Воскресение мертвых

В поэтических представлениях народной фантазии Греции мы видим мрачный взгляд на тело человеческое. Улисс – герой поэм Гомера, желает беседовать с умершими.

Своим мечом копает он ров и наполняет его жертвенною кровью. Повинуясь силе таинственного заклинания, приходят одни с другими бледные тени и, отведавши черной крови, начинают говорить. Между ними Улисс узнает свою мать.

«Увлеченный (говорит герой) сердцем, обнять захотел
Я отшедшую матери душу;
Три раза руки свои к ней, любовью стремимый, простер я,
Три раза между руками моими она проскользнула
Тенью или сонной мечтой, из меня вырывая стенанье».
И потом на вопрос Улисса тень отвечает:
«Милый мой сын, злополучнейший между людьми…
Такова уж судьбина всех мертвых, расставшихся с жизнью.
Крепкие жилы уже не связуют ни мышц, ни костей их;
Вдруг истребляет пронзительной силой огонь погребальный
Все, лишь горячая жизнь охладелые кости покинет:
Вовсе тогда, улетевши как сон, их душа исчезает».

В поэмах Гомера, в мысли древних греков есть будущее для человека; но это будущее состоит в том, что тело истребляется огнем, а душа, делаясь тенью, блуждает в вечном мраке. Впрочем, такой мрачный взгляд на будущее мало-помалу скрашивается греческим воображением, но и у самых лучших философов греческих мы находим самый мрачный взгляд на человеческое тело.

Так, например, Сократ, определяя, что такое смерть, согласно с общим убеждением, почитает ее лишь отрешением души от тела, на которое смотрит, как на преходящую оболочку души.

Показывая отличительные черты истинного философа, он говорит, что «достойный своего имени мудрец, стараясь понять истину, во всю свою жизнь более и более отрешается от тела, потому что тело своими чувствами закрывает от него истину и, требуя заботливости о себе, отвлекает его от понимания. Не это ли отрешение души от тела называется смертью?.. Занятие философа в том и состоит, чтобы отрешать душу от тела; поэтому ему понятно, что такое смерть».

Если перенесемся мыслью в обширные пространства Индии, Тибета, Китая, прислушаемся к голосу браминов, ученых буддистов и ученых китайцев, отсюда мы вынесем еще более грустные впечатления. «Жизнь есть долгая ткань скорбей и бедствий, учили там; спасение состоит в том, чтобы не жить; глубокий, непробудный сон лучше всякого здешнего счастья. Самое лучшее желание – как можно скорее прекратить отправления человеческого тела, уничтожиться, заснуть, потерять чувство своих бедствий, лишившись самопознания».

Вопрос о воскресении тела – почти единственный вопрос, о котором ни думало и ни гадало человечество. Понятно, какое впечатление должна была произвести проповедь о воскресении тела на людей, никогда прежде не слышавших о нем. В Афинах, где раздавались речи Демосфена и Эсхила, среди возбуждавших удивление храмов и статуй ходит апостол Павел. По площадям и портикам он проповедует о Распятом, Который открыл Единого Истинного Бога, Который далеко превосходит идеалы Платона. Проповедь апостола слушают любознательные афиняне… Но лишь начал апостол проповедовать о воскресении мертвых, лишь сказал: «будет воскресение мертвых, праведных и неправедных», как слушавшие его философы тотчас же засмеялись над ним, считая его учение бесцельным, а некоторые пожелали слушать его учение о воскресении в другое время, т. е. сделали вежливый намек на прекращение проповеди о таком, как им казалось, нелепом учении.

Но что казалось нелепостью языческим мудрецам в данном случае, то составляло предмет веры Церкви Христовой с самого начала ее до настоящего времени.

В чем же состоит учение Церкви о воскресении тела?

Три главных вопроса выступают здесь на первом плане: возможно ли воскресение человеческого тела и, если возможно, то какая цель его?.. Если же есть и цель, и возможность воскресения, то в каком состоянии будут находится наши тела по воскресении?

На эти вопросы ответим словами Писания.

Что воскресение тел возможно это очевидно, если взять во внимание всемогущество Божие.

Когда саддукеи отвергали воскресение мертвых, Иисус Христос прямо сказал им: вы прельщаетесь потому, что не знаете силы, т. е. всемогущества Божия (Мф. 22, 29). Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день (Ин. 6, 54). Кроме того, Иисус Христос сам делом показал возможность воскресения тел, когда действительно воскрешал мертвых еще в дни служения своего на земле, воскресил в минуты смерти своей телеса многих святых в Иерусалиме и, наконец, воскрес сам.

