Беларусь – Евразия. Пограничье России и Европы

Надо искать собственный путь. В России происходят попытки «красно-белого» примирения, синтеза, на самом деле пока не очень удачные. Механически объединить разные полюса не получится, нужна некая метапозиция по отношению к ним.

Какой она может быть? По отношению к прошлому она явно должна происходить из будущего. То есть мы должны спорить не о том, кто более святой – Николай II или Сталин, а о том, какая программа будущего для России более жизнетворна. И как-то особо претендентов на выдвижение такой программы не видно.

Из «красного» лагеря в основном звучат предложения ещё раз повторить революцию и сделать римейк СССР, учитывая его ошибки. Из «белого» доносятся упования на то, что современное положение России уже обеспечивает её достойное место в будущем, главное – побольше православной веры и избавления от «красного» наследия.

Нужно ли говорить, что обе эти позиции вопиюще не футурогенны, в них нет ростков будущего. И из попытки их соединить оно тоже не появится.

Тогда откуда им вообще взяться? Из мировоззрения и деятельности тех, кто прекрасно понимает, что в России невозможно устойчивое государство иначе как с сильным социальным характером и что для этого не обязательно вести войну с религией или царским наследием, если оно ещё осталось. Понимает, что для того чтобы не дойти до состояния, когда революция станет единственно возможным решением нужно кардинально менять экономическую модель. Да, для этого нужно меньше монополизма и влияния ТЭК, не нужна такая финансовая привязка к Западу, как сейчас, а нужно больше стратегического государственного планирования, вложений в передовые технологии, НИОКР и общеевразийскую инфраструктуру.

Для этого придётся искать немалые средства. И их нужно найти, даже если понадобится пожертвовать роскошью, благополучием, привычным образом жизни многих из правящего класса. Если этого не сделает сама власть, рано или поздно это сделают за неё.

Возможно ли это? Ответ на этот вопрос означает ответ на то, есть ли у нас у всех, как цивилизации, будущее как таковое.

Огонь и пепел. Белорусско-украинский контраст

В начале июля 2015 года выдалась возможность посетить Украину, сравнить для себя то, что было до Майдана и есть сейчас. Больше всего меня интересовали важные с символической, исторической и религиозной точки зрения места формирования украинской идентичности. Я далек от того, чтобы считать украинцев искусственной нацией или пренебрежительно относится к украинскому государству. Просто хотелось понять, что происходит с этой близкой, братской страной.

Из того, что мне довелось увидеть и услышать на Украине для себя, я определил три исторических составляющих украинской идентичности:

1) древнерусское наследие. Это начало государственности, интеллектуальная традиция (философия, письменность, книжная культура), столичный статус Киева, Галицко-Волынское княжество, историческая и этнокультурная связь с другими восточнославянскими народами: белорусами и русскими;

2) православная религиозность. Киев как сакральный центр для значительной части православных, Киево-Печерская и Почаевская лавры, Киево-Могилянская академия, отстаивание собственной идентичности православными казаками перед лицом католической и исламской экспансии;

3) наследие УССР. Именно в советской Украине окончательно оформилась нация, украинский язык стал доминирующим на основной территории проживания украинцев, сама эта территория приобрела границы, именно в это время был создан промышленный и экономический потенциал государства.

В настоящее время имеет место кризис всех трех элементов: обрывается связь с двумя другими русскими народами, особенно, с россиянами, православие переживает ряд болезненных расколов и уступает пассионарным униатам, советское наследие перечеркивается законами о декоммунизации и деиндустриализации страны.

Набирающий все больший вес галицийский вариант украинского национализма с упором на греко-католическую религию (как единственно правильную национальную) и культ УПА – это, скорее, некий радикальный экстремум, существенно отличающийся от базового ядра украинской идентичности.

Большинство украинцев убеждены, что в стране идет не гражданская, а украино-российская война. Но война какая-то странная. Дипломатические отношения не прерваны, Украина поставляет в Россию свои товары, Россия на Украину – газ.

Собеседники убеждены, что Россия вероломно напала, и не видят, что именно Майдан привел к цепи необратимых событий.

На некоторые вопросы не получаю ответа. Почему не предотвратили погром, который подстегнул пророссийских активистов в Крыму? Зачем отменили закон о региональных языках? Почему до сих пор не расследованы дела о снайперах на Майдане и события в Одессе?

Украинцы говорят: мы хотим сами решать свою судьбу и чтобы Россия от нас, наконец, отстала.

Допустим. Но как изменить географию и то, что у такой крупной державы всегда будут свои интересы, с которыми, как минимум, надо считаться?

На Украине поверили в евромечту, но сейчас она рушится на глазах. Правда в том, что украинцы особо никому не нужны, кроме самих себя. Некоторые это понимают и верят в то, что справятся сами. В крайнем случае, помогут США или ЕС… Помогут ли?

За время путешествия по постмайданной Украине удалось проехать почти всю историческую Волынь. Этот регион действительно очень близок и понятен для белоруса. Но больше всего был впечатлен… Брестом, где мы и встретили белорусский День Независимости.

Это тоже часть Волыни, и украинские националисты часто рассматривают Брестчину как свой регион. Но какое же колоссальное отличие! Раньше в Бресте я бывал только проездом и видел в основном вокзал, а сейчас время позволило довольно подробно изучить центр города.

Никакого сравнения с украинскими городами. Брест буквально преобразился в моих глазах. Очень уютный, чистый, комфортный город со своей неповторимой атмосферой. Большая пешеходная улица, скверы с прекрасными скульптурами, много магазинов и кафе, но без кричащих и беспорядочных вывесок.

