подходили к нему и старались завести светскую беседу. Каждый раз, когда слуга объявлял гостей, Барон вздрагивал, тут же узнавая их, и слабел еще больше. Он теперь сидел на полу, прислонившись всем туловищем к стене, и молил только об одном – о том, чтобы все это закончилось. А гости все прибывали и прибывали – казалось, что им не будет конца…

Расторопный слуга быстро приготовил шоколад, поставил на поднос ванильные пирожные и заспешил назад, в зал, где его ждал хозяин. Только что пробило ровно пять. В доме было совершенно тихо, а в окна уже лился яркий солнечный свет нового летнего дня. Слуга вошел в комнату и, чуть не выронив поднос, остановился у порога. Возле стены, в неестественной позе полулежал совершенно седой старик и невидящим взглядом смотрел на восходящее солнце.

Нимангаоан

Вокруг простиралась лишь безбрежная голубая стихия. Ленивые низкие волны растворялись в неизвестной дали. Солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая облака в нежно – розовые тона. Легкий бриз сменился полным безветрием, и громадная толща воды замерла, словно очарованная таящейся в ней мощью. Ни один корабль не смущал своим присутствием первозданную гармонию природы, и только небольшой яхте «Арабелла» было дано вторгнуться в этот мир пустоты.

Единственному человеку в этом районе океана, владельцу яхты Джеку Личу, казалось, что он один в огромном мире, состоящем лишь из воды и неба. Ради этих мгновений, когда ощущаешь себя единым со всем мирозданием, и стоило отправляться в долгое кругосветное плавание, бросив вызов многочисленным опасностям одиночества.

Джек, опытный моряк, всегда подтянутый и гладко выбритый, любивший щеголевато одеваться даже во время плавания, когда его никто не видел, уже не первый раз за свои пятьдесят семь лет оставался с морем один на один. Много сильных штормов было за его плечами, но только безветренная погода и абсолютно спокойное море по-настоящему завораживали и, одновременно, пугали его. Это было трудно объяснить. Во время бури он мог бороться за свою жизнь, хотя бы пытаться лавировать среди бушующих волн. Да, ему было трудно, он был во власти стихий, но беспомощным себя он не чувствовал. Свою полную беспомощность Джек ощущал только тогда, когда безвольно повисал парус его яхты, и она замирала посреди океана; вот когда он понимал, что совершенно бессилен. Так было и сейчас. Стоя на корме, Джек Лич попытался уловить хоть малейшее движение воздуха. Ветра не было. Он уже неоднократно ругал себя за свой излишний романтизм, из-за чего при подготовке к плаванию отказался от установки двигателя. Впрочем, волноваться по-настоящему не стоило. На борту было достаточно провизии и пресной воды, яхта была в исправном состоянии, к тому же, в экстренном случае можно было воспользоваться радиосвязью.

Джек уже хотел пойти в каюту, как вдруг услышал довольно громкий всплеск. Он внимательно посмотрел в том направлении, откуда донесся звук, но уже стемнело, и он ничего не увидел. Снова всплеск, уже ближе; по звуку было похоже на играющую рыбу. Но он прекрасно знал, что вечером это было невозможно. К поверхности сейчас никто не должен подплывать. Подождав немного, Джек решил, что все прекратилось и начал спускаться в каюту, когда услышал новую серию всплесков. Они были очень равномерными, не сильными и постоянно перемещались. Создавалось такое впечатление, что кто-то бил по воде, даже не бил а… ходил, как ходят после дождя по мелким лужам. От этой мысли ему стало не по себе.

Звуки не прекращались ни на мгновение. Они то удалялись, то приближались, словно кто-то в нерешительности расхаживал по воде рядом с яхтой. В другой обстановке Джек посмеялся бы над этим представлением, наверное, какого-то морского животного; однако сейчас, поздним вечером, посреди океана, вдали от людей, к нему начинал подкрадываться страх. Неожиданно звуки прекратились. А потом, с возрастающей скоростью, обдавая яхту солеными брызгами, что-то бросилось прямо к Личу. Он почувствовал порыв ветра и легкое жжение в руках и ногах. Снова все смолкло.