Развивая учение Спасителя, апостолы в основание возможности воскресения мертвых полагали тоже всемогущество Божие: «Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею» – учил апостол Павел (1 Кор. 6, 14).

Когда в первые времена христианства эта возможность для некоторых казалась странною и непонятной, отцы и учители Церкви обращали внимание каждого на самые опыты всемогущества Божия в природе. Вот что говорит на этот счет Тертуллиан: «Все в природе возобновляется; все в ней тогда же начинается, когда окончилось, – и для того, и для того оканчивается, чтобы начаться. Ничто иначе не погибает, как только для жизни. Все, в мире так преобразующееся свидетельствует о воскресении мертвых. Бог открыл это еще прежде в сотворении, чем в письмах; прежде проповедал своим могуществом, чем гласом».

Он предпослал человеку наставницу природу, когда только еще намеревался послать пророков. Действительно, мы видим, что в природе все устроено Богом так, что смерть одной какой-нибудь твари с тем вместе служит началом жизни для другой, и большею частью – лучшей, совершеннейшей. Насколько совершеннее, например, многолиственное дерево в сравнении с тем зерном, по гниении которого оно получает начало своего бытия!

Какая же цель воскресения человеческого тела? Есть ли какая-то необходимость в этом воскресении?

После славной победы над смертью торжество Победителя смерти довершится правосудным воздаянием – «каждому по делам его» (Рим. 2, 6). Для правосудия Божия не возможно погрешать в своих определениях. Но каким образом правосудный Судья произнесет свой последний приговор, когда одна душа без тела не есть еще полный человек? По учению Св. Писания, тело существенно необходимо человеку для полного существования: оно есть орудие духа. Если правосудие Божие должно воздать каждому за все, что было сделано им во время земной жизни, то оно должно воздать не одной только душе человека, но и телу, как соучастнику в действиях души. Нет нужды доказывать здесь, что тело действительно участвует в душевных действиях, – и участвует притом не как какое-то мертвое орудие в руках художника, а как нечто теснейшим образом соединенное с душою. Ясная для всякого эта истина приводит нас к тому заключению, что ни тело без души, ни душа без тела не составляют вполне развитой человеческой природы. Имея в виду, таким образом, с одной стороны правосудие Божие, с другой – свои действия и причину их, мы не можем не верить словам апостола: «ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить [соответственно тому], что он делал, живя в теле, доброе или худое» (2 Кор. 5, 10). Наш отечественный оратор Св. Димитрий Ростовский довольно характерно рассуждает о воскресении тела. Он представляет спор души с телом о том, душа или тело виноваты в совершенных на земле преступлениях. «Речет, – говорит он, – душа к телу: проклято ты окаянное тело, яко любосластием твоим греховным прельстило мя еси, и в беззакония лютая ввело мя еси. Речет тело к душе: проклята ты, окаянная душа моя, яко ты зле управляла мя еси, и разумом твоим от Бога тебе данным, аки браздами и уздою, от злых дел не воздержала мя еси: но во всем мне соизволяла еси: и аще когда возжелало я коего греха, ты соизволила и содействовала еси: и купно прогневали Создателя нашего Бога. Речет и еще душа: горе тебе, окаянное тело мое, яко озлобляло еси ближнего, грабило, похищало чуждая, крало и убивало. Тело же в ответ говорит: Горе тебе, окаянная душе моя, яко во всем том ты споспешествовала ми еси; во всем наставник и друг была ми еси, и ничто же без тебя творих еже творих. Так обои друг с другом препирающиеся, и одно другого укоряюще и кленуще, извлечены будут принять по делам своим осуждение».

Таким образом, душа и тело вместе должны понести заслуженное наказание. В самом деле, у нас много таких дел, которых ни душа без тела, ни тело без души сделать не может.

Учим ли мы других делать добро или зло, помогаем ли ближним или обижаем их, мы делаем это при помощи телесных органов. А если душа и тело действуют вместе, то вместе они должны быть и награждены и наказаны.

Вот как рассуждает об этом Афинагор, христианский философ II века: «Не может быть, – говорит он, – чтобы одна душа получила возмездие за то, что сделала вместе с телом; ибо она сама по себе не была бы причастна тем грехам, которые происходят от чувственных удовольствий. Также и одно тело не должно принять возмездие за все дела, потому что оно равно покоряется силе законов природы, как и силе рассудка; но за всякое дело должен получить воздаяние весь человек, состоящий из души и тела. Если тела не воскреснут, то не будет оказано божественного правосудия ни телу, ни душе. Телу не будет оказано правосудия потому, что оно не получит ни малейшей части в наградах души за те труды, в перенесении которых весьма много участвовало; и душе не будет оказано правосудия, так как она одна понесет наказание за многие грехи, которых не совершила бы, если бы не была в соединении с телом».

