Был таков

от фудзи фигей и от гейш угорай,
в тени отцветающей сливы
черти иероглиф «пошли вы».

Освой караоке, сёппуку и го,
поскольку без этих вещей нелегко
найти, матерясь, по компасу
матёрую Аматерасу.

Плыви, зарекись от тюрьмы и сумо,
и коль просветленье не грянет само —
прячь в жёлтое море концы, трус,
и съешь обездоленный цитрус,

усни – и проснись в нашей дивной стране,
где я эти строки пишу при луне,
где васи, и маши, и вани —
давно обитают в нирване.

***
Вокруг гремело и орало —
вода пустынный пляж орала.
И бились мне в подметки: краб,
худой пакет, помёт, икра.

Волна обрушивалась с мола,
как тара с полок мегамолла,
взрывался пластик и картон
в количестве ста тысяч тонн.

Гранит захлебывался пеной,
и пёр, глуша гагар сиреной,
Горынычем, чей рык трояк —
трехтрубный крейсер на маяк.

И я был выброшен на берег
в одной из пятисот америк.
Свободы раб, простора вор —
я стал вам брат, солёный сор.

Мне довелось – стеная, горбясь
бежать, обгладывая глобус,
стелиться к точке нулевой,
кипеть – я брат тебе, прибой.

Поджарый рыцарь, образ чей сер —
я брат тебе, горластый крейсер.
Не груз, но глас сквозь муть и жуть
Ты нёс – и это тоже путь.

Не бог весть что – пройти по краю,
но лучшей доблести не знаю.
И я шагал – под грай и вой,
и будто слышал за спиной:

«Не бзди, не парь, не сожалей —
три правила, беглец беