Имя для героя

– Когда тебя убили, – подсказал Иван Сергеевич. Мы с Ксюшей тебя сюда перенесли. И телефон твой подобрали и в карман тебе положили.

– Принесли его домой, оказался он живой, – пробормотал я. – Ну-ка, проверим… Хотите посмотреть?

Они хотели.

Все снимки оказались на месте. И я сам – в каске и со снайперкой за плечом, и панорама воинской части, и пикирующие «юнкерсы», и десяток немецких Pz-III, идущих на наши позиции при поддержке пехоты со стороны дороги. А больше я и не снимал – не до этого стало.

– Странно, как мы сами не догадались сделать это раньше, – почесал в затылке Иван Сергеевич. – Ну я-то, старый пень, ладно. А вот ты, дочь, как дитя двадцать первого века, могла бы и сообразить.

Ксюша только вздохнула и пожала плечами.

Я сижу на балконе своего номера. Передо мной на журнальном столике початая бутылка вина, сигареты и мобильный телефон. Мне есть о чем подумать, и я думаю. О Ксюше, местном июньском новолунии, войне и мире, прошлом и будущем. Иван Сергеевич пригласил заходить в любое время, и я обязательно зайду. Как только немного разберусь в себе и в том, что нам пришлось пережить. Отвечу хотя бы на часть вопросов. Например, почему данным явлением до сих пор не заинтересовались ученые. Отдыхающих-то здесь в это время мало, понятно теперь отчего. Страх неосознанный испытывают. И тревогу. А некоторые, может быть, что-то и видят. Но кто станет рассказывать? Засмеют ведь. Или, того хуже, сочтут психом на всю голову. Что же до ученых, то какие у нас теперь ученые… Одни за границей трудятся, другие с лженаукой борются. Изо всех сил. А тут как раз тебе самое что ни на есть лженаучное явление и расцветает раз в году. Вот и получается, что самый главный вопрос, как и всегда, все тот же.

Что делать дальше?

За неимением ответа делаю глоток вина, закуриваю, и неожиданно приходит понимание. А ничего специально не делать. Пока. Я приехал сюда работать. Значит, нужно закончить работу. Времени у меня навалом. И, конечно же, ближе познакомиться с Ксенией. Кажется, эта славная девушка зацепила меня не на шутку. Но сначала позвонить Гале и, наконец, определиться с нашими отношениями раз и навсегда. Надеюсь, теперь мне хватит решимости. Это не намного страшнее, чем убивать врагов. Человек я свободный, до следующего июньского новолуния еще целый год, и никто не мешает мне вот прямо сейчас помечтать, что я его дождусь. Вместе с Ксюшей. А там – посмотрим.

Имя для героя

Любые совпадения имен и фамилий с реально существующими носят исключительно случайный характер.

    Автор

Разнообразием закусок и выпивки стол не отличался, но того, что на нем имелось, для двух, сидящих за ним мужчин, было вполне довольно. Имелось же на нем следующее: разломанная на щедрые куски гриль-курица, черный хлеб, свежие помидоры и огурцы, молодая вареная картошка, аджика, соль, крупный пучок черемши и початая литровая бутылка водки.

Веранда садового домика, на которой выпивали и закусывали мужчины, выходила своей длинной стороной на сад-огород. Короткая же сторона граничила с забором-штакетником, за которым тянулся голый, поросший редкой травой, пустырь.

Сразу за пустырем начиналось городское кладбище и отсюда, с веранды, при желании можно было разглядеть могильные кресты, памятники и фигурки людей, пришедших навестить дорогой им прах.

– Как тебе соседство, кстати? – спросил Жора Игнатенко, разливая по рюмкам водку и одновременно кивая в сторону погоста.

Его сотрапезник и владелец дачного участка, писатель Юрий Десятник взял наполненную рюмку и подмигнул старому товарищу:

– А что – соседство? Нормально. Я их не трогаю, ну и они меня тоже… не трогают. Так и живем.

– За это и выпьем, – предложил Жора.

Закусив, писатель достал из пачки сигарету, прикурил от спички и со вздохом откинулся на спинку стула. – Хорошо сидим, – сказал Жора.

– Хорошо, – подтвердил Юра и снова вздохнул.

– Чего вздыхаешь, сочинитель? – проницательно глянул на друга Игнатенко. – Солнышко, лето, суббота, водочка. Закуска, опять же. Мало тебе? Девчонкам можно позвонить.

– Э, не в девчонках счастье…

– Вот чудак, – с интонациями Карлсона, который живет на крыше, сказал Жора. – А в чем же еще?

– Не в чем, а когда, – назидательно поправил его Десятник. – Когда писатель счастлив?

– Когда гонорары часто и много, – предположил Жора.