Много можно найти подобных суждений и у других защитников христианства, и все они, согласно с учением Православной Церкви, утверждают, что в день Страшного Суда тело наше необходимо воскреснет, чтобы вместе с душою принять по делам достойные награды или наказания.

В каком состоянии будут находиться воскресшие тела; какого будут качества и те ли же самые, какие имеют люди на земле?

Что воскресшие тела по существу своему будут те же, какие соединены были с известными душами в продолжение настоящей жизни, это само собою вытекает из понятия о воскресении, которое, конечно, означает не образование или сотворение чего-либо нового, а восстановление и оживление того же самого, что умерло. Иисус Христос, показавший пример воскресения, воскрес в своем собственном теле (Ин. 20, 25–27); в Св. Писании говорится, что «все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия» (Ин. 5, 28) и, услышав, оживут; следовательно, воскреснут те тела, которые погребаются. Впрочем, будучи по существу те же самые, тела по свойствам своим будут весьма отличны от настоящих. Так они не будут иметь той грубости, какую имеют на земле. Воскресшие тела будут тонкие, световидные, по подобию воскресшего тела Иисусова, так как апостол Павел говорит, что мы «облечемся тогда в образ небесного человека» (1 Кор. 15, 49) т. е. Иисуса Христа.

Частные свойства воскресших тел апостол определяет так: «сеется (т. е. умирает) тело душевное, восстает тело духовное, сеется в тление, восстает в нетлении, сеется не в честь, восстает во славе, сеется в немощи, восстает в силе. Подобает бо тленном сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие (1 Кор. 15, 42–44, 53); т. е. воскресшие тела наши будут приспособлены к тогдашнему состоянию нашего духа – и будут нетленны, неразрушимы и бессмертны.

Обратимся к тем возражениям, которые существовали и существуют против догмата о воскресении тел.

На 5-м Вселенском Соборе был осужден Ориген. Из актов Собора видно, что Ориген был осужден, между прочим, за неправославное учение о воскресении тел. Как же он учил?

Он думал, будто не воскреснет настоящее тело человека, в каком он живет и действует на земле, но душа его будет иметь в будущей жизни новое, эфирное тело. Какие же основания были у Оригена и его последователей для подобного учения?

Вот система учения оригенистов, если только их частные мысли, встречаемые в разных сочинениях, можно привести в какую-либо систему: «Тело не есть естественная принадлежность человеческой природы. Бог сотворил человека сначала бесплотным, а потом уже, когда человек пал, Бог облек его плотью, и связал ею, как узами, в наказание.

Ризы кожаные, которые, по словам Бытописателя, даны были падшим прародителям, и означают собственно их тела. Если человек связан телом, как узами, то тело отягощает душу, омрачает ум и не дает видеть всего существующего в ясном свете. Только без тела душа может ясно сознавать существующее и оставаться безгрешною; таким образом, тело есть главная причина греха. Очевидно, тело не может пребывать среди мира бесплотного; для него необходим земной, чувственный мир, как для рыбы вода; а между тем в будущей жизни все чувственное и земное истребится.

Да и странно было бы думать, что воскреснет то тело, которое при жизни своей постоянно пребывает и убывает, так что у мужа, или старца, оно уже совсем не то, что было в младенческом их возрасте, а по смерти, разлагаясь на составные части, входит в состав других тел, из земли в растения, из растений в тела животных, и потом опять в плоть человеческую, – каким образом опять могут быть соединены разложившиеся части тела? Если и останется что-нибудь в будущей жизни от человеческого тела, то разве один только вид его, – тело духовное, т. е. та постоянная основа его, которая всегда пребывает одинаковою, при непрерывной изменяемости составных его частей, подобно тому, как мех, наполненный водою, сохраняет свою форму, хотя бы вода, в равной мере истекая и вливаясь, переменялась в нем». Вот суть учения оригенистов.

Первые положения его очевидно ложны. Никакого права мы не имеем думать, что человек сотворен бесплотным и нет никакого основания под кожаными ризами понимать тело человека. Последователи Оригена противоречат сами себе, когда, с одной стороны, считают тело причиной греха, а, с другой, утверждают, что человек облечен телом – кожаными ризами в наказание за грех. Если бы тело было причиною греха, то Адам, конечно, согрешил бы уже после того, как даны ему ризы кожаные. Далее, в будущей жизни, говорят, не может быть ничего телесного. Напротив, из Св. Писания нам известно, что мир видимый вовсе не погибнет, а будет только очищен огнем. Если апостол Павел говорит: «проходит образ мира сего» (1 Кор. 7, 31), то этим выражается только изменение мира на лучшее состояние, – «проходит», сказано «образ мира сего», а не самый мир. И люди по воскресении не изменятся в Ангелов, как думал Ориген, потому что в таком случае для Бога лучше было бы создать прямо Ангелов, а не людей. Если Христос и сказал: «в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22, 30), то сказал: «как Ангелы», а не прямо – Ангелы. А это две вещи разные.