Гармоничное сочетание архитектурных стилей и построек разных эпох. В общем, я поражен, настоящий европейский город. После довольно удручающего вида Житомира, сравнимого по населению и значению с Брестом, атмосфера совсем другая. Есть порядок и государство.

Возникает и другое чувство – досады. От того, что через границу та же самая земля и люди живут в другом мире. Очень чётко видно, что украинцы во многом близки, если не идентичны белорусам, но социально-политическая разница огромна.

В чем причина? В тех проектах нации, которые строят в наших государствах. Для меня символом белорусской идентичности стал великолепный памятник тысячелетию Бреста, возведенный на пересечении улиц Гоголя и Советской в 2009 г. Это – квинтэссенция белорусской идеи.

Древняя и средневековая история, период Российской империи, Победа и достижения СССР спаяны там воедино под сенью Ангела?хранителя. Древнерусский летописец, Владимир Василькович, Витовт Великий, Николай Радзивилл, мать-крестьянка в народной одежде, советский солдат-победитель, космонавт и ангелы.

Нет никакого противопоставления, все это стало основой нашей традиции. На Украине так не получилось.

Идентичность должна строиться не на взрывоопасных противоречивых идеях, а на базисных элементах с выходом на перспективу будущего. Все периоды истории надо рассматривать в единстве, брать из неё огонь, а не пепел.

Мне возразят – а можно ли объединить Бандеру и Ковпака? Единственный критерий тут – реальный положительный результат. Ответьте сами, что сделала УПА – построила ДнепроГЭС или устроила Волынскую резню? И что более важно в конструктивном и футуристическом смысле для Украины.

Пока не вижу в Украине проекта будущего, но в любом случае Беларусь – это хороший пример для украинцев, как можно и нужно строить свое государство и идентичность.

Я это понял в Бресте – одном из прекраснейших городов нашей большой страны.

Новая Украина: союзный взгляд

В обсуждении ситуации на Украине чаще всего преобладают негативные оценки настоящего или анализ предпосылок этого в прошлом. Будущее этого государства представляется крайне неопределённым и туманным. Между тем для понимания того, что делать с Украиной, в рамках союзной логики необходимо чётко представлять то, как мы видим будущее Украины.

Осознание цели и «игра в долгую»

То, что Украина скатилась до состояния гражданской войны, утраты территориальной целостности и фактически превратилась из самостоятельного субъекта международных отношений в объект геополитического противоборства, было вызвано прежде всего внутренними причинами, но не только.

Наличие «внешнего» проекта и целеполагания также оказало существенное влияние. Этот проект заключался в отрыве Украины от любых интеграционных объединений, связанных с Россией, и, по возможности, привлечении её в евроатлантическую сферу влияния.

Мотивы этого весьма откровенно в своё время сформулировал небезызвестный Збигнев Бжезинский: «Если Москва вернёт себе контроль над Украиной с её 52-миллионным населением и крупными ресурсами, а также выходом к Чёрному морю, то Россия автоматически вновь получит средства превратиться в мощное имперское государство, раскинувшееся в Европе и в Азии», «Украина является ключевым государством постольку, поскольку затрагивается собственная будущая эволюция России».

Мотив очень понятный и по-своему логичный – чтобы не допустить усиления России, выдавив её из Европы, ей необходимо создать такую проблему, которая может быть вызовом существованию самой России. И лучшего кандидата для этого, чем Украина, – политически, экономически, демографически и сакрально важнейшая для восточнославянского мира территория – не придумать.

С Украиной, впрочем, как и с большинством постсоциалистических стран и постсоветских республик, Запад играл «в долгую», на перспективу, и получил от этой игры колоссальные дивиденды. Упомянутый выше Бжезинский был одним из тех, кто начинал эту «игру».

Им и его коллегами начиная с 50?х годов XX в. были внимательно проанализированы причины успеха советской национальной политики, выразившейся в том числе в создании УССР и БССР, а также в массовой поддержке этническими украинцами и белорусами коммунистических и просоветских идей во второй Речи Посполитой.

Эта поддержка потом сыграла немаловажную роль при её разделе и воссоединении Западной Украины и Беларуси в Советском Союзе.

Вывод из этого следовал простой – для того чтобы использовать национальную идентичность украинцев и белорусов в качестве геополитического оружия, надо наполнить её соответствующим содержанием. Если у СССР это получилось против Польши, то почему не может получиться у США против СССР и России?

Для успеха необходимо сформировать свою версию национальной идентичности или поддержать уже имеющуюся, но антисоветскую и русофобскую, что и было сделано в сотрудничестве с бандеровцами во время холодной войны.

Из числа эмигрантов-националистов и их потомков были созданы «мозговые центры», наводнены ими СМИ, вещающие на Украину, они же стали ориентиром, «хранителем» национальной идентичности для представителей гуманитарной интеллигенции и части политиков в постсоветское время.

Таким образом, несмотря на длительный период времени и объёмные финансовые вливания на «перекодирование» Украины со стороны Запада, это был успешный проект, и его основные цели достигнуты: Украина «изъята» из интеграционных союзов вокруг России, переориентирована на Запад, является для России причиной значительных ресурсных затрат.

В связи с этим возникает вопрос: а какие цели в отношении Украины есть или должны быть у России и Беларуси?

Безусловно, цель-максимум – возвращение Украины в «семью», то есть участие целой Украины или большинства её теперешней территории в Союзном государстве и Евразийском союзе.

Понятно, что на сегодняшний день эта цель выглядит не более реалистично, чем планы американцев по отрыву Украины от России в середине 1950?х годов. Но такая цель должна присутствовать в отношении любых стратегий с союзной стороны.