Черное солнце. Левиафан: Книга 6

А потом воин просто выпустил меч из рук. Клинок Стража рассвета мелькнул серебряной молнией, подлетая ввысь. На миг наг рефлекторно поднял голову вслед за оружием врага и Мидас ударил его ногой туда, где у приличных мужчин покоиться их самый сокровенный придаток. У нага там были пластинчатые наросты, и тем не менее, когда пятка фригийского царя, промяла их, змеиный воин шумно выпустил воздух из легких и побагровел.

Мидас тут же рванулся вперед, нанося удар коленом другой ноги в грудь оседающего монстра, – ни дать, ни взять Тони Джа! А потом не глядя выставил руку над головой, ловко поймал меч и, отступив на полшага, чтобы уклониться от небрежных атак змея, переживавшего крайнюю степень болевого шока, мощно рубанул клинком сверху вниз, вкладывая в удар всю свою массу. Зачарованная сталь развалила череп нага на две ровные половинки, в небо ударило сразу несколько жидких фонтанчиков алой крови.

Когда Мидас подоспел к Гелиополису, все наги уже погибли, поэтому он не знал, что кровь этих существ по цвету (да и по составу) едва отличима от человеческой. Фригийский царь хмыкнул и отступил еще на полшага, чтобы его не забрызгало. Змей продолжал стоять, подергиваясь, его оранжевые глаза с вертикальным зрачком часто моргали, быстро наполняясь кровью.

Только теперь древний бог обнаружил, что наг все же достал его – штаны на левом бедре стремительно увлажнялись кармином. Судя по характеру раны, это было копье. Порез оказался довольно глубоким и Мидас тут же прикинул, в какой момент боя это произошло. Восстановив события, он обиженно поджал губы – досадная оплошность, которую нельзя повторять.

Пока второй змей обходил поверженного товарища, фригийский царь бросил взгляд на Карна, у которого, похоже, все было под контролем. Он так и стоял в кустах подлеска, а главарь нагов медленно полз ему навстречу, точно безвольная кукла. Переведя взгляд дальше, Мидас с удивлением обнаружил, что молодой парень с кошкой все еще жив! Бог не видел начала той схватки и многое упустил, а произошло вот что…

Как только они с Карном бросились на змеев, «скорее поэт» сам метнулся вперед, атакуя одного из доставшихся ему противников, – тот был вооружен тремя изогнутыми клинками и круглым щитом среднего размера. Парень выбросил руку с копьем, целя в голову нага. Змей подставил щит, но удара не последовало – молодой воин отдернул руку и уже атаковал в другую точку. Змей не ожидал такой прыти и попятился.

В это время кош… нактак-арин бросилась на второго нага. Этот индивид в верхней паре рук сжимал традиционные для своей расы короткие изогнутые клинки, а в нижней – нечто, напоминающее парные китайские шуангоу, только не такие длинные. Нактак-арин черной молнией метнулась к нему, но не атаковала в лоб, она приземлилась в метре от противника, замерла, напряглась всем телом. Наг пошел на нее, атакуя нижними руками. Кошка (все же – кошка!) рванулась вверх, точно распрямившаяся пружина, и перелетела через змея, на лету полоснув его лапой. Змей яростно зашипел, лицо залила кровь – кошачьи когти (каждый – с добрый кинжал) разодрали ему весь лоб.

В это время парень с копьем молотил своим оружием, точно машинка Зингера, и несколько раз ему удалось уколоть противника. На груди, правом плече и правом бедре нага выступили кровавые шарики. Это было слишком незначительно, но молодой воин и не стремился нанести врагу серьезный ущерб – он понимал, что для схватки «лоб в лоб» его навыков тут недостаточно.

Однако легкие тычки сделали свое дело – змей злобно расшипелся и кинулся на парня, нанося удары всеми тремя клинками. Он бил сильно, инерционно – так бьют, когда рукой движет не холодный расчет, а обжигающая злоба. Парень отступал – не назад, по кругу – некоторые атаки парировал щитом, другие сбивал встречными ударами копья. Противник был выше, сильнее, выносливее его, и чтобы нивелировать эти преимущества, нужно было банально утомить врага – другого выхода он не видел.

Наг выдохся на удивление быстро и молодой воин не стал ждать, пока тот осознает свою глупость. Он поднырнул под очередную атаку двумя клинкам по верхней полусфере, коротко замахнулся щитом и на подскоке впечатал его окованную железом кромку в живот нага. Тот булькнул и отступил, тут же получив копьем в середину груди.

Парень вырвал оружие и отпрыгнул, ожидая ответной атаки. Он не ошибся – наг бросился на него, будто открыв в себе второе дыхание. Два удара сверху-вниз парень принял на щит, а третий пришелся предательски низко. Змей полоснул верткого противника по левой икре и рассек ее едва ли не до середины.

Парень тут же припал на одно колено, прикрылся щитом от града ударов и сделал несколько быстрых тычков в основание хвоста змея, чтобы отогнать его. Но наг проигнорировал встречные атаки, продолжая лупить по подставленному щиту. Дерево треснуло, заскрипело. Еще пара ударов и щит просто перестанет существовать как нечто единое и неделимое!

Парень выгадал момент между атаками и откатился в сторону, не забыв походя еще раз ткнуть змея в нижнюю часть тела. Он вскочил на ноги, вскрикнув от резкой боли, прострелившей левую ногу. Наг вновь двинулся на него, но и змеиное тело имело свои пределы – он был ранен уже дюжину раз и как минимум две раны были достаточно глубоки, чтобы кровь, вытекавшая из них размеренными толчками, не могла остановиться сама собой.

После очередной атаки змея шатнуло, парень прыгнул навстречу и чуть в сторону, пропуская изогнутый клинок под правой лопаткой. Его копье ударило в основание шеи нага. Воин тут же отдернул оружие и, используя инерцию тела, с широкого замаха (теперь он уже мог это себе позволить) обрушил кромку щита сверху вниз на плечо врага. Щит выдержал, а вот плечо – нет. Оно надрывно хрустнуло и змей тут же осел, что впрочем не помешало ему выбросить вперед руку с собственным щитом.

Парень сбил щит врага своим кругляшом, но навстречу ему тут же рванулась вторая нижняя конечность – агонизирующий наг будто задействовал резервные источники питания, на миг вернув своим движениям первоначальную скорость. Изогнутая сталь полоснула парня по груди, к счастью – неглубоко, он успел отшатнуться и уйти в сторону. Тем не менее, воин потерял равновесие и совсем не патетично шлепнулся на задницу, однако вставать не спешил.

Истекающий кровью наг возвышался над – как ему казалось – обреченным врагом, на его вытянутом лице играла жестокая и по-жуткому человеческая улыбка. Парень отзеркалил его ликующую гримасу и демонстративно сплюнул нагу под ноги… то есть под хвост. Тот потупился, а потом понял, что человек смотрит вовсе не на него. Он смотрит на что-то ЗА ним.

Но обернуться нагу так и не довелось. Нактак-арин, которая уже успела разделаться со вторым змеем (и обрела по этому случаю две рваные раны в боку) прыгнула ему на спину и вонзила блеснувшие матовой белизной зубы в короткую шею сына подгорной тьмы. Кошка была уже немолода и некоторые моляры и премоляры в ее пасти давно стерлись или даже сломались. Но клыки длиной с предплечье взрослого мужчины все еще таили в себе смертоносную ярость совершенного убийцы.

Наг так и не смог понять, что с ним произошло. К тому моменту, как он затих, фригийский царь как раз закончил полосовать на лоскуты второго из вверенных ему противников. Он звучно выдохнул, демонстративно отер пот со лба тыльной стороной ладони и обернулся. На его глазах парень отбросил копье и, сильно хромая, подбежал к своей кошке. Зрачки нактак-арин тут же расширились, потеряв вертикальность, хищнический азарт мгновенно покинул их. Кошка тихо муркнула и ткнулась лбом в лицо друга. Разумеется друга, а никакого не хозяина, как сначала подумал Мидас.

Но умиляться древнему богу было некогда. Он вновь посмотрел на Карна, который стоял, широко расставив ноги, а змеиный маг валялся перед ним ничком и жалостливо поскуливал. О нет, нет, нет! Мидас уже видел такое, но в прошлый раз парень сам сумел остановиться, да и то была всего лишь глупая гарпия, отвратительное порождение Лимба.

Темный наг был разумным созданием, рожденным в Ра существом с тремя аурами, как у человека. Карн ломал его личность, комкал его волю, эмоции и память, точно листок пергамента. Рвал их на части, переплетал самым жестоким и немыслимым образом и… наслаждался волнами беспредельной власти, омывавшими его душу потоками темного холодного пламени. Это нужно было прекращать. Мидас не понаслышке знал, к чему могут привести такие пристрастия.

Власть – это наркотик, а ментальная власть над чужой волей – это чертов слег Стругацких, даже хуже. С него нельзя «слезть», разве что благородно самоубиться, избавив мир от мерзкого выродка, который никогда не остановится в попытке испепелить еще одну личность.

Мидас уверенно двинулся к парню, который – как могло показаться со стороны – просто стоял и улыбался. Его губы подергивались, он часто и глубоко дышал, иногда тело прошибали короткие конвульсии и в такие моменты с губ Карна срывались едва слышимые продолжительные стоны. Выглядело довольно странно. Но на деле было не странно, а опасно, запредельно опасно!

– Хватит! – пророкотал Мидас. – Прекрати!

Карн даже не повернулся в его сторону. Он был поглощен поглощением нага, уж извините за тавтологию.

– Это гибельный путь! Ты же знаешь! – Мидас подошел в упор и уже кричал ему буквально в ухо. Но Карн не шелохнулся, все вокруг потеряло для него смысл.

– Ты меня вынуждаешь, – процедил Мидас, звонко вгоняя меч в ножны. Он понимал, что результат его действий непредсказуем – уж слишком силен этот парень, но выбора у него не оставалось. Каждое упущенное мгновение – это еще одна частичка души Карна, навеки сгинувшая во влажной бездне черного тлена, из которой нет возврата.

Он ударил друга в живот. Без замаха погрузил свой единственный кулак в его расслабленные мышцы. В других обстоятельствах это можно было назвать подлостью, но в реальных категориях это было спасением.

Парень утробно зарычал, падая на колени. Он согнулся пополам, его вырвало кровавым сгустком, который, упав на траву, зашипел и мгновенно превратил пучок сочной зелени в черное обугленное ничто. Затем Карн вскочил, тряхнув головой, зашатался. Мидас взял его за плечо и облегченно вздохнул, когда тот не сбросил его руку, а положил сверху собственную ладонь.

Это был важный момент, но то, что произошло следом, оказалось куда важнее. Всего пара мгновений, враз изменивших течение неумолимой реки событий, полной ярких приключений, эпических побед и жестоких поражений, – стремительных секунд, исполненных пепла и слез, которые не хочется вспоминать, но забыть которые – невозможно.

Глава 2. Антара

Парня звали Зак. Не Дебреслав, не Весемир, не какой-нибудь еще «слав» или «мир». Просто Зак, даже не Закнафейн (не надо скупых мужских слез, Дзирит). Что удивительно – ведь он был русом. Хотя, надо сказать, в этом времени его народ называл себя иначе, и именами оперировал совсем другими. Это уже потом их благородный язык превратился в откровенную тарабарщину, не лишенную, без сомнения, осколков изначальной глубины и образности, но все же – принципиально отличную от того, что предки принесли со звезд.

А кошка его, нактак-арин, действительно была кошкой – во всех смыслах, просто очень большой. Оказалось, что в этом витке они… вот такие! Домашних животных из них тут не получается, а вот верные друзья и союзники в битве – это пожалуйста. Но чтобы заслужить уважение этой живности, а тем более – рассчитывать на дружбу, нужно постараться, сделать что-то из ряда вон. Зак, видимо, сделал.

Звали кошку Антара. Мидас этого слова не знал, а Карн почуял, что принадлежит оно одному древнему языку, в его времени – мало того, что искаженному до неузнаваемости, так еще и мертвому. Он не смог точно перевести это слово, но общий смысл понял. И глядя в эти большие желто-зеленые глаза, в которых, казалось, отражается какая-то надмировая мудрость, как в глазах младенца, он молча согласился с тем, что ни одно другое имя этому животному не подойдет.

Но все это они узнали позже. А в тот момент, когда Мидас силой (буквально – физической) вырвал Карна из объятий черной бездны, что зияет на дне души каждого из нас, им и в мысли придти не могло, к чему это приведет. Никто не подозревал, что змеиный маг все еще достаточно силен, чтобы воспользоваться секундной слабостью своего пленителя.

Наг с шипением распрямился, вскидывая изогнутые клинки для молниеносного броска. Мидас в ту же секунду оттолкнул Карна с линии атаки, заваливаясь вместе с ним в высокий кустарник подлеска. Единственным, кто не успел среагировать, был Зак. Зато Антара с лихвой компенсировала его медлительность, тут же восстановив баланс их слаженного дуэта, черной тенью метнувшись в сторону обозленного змея.

– Нет! – успел выкрикнуть Зак, у которого что-то шевельнулось под сердцем. Но кошка толи пропустила его крик мимо своих угловатых ушей, толи уже не могла изменить траекторию движения. Скорее всего, второе.

Наг неожиданно перебросил клинки в строну нактак-арин, будто ожидал ее нападения. Холодная сталь, которая не нагревается даже на полуденном солнце, беззвучно вошла в плоть животного – оба клинка погрузились в тело Антары по рукоятки. В ту же секунду клыки кошки сомкнулись на шее змеиного мага и с хлюпающим хрустом оборвали его длинную жизнь, до краев наполненную подлостью и страданием.