Серьезное возражение последователей Оригена – каким образом может воскреснуть тело, в продолжение жизни несколько раз переменяющееся и по смерти входящее в состав других тел? Это возражение то же самое, какое делают в настоящее время материалисты. Вот положения материалистов: «в природе совершается непрерывное и никогда не нарушаемое движение атомов. Из почвы получает свою пищу растение, служащее в свою очередь пищею для человека или для животного, которое съедается человеком и таким образом преобразуется в человеческое тело. Очевидно, частицы материи земного шара беспрестанно переходят из одной формы в другую. Ныне живущие существа состоят из тех же составных частей, из каких состояли существа, жившие назад тому несколько тысяч лет».

При поверхностном рассмотрении этого факта, на ум приходит самая странная мысль. Если сказать, например, что полено, которое вы бросили в печку, заключает в себе, может быть, какую-нибудь частицу кедра из Соломонова дворца, или что такой-то современный человек в волосах своей бороды носит те же атомы, которые выделились из волос Ахилла; конечно, такие предположения покажутся недостойными внимания; однако ими, хотя и в странной форме, выражается неоспоримый результат науки.

Опираясь на то, что частицы материи переходят из одного организма в другой, материалисты спрашивают: что будут делать души в минуту воскресения, – как они станут отыскивать свою оболочку, которую они сбросили, когда одни и те же частицы преемственно принадлежали множеству душ?

Как ответить на это?

Для людей религиозных достаточные ответы можно найти у Тертуллиана и в особенности у Мефодия Патарского: «Пусть, – говорит Тертуллиан, – будут смешаны различные семена растений и сии различные семена растений будут находиться в одной горсти твоей: для тебя, человека, трудно ли, или, напротив, легко различить, что находится в твоей горсти, и семена каждого растения по свойству их отделить, и дать им свое место, чтобы росли? Так ты можешь различить и привести в прежнее состояние, что находится в руке твоей; а Бог ужели не может различить и привести в прежнее состояние, что содержится в горсти Его?»

«Если, – говорит Мефодий Патарский, – человек своим искусством может разделить слияние золота и серебра или других каких составов, то тем более Бог, создавший человека из ничего, своею непостижимою премудростью может отделить плоть человеческую от земли и не допустить ее разделиться по другим вещам».

Что разложившиеся части человеческого тела могут быть отделены от земли, Св. Мефодий доказывает явлениями природы, где естественным образом совершаются самые поразительные отделения одного вещества от другого. «Чистая и свежая вода речная, – говорит он, – несмотря на то, что в море смешивается с водою соленою, испаряясь, получает прежнее свое качество».

Материалисты, конечно, не обратят внимание на слова Тертуллиана и Мефодия Патарского. Поэтому им нужно ответить иначе.

Та наука, в которую они веруют, говорит не одно только, что разрушающееся тело уступает свои частицы другим организующимся формам, а вместе утверждает и то, что материальные частицы тела всецело возобновляются в продолжение жизни. Через 20 лет в теле человеческом нет уже ни одной из частиц, которые были прежде; однако тело свое мы считаем одним и тем же. Что же это значит, что тело всегда остается тождественным себе, несмотря на постоянное возобновление всех его частиц? Наше тело есть то начало человеческой жизни, которое обладает силою владеть элементами материи, давать им форму и жизнь, совлекать их в известное время, чтобы отдать их в общее обращение, приняв в себя новые элементы. Это-то начало тесной связью связанное с душою, и есть единое и пребывающее тело. Вот чему учит наука, хотя еще прежде науки апостол Павел ясно высказал это, когда говорил о зерне, которое, умирая, дает жизнь растению, в котором однако уже нет ни одной из частиц самого семени. «Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело (1 Кор. 15, 35–38).

Остается еще упомянуть о том положении последователей Оригена, будто в будущей жизни, если и останется что-нибудь, то разве только вид тела. Мы никак не можем понять – каким образом возможно представить себе вид или образ тела отделенным от самого тела? Известно, что образ всякого тела погибает прежде, чем самое тело, например фигура разбитой статуи погибает прежде самого вещества. Вероятно, это и заставило последователей Оригена признать воскресшее тело духовным, только подобным действительному, но ведь это, значит, допускать не воскресение, а образование или творение нового тела, потому что подобное не то же самое.

(из книги архимандрита Модеста (Никитина Т. Н.)