– Ну, гонорары, конечно, тоже…того… не помешают. Но не это главное. Главное, когда работа идет. Тогда точно знаешь, что и гонорары будут, и любовь читателя, и самоуважение, и все остальное.

– Кто б сомневался. А у тебя что, не идет?

– Да не то, чтобы совсем не идет, но, понимаешь, возникла одна трудность. Три дня уже бьюсь, зараза, и ничего не выходит.

– Что за трудность?

– Да, вроде бы, мелочь, ерунда. А из-за нее книга стоит.

– Тьфу, черт! Что ты ходишь вокруг да около? Я, конечно, не писатель, но, что касается преодоления разного рода трудностей, кому хочешь сто очков вперед дам. Давай, еще по одной и рассказывай.

Они выпили, и хозяин дачи поведал другу Жоре о своем творческом затыке. Как оказалось, новая книга встала из-за того, что писатель Юрий Десятник никак не мог найти для своих героев имена и фамилии.

– Понимаешь, – с жаром объяснял он, – имена персонажей – это очень важная вещь. Они должны подходить, как… ну, как хорошая обувь к ноге подходит. Чтобы нигде не жало и не терло. Чтобы ноги не парились, не мерзли и не уставали. В общем, удобно должно быть. Так же и с именами. Раньше мне удавалось подбирать героям верные имена, а сейчас что-то застопорилось. То совсем уж избитое и серое подворачивается, то, наоборот, слишком яркое, вычурное. А уж о фамилиях я вообще молчу. Совсем завал. Видно, иссяк. Весь запас приличных фамилий на других героев истратил. А новые взять негде. И придумать не могу. Какая-то сплошная пошлятина в голову лезет да несуразица.

Писатель замолчал и потянулся к бутылке.

– Тю! – засмеялся Игнетенко. – Я думал, что серьезное, а тут… Имена с фамилиями! У тебя что, мало друзей и знакомых? Бери да пользуйся.

– Дурак ты, Жора, – обиделся Десятник. – Я серьезно, а тебе все хаханьки. Ну, сам подумай. Нельзя писателю использовать имена живых людей. Особенно знакомых. Сразу все начнут сравнивать героя литературного с этим конкретным человеком. Сплетни тут же пойдут, обиды, недоразумения. Объясняй потом всем и каждому… Вот, представь, что я дам какому-то персонажу твое имя и фамилию. Хочешь, расскажу, как это воспримут? Если персонаж будет отрицательным, обидишься ты и те, кто к тебе хорошо относится. Если положительным, но не похожим на тебя, люди решат, что я или нюх потерял или подхалимничаю зачем-то. Да тебе и самому будет неловко. Если ни то, ни се, то и вовсе будет непонятно. Зачем, скажут, он это сделал? Почему? Что это за серенькая такая незаметная личность выведена под именем Жоры Игнатенко в новом романе известного писателя Юрия Десятника? И чем все кончится? Да тем, что мы с тобой насмерть рассоримся, и дружбе нашей придет конец. То же и с остальными моими друзьями и знакомыми. Понимаешь, все должно быть естественно. Когда все естественно, то даже случайное совпадение не напрягает. Ни меня, ни читателя.

– Ишь ты, сложности какие, – хмыкнул Жора. – Куда там твоей политкорректности. Но ты, наверное, прав. Извини, не подумал. Но ничего, первый раз не считается. Сейчас еще разок подумаем.

Игнатенко закурил и устремил взгляд поверх головы друга-писателя в направлении пустыря.

– Ну-ну, – сказал Десятник, берясь за бутылку, – думай. Только не очень долго, а то водка нагреется.

– Не нагреется, – рассеянно пробормотал Жора. Сейчас я… О! Есть! – его глаза весело расширились. – О-бал-ден-на-я мысль! По-моему.

– Я весь внимание, – заверил писатель.

– Ты, кажется, сказал, что нельзя брать имена живых людей. Так?

– Ну, не то, чтобы совсем нельзя… Нежелательно.

– Хорошо. Посмотри вон туда, – Жора ткнул пальцем за спину Десятнику. – Что ты видишь?

– Мне и смотреть не надо, – сказал Юра, не оборачиваясь. – Нет там ничего. Пустырь.

– А за пустырем? – не унимался Жора.

– Ну, кладбище. И что?

– Еще не догадался? Самое большое кладбище в городе. Действующее. Тысячи захоронений. И тысячи имен и фамилий. А заодно и отчеств, если понадобится. Подумай. Тебе всего-то и надо, что прийти туда с блокнотом и подобрать нужные имена. Ну, как идея, а?! С тебя бутылка, не считая этой.

И Жора с победным видом поднял рюмку и провозгласил: