Корабль дураков

В эту тушу лучники посылали стрелы. Ветер походя отбрасывал снаряды. В тумане двигались массивные тени. Будто два человека, сплелись в чувственном танце. Ничего подобного воины не видели. Деревенские празднества славятся разгулом, но даже там соблюдаются приличия. На людях подобное никто не устраивает.

Тела кривые, но кожа чистая, следов воспаления не имеет. Никаких отметин чумы. Повсюду доносятся стоны, пощелкивание костей и скрип кожи. Отсутствовал характерный запах разложения. Чем пахнет, защитники лагеря не могли понять. Запах известный, просто не удавалось его соотнести с увиденным.

Двигались силуэты не так, как положено больным. Воины полагали, что станут копьями отгонять от стен больных, обезумевших от язв и чирьев неудачников. Лучники будут расправляться со всеми. Лишь бы не прикасаться к мерзким телам.

Гнев Хранителя обрушился на зачумленный район, покарав всех недостойных. Огонь может очистить эти земли.

Назгал чувствовал смолу. Она почти не пахла. В ней имелись примеси неизвестных ему веществ. Не очень приятных, внушающих опасения.

Ни он, ни его совершенные друзья не могли остановиться. Все пошли вперед, ловя слабые стрелы. Мощная шкура, покрытая жиром, грязью, защищала от ран. Царапины тут же затягивались.

Острогранные наконечники застревали в телах, не нанося большого урона. Добраться до внутренних органов стальные жала не могли. Броня существам не требовалась, они на самом деле совершенны.

Выступив к лагерю, они показались во всей красе. Заставили умолкнуть щелчки тетивой, команды сержантов. На лагерь наступали десятки странных монстров. Ничто не могло подготовить людей к такому зрелищу. Нигде не упоминались подобные монстры.

Бронзовая кожа, выцветшие волосы, слипшиеся в длинные канаты. Откуда они росли не понять. Головы у этих существ как будто нет. Нет знакомых очертаниях в кривых, многочленных формах их тел. Такое не могло существовать.

Монстры имели конечности, перемещались на восьми отростках с удивительной ловкостью. Бронзу тела прикрывали растущие из разных мест волосы, служившие существам одеждами. Слишком открытыми одеждами.

Чем ближе монстры подбирались, тем больше деталей открывалось. Люди не хотели глядеть на них, только извращенное любопытство заставляло смотреть, не моргая. Уже угадывались груди, половые органы, ротовые отверстия. Натянутая в месте сшивания кожа грозила порваться. Из отверстий, где проходили нити, сочился гной и сукровица. Существа не разрывались лишь потому, что каждая их часть двигалась в унисон. Единство, которого не добиться никакими тренировками.

– Что стоите?! – раздался чей-то грубый голос.

Кому он принадлежал установить невозможно. Все воины выглядели на одно лицо. И это при том, что экипировка, украшения каждого отличались. Эти отличия лишь подчеркивали братские узы, сродни тем, что объединяли тварей по ту сторону палисада.

– Бейте их! – командиру несколько раз пришлось повторить приказ.

Он сам едва вышел из оцепенения. Помогло присутствие священника, стоящего рядом с открытым ртом.

Если это чума, то какая-то иная, невиданная ранее.

Сначала один лучник начал бить по приближающимся существам, потом другой. Робкие выстрелы, но снаряды находили цель. Бить навесной траекторией уже не надо. Враги находились в прямой видимости.

Теперь уж импульс стрелы позволял жалу добраться до внутренних органов. Повалилась одна, другая тварь. Это едва ли могло остановить поток, потому что ужас оказался слишком силен.

Монстры обрушились на стены, молотили по ним конечностями. Тут уж защитники лагеря вышли из оцепенения и принялись колоть врага. Оказалось, у монстров течет обычная кровь. Либо алая, ручьями заливающая стены, землю. Либо черная, вяло текущая из ран.

Что делать со стенами монстры не знали, потому глупо их царапали, кусали. Они гибли под ударами копий и падающих снарядов. Тоже снимали свою жатву, ухватив копье и выдернув защитника из-за частокола.

Сброшенный наземь воин погибал под ударами десятка конечностей, размазывался в красную кашицу с торчащими костьми.

Парное мясо не отвлекало монстров. Жалящие прикосновения людей бесили, вызывая волны агрессии. Назгал подготовил отряд, проведя его по заросшим тропинкам, пробираясь через зеленые ограды.

Укусы железа больнее, наносят больше урона. Обрывки кожи свисали с рассеченных тел. Существа не желали падать, продолжая наседать на стены. Их массы, жажды достаточно, чтобы расшатать частокол. Стена начала проседать вовнутрь. Бревна расшатывались, из образовавшихся щелей сыпалась земля.

Командир снял с этого участка людей, отправил свежие силы, чтобы устроить баррикаду в месте возможного прорыва. Он явно обладал нужными знаниями, что отличало его от иных воителей, известных миру.

Существа громили стену, стягивая неудачливых защитников. Уже десятки трупов украшали землю. К ужасу воина удар копья рассек стяжки, заставив монстра развалиться на две визжащие части. Ошметки плоти продолжали дергаться, орать и стенать. С влажным треском разрывались стягивающие их нити. Обнажалась красная плоть, покрытая зеленовато-белым налетом. Кроме нитей два тела соединяли влажные и твердые отростки, входящие в трепещущие полости соседнего тела.

Раненный монстр не желал умирать, пока его не затоптали собратья.

Из сонмища чудищ выделялся один, на две головы превосходящий их. Блеск его почерневшей кожи ослеплял защитников. В него били из луков, бросали дротики и камни. Крепкой шкуре все нипочем. Из ранок текла кровь, быстро закупорившая отверстия. А порой и крови не видно.

Этот монстр отличался от других. Выделялся формой, видом. В руководстве он не принимал участия. По крайней мере, в привычной людям форме. Убить его не удавалось, потому защитники сконцентрировали удары на его подручных.

Мыслить знакомыми формами проще. Навесив ярлыки, воины уже не так страшились монстров. К тому же они умирали. И даже легко умирали!

Назгал растолкал совершенных созданий и обрушился на стену. Он игнорировал створки ворот, покосившийся участок. Ударил там, где не было никаких шансов на победу. Его голова не доставала до верхнего яруса палисада. Подняв руку он едва мог дотянуться до почерневшего зубца частокола. На самом деле лидер монстров был не больше остальных, просто он сохранял прямое положение корпуса.

Заметив это, оценив, воины приободрились.

Вниз падали утяжеленные копья, застревающие в белесой поросли на коже. Лезвия соскальзывали дальше, покрывались ржавеющим налетом, зарываясь в разрыхленную почву.

Топот сотен ног поднял в воздух ядреную пыль, пахнущую землей и тайными жидкостями. Нападающие не обратили внимания, хотя от едкого запаха чесалось в носу, хотелось чихать. Их глаза слезились, что в общих условиях сказывалось на способностях отряда Назгала.

Да и что он мог сделать, пройдя полгода обучения в армии, под началом старого бойца.

Одной веры не хватило. Наступление завязло в прямом смысле. Десятки ног до колен покрывала темная жижа. Назгал остановился, не замечая ударов снарядов по голове, вытянул ногу из жижи.

Вязкая, темная, липкая. Чем-то напоминает благородные соки грибницы. Но этот запах! Назгал поморщился. Он согнулся, пытаясь дотянуться руками до колен. Мешал массивный живот. Пальцы зачерпнули жидкость. Или вещество. Назгал не понимал, что это.

Слишком пахнет землей. Так, будто из самой почвы выдавили масло, размазав его здесь. Залив масло в ров. Ни о чем таком Борд, старый воин и наставник, не рассказывал. Назгал размазал вещество между пальцами, подивился его маслянистой структуре. Оттереть руку не получилось, Назгал лишь размазал вещество по боку.

– Чего это? – спросил он у одного из совершенных.

Никогда еще существо не слышало, чтобы Вестник задавал вопросы. Такого просто не случалось. Произошел раскол в реальности. До – существовал Вестник, всезнающий и направляющий на свершения. А нынешняя реальность, украшенная пронзающими жалами, криками и хрипами, вдруг оказалась не такой устойчивой.

Две пары глаз воззрились на Вестника. Впервые за все время в этих одинаковых, хотя принадлежащих разным существам лицах вдруг исчезла синхронность. Существо оступилось. Одна его часть двигалась вперед, к Назгалу. Другая пыталась выбраться из рва.

Существо потеряло равновесие, завалилось, измазавшись полностью в веществе.

Открытый двойной торс стал мишенью для снарядов. Копейные лезвия срезали мягкие ткани, отсекая как у бревна лишние сучки. Вновь существо обрело единый образ, чьи кровавые раны на месте грудных желез, заливали кровью все тело.

Тварь сражена. Она рухнула, не устояв под ударами.

Она все еще жива, но сражена. Возможно, смертельно ранена. Защитники приободрились. Тональность их криков изменилась. Вниз полетело еще больше снарядов. Уже не настоящее оружие, а все, что подвернулось под руку. Пустые и не очень горшки, черепки, выдавленные из земли булыжники, даже худые сапоги.

Все летело вниз, обрушиваясь на голову чудовищам. Те барахтались в земле, скребли когтями стены, пытаясь расшатать. Они забыли о том месте, где возымел их штурм некий успех.

Командир защитников бросил попытки укрепить место прорыва. Ведь он видел, что чудовища не в состоянии пересечь палисад. Глаголящий напевы священник на миг умолк, медленно кивнул командиру – «я же говорил». Поспешил прибрать к рукам заслуги.

Не отвлекаясь на него, командир вбежал наверх, растолкал защитников. Он увидел то, что не ожидал увидеть. Чудовища, казавшиеся могучими, остановлены. Они все еще живы. Мертвых среди них, как будто не видать. Пахнет кровью, потом, вареным мясом, землей и нафтой.

Враги не уничтожены. Их сбросили со стен.

Если это не перелом, тогда что же?

Командир ждал немного другого момента. Когда враги прорвутся, скопятся возле пролома. Тогда они окажутся между стеной копейщиков с одной стороны, с тыла на них обрушатся воины, совершившие вылазку, а пламя будет пожирать их…