– Нет! – вновь выкрикнул Зак и боль, прозвучавшая в его голосе, заставила вздрогнуть тысячелетний гранит возвышавшихся над ними скал. Парень, так и не подняв свое оружие, бросился к Антаре, медленно скатившейся с тела убитого нага.

Кошка тихо мяукнула, подняв на Зака свои отстраненно-печальные глаза. Он упал рядом с ней на колени, сорвал с себя кожаную переметную сумку и стал вытряхивать ее содержимое на землю. Парень вылил на раны нактак-арин какую-то вонючую дрянь из непрозрачного пузырька, жидкость тут же зашипела и изошла белыми пузырьками. Кошка сжала зубы и тихо простонала. Именно простонала, как человек, который испытывает сильную боль, но не намерен показывать этого другим.

Зак присыпал раны желтоватым порошком, приложил к ним обрывки откуда-то взявшейся рубахи и стал перевязывать животное. Мидас тут же присоединился к нему – парень молча принял помощь. Фригийский царь подумал о том, что раны у кошки серьезные и стоило бы их зашить, но, глядя на быстрые и уверенные движения Зака, понял, что его советы тут явно излишни. Тот, похоже, хорошо понимал, что нужно делать.

Карн медленно подошел к ним, стараясь не оступиться о случайный камень или корень. Ориентируясь по аурам, он обошел Антару с другой стороны, присел возле кошки и медленно положил на нее руки, одну – на голову, другую – на бок, рядом с ранами, уже умело перевязанными. Зак тут же бросил встревоженный взгляд на Мидаса, тот кивнул.

Внезапно кошка подняла голову и посмотрела на друга. Трудно сказать, что было в ее взгляде, но Зак сразу успокоился и постарался не обращать внимание на Карна. Вместо этого он стал нежно поглаживать Антару по черной запылившейся шерсти, прислонившись к ней вплотную и что-то тихо шепча. Вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется. И для этого была причина – то самое «что-то», шевельнувшееся у него под сердцем в тот момент, когда нактак-арин бросилась на змея.

Теперь это оформилось в глубокое тревожное чувство, находившее отголоски в воспоминаниях призрачных, эфемерных снов, намеренно забытых, потому что в такие сны не хочется верить. Зак гнал от себя эти мысли, но они возвращались, как приливные волны.

В это время Карн медленно проник через все три ауры Антары (да, у нактак-арин было три ауры!) и попытался понять, насколько тяжело ее состояние. Он никогда раньше не делал этого и действовал инстинктивно, но вскоре понял, что тут нет ничего сложного. Не сложнее, чем сломить волю змеиного мага.

Он отчетливо увидел бордовые очаги боли – два разрыва в коже и мышцах, клинки нага чудом не достигли органов. На границах разрывов поблескивали желтоватые искорки – заражение. Но эти искорки быстро гасли, их подавлял легкий бледно-зеленый туман. Карн сфокусировал внимание на тумане, проследил его источник и понял, что это Зак вовремя обработал раны.

Но на этом хорошие новости закончились. Антара без труда справилась бы с такими повреждениями, Карн был уверен, что ее тело способно перенести гораздо больше ущерба. Регенерация уже началась и нактак-арин смогла бы вставь на ноги к утру. Если бы ни одно НО.

Кошка была больна, и очень давно.

Карн пытался идентифицировать болезнь, но не мог. Ее очаги, медленно пульсирующие кровавой чернотой, зияли по всему телу Антары, связываясь между собой тонкими, но прочными нитями холодного разрушительного мрака, в котором терялись любые человеческие категории и не оставалось ничего, вообще ничего. Он никогда не видел подобного, не мог даже представить. Это напоминало смертельный разрушительный яд, попавший в тело нактак-арин многие годы назад. Но Карн не видел его источника, не было никаких следов внешнего вмешательства. Это сбивало с толку.

Так или иначе, но организм животного год за годом проигрывал битву непостижимому злу, хотя внешне эта борьба никак не выдавала себя. И так могло продолжаться еще долго, но раны, нанесенные клинками нага, вызвали перманентную имунносупрессию. Иммунитет кошки рефлекторно направил часть своих сил на нейтрализацию новой опасности, и затаившейся болезни этого хватило, чтобы в считанные мгновения перевести позиционную борьбу в молниеносный блицкриг, полностью завладев измученным телом прекрасного создания.

Карн не представлял, как все это могло произойти здесь и сейчас. Он видел, что Антара умирает, но не мог ей помочь. Просто не умел постичь суть происходящего, будто это было не стечение обстоятельств, а какой-то злой рок, чья-то неведомая воля, которую даже ему не сломить. Но парень понимал одно – это его вина. Очередная ошибка, пылающее ярмо которой будет обжигать его душу каждый миг всю оставшуюся жизнь.