Люди «А»

– Что происходит? – вдруг воскликнул руководитель оперативного штаба.

К Алёшину подбежал какой-то человек – крепкий, приземистый.

– Это же Савельев! Почему сам пошел? – удивился Мирошниченко.

Полковник тем временем размашисто хлопнул Алёшина по плечу и сделал жест рукой: «Залезай в машину».

– Ну кто его просил! – воскликнул Мирошниченко. – Понеслась…

– Слышишь, друг, сейчас п-подъезжаем, и ты как можно дольше стыкуйся с самолетом, п-понял меня? Как можно дольше, – говорил тем временем Савельев водителю машины-трапа. – Саня, г-готов?

Алёшин кивнул и улыбнулся.

Машина начала стыковку. Они увидели заплаканные лица женщин и напряженные мужчин-заложников. Перепуганные люди смотрели на них из иллюминаторов.

Вдруг Савельев спрыгнул из машины, подбежал к самолету и закричал:

– Товарищи пассажиры, трап п-подан. Покиньте с-самолет, не з-задерживайте работу аэродрома!

Так делать было нельзя. Последствия могли быть непредсказуемыми.

Но это сработало. Террорист вдруг дал стюардессам команду открыть дверь и выпускать пассажиров.

Напуганные пассажиры выходили один за другим. «Дайте мне знак, когда появится террорист, кашляни-те», – незаметно шепнул Савельев мужчине, удержав его за локоть. Тот кивнул.

Пассажиры спускались по трапу, вышел последний, а знака так и не было. Оставались внутри и члены экипажа. «Внутри засел, гад», – шепнул Алешин.

Пассажиров пригласили в подошедший автобус. Сразу после завершения посадки пассажиров-заложников в автобус Савельев скомандовал: «Пошли. Действуем согласно плану».

Алешин и Савельев ступили на борт. Пилотская кабина была пуста. Они вышли в коридор. Перед ними, через семь рядов, на пассажирских креслах сидели пилоты и стюардессы, в проходе за ними стоял старик с оплывшим лицом. В руках он держал пластиковый пакет. Из-под пальто в пакет тянулся провод.

– Почему с-сидите? – спокойно и удивленно произнес Савельев, обращаясь к членам экипажа, словно не замечая старика.

Пилоты молчали. Напуганные стюардессы начали как одна поднимать глаза кверху, делая знаки на стоящего за ними.

– Мужик, а ты что встал? Самолет сейчас убирать будут, бригада уже приехала, выходи, – развязно проговорил Алёшин.

Старик вдруг послушно пошел. Прошел коридор самолета. Свернул к выходу. Савельев и Алёшин подхватили его сзади.

– У меня горячая рука, горячая рука! – закричал старик.

– Что там у т-тебя с рукой? – переспросил Савельев и резким жестом распахнул пальто. Увидел провод. Дернул.

Провод оборвался.

Ничего не произошло.

– Ну ты и дурак, м-мужик, ну и дурак, – констатировал полковник.

Савельев ошибся совсем немного. Террорист был психически больным.

Это был пенсионер с Колымы, 1938 года рождения, коренной магаданец. Звали его Геннадий Тодиков. Под старость лет у него слегка поехала крыша. Он увлёкся идеей совершить революцию в мировой торговле и долго досаждал магаданским чиновникам своими проектами. Несколько раз его выставляли из приёмной губернатора. В конце концов он решил улететь на Кубу – почему-то через Швейцарию. Бомба, которой он угрожал, говоря, что «это хорошая доза пластита», была муляжом. После суда старика отправили в психушку. Где ему и было место.

Но всё это выяснилось потом. А в тот день Наталья Михайловна Савельева по-вечернему спокойно смотрела телевизор, вышивая картину – три алых мака. Под торшером было светло, за окном уже темнело. Вот-вот с работы должен был вернуться муж, полковник Савельев, начальник отдела спецподразделения «Альфа». Прошел час, Наталья Михайловна начала уже дремать в кресле, иголка выпала из ее рук, и вдруг она вскинула голову:

– Экстренное сообщение. Заложники из самолета, захваченного террористом в аэропорту Шереметьево, освобождены. Террорист задержан.

Наталья Михайловна негромко вскрикнула. В телевизоре был ее муж в форме авиамеханика и вел террориста, крепко схватив его за руки и свернув их назад.

Именно в этот момент в дверь позвонил Анатолий Николаевич.

– Толя, ну зачем ты-то пошел? – со слезами на глазах спрашивала его жена, следуя из прихожей на кухню за мужем. – Ты полковник, твое дело – руководить!

– А, в новостях уже показали? Ч-чёрт бы их побрал. Да понимаешь, ну д-дольше бы объяснял, что д-да как. Сам пошел и сделал. Д-дилетант там был. Я сразу понял. Надо было ошарашить его. Видишь, я уже дома. Давай ужинать.

Потом Савельев рассказывал, что уже на этапе переговоров заметил: Тодиков мямлит, не может четко отвечать на вопросы. И решил взять его на хапок, напором.

Полковник рискнул и выиграл. В очередной раз.

Никому и в голову не пришло, что этот очередной раз может оказаться его последним выигрышем.

1997, зима. Москва. Шведское посольство

19 декабря – через десять дней после операции в Шереметьево – у меня в кармане запищал мультитон[10 - Мультитон – советская разработка (система экстренного вызова), введённая в строй в конце семидесятых. Первые мульти-тоны принимали только цифры. Каждая цифра для сотрудника Группы означала определенную команду: «Учебная тревога», «Боевая тревога» и т. п. «Альфовцы» носили эти устройства с собой всегда, поскольку команда могла быть отдана в любой момент. К описываемому времени мультитоны были заменены на текстовые пейджеры, но название сохранилось.].

Я прочёл сообщение: «Захват заложника. Посольство Швеции, Мосфильмовская 60». И тут же набрал базу.

– Приезжать не нужно. Там один террорист и один заложник. Хватит и тех, кто на дежурстве, – ответил дежурный.

Немного позже пришло сообщение: «Террорист на Мосфильмовской захватил Савельева».

Нет, причин для паники я не видел. Было понятно, что Савельев дал себя захватить сознательно. Теперь нужно было ждать, пока он вернётся с добычей.

Всё началось в 18:30. В центре Москвы из здания шведского посольства вышел торговый представитель Швеции Ян-Улоф Нюстрем. Когда он стал открывать свой автомобиль «Вольво», к нему подбежал неизвестный. Угрожая пистолетом, он приказал шведу сесть за руль. Сам сел на заднее сиденье. Резким движением перетянул горло заложника ремнем безопасности.

Террорист был мужчиной лет тридцати. Представился Андреем. В дальнейшем выяснилось, что это был некий Сергей Кобяков, уроженец Челябинской области, дважды судимый и находившийся в федеральном розыске.

Это была первая в российской истории спецоперация, провал которой грозил международным скандалом.

В девяностые Россия имела репутацию криминальной страны. Убийство шведского дипломата в центре Москвы подтвердило бы – Россия страна дикая и иметь с ней дело нельзя. Сверху поступила директива: действовать крайне осторожно. Нельзя было допустить, чтобы иностранному гражданину был причинён вред.

Группа сотрудников «Альфы» вошла в здание посольства с черного хода. Машина со снайперами осталась у входа.

Шло оперативное обсуждение.

– Ситуация следующая, – докладывал начальник боевого отдела. – «Вольво» находится в тридцати метрах от главного входа. Заложник – на месте водителя. Террорист сидит четко за ним. Шея заложника зафиксирована ремнем безопасности. Подходы к машине со всех сторон свободны.

– Брать штурмом опасно – слишком тесный контакт террориста и заложника, – подхватил руководитель штаба. – Снайперов распределить на крыши по периметру. Необходимо подготовить одежду сотрудника посольства для переговорщика. Размер пятьдесят. Дальнейшие действия – по моему приказу. Алёшин, на переговоры пойдешь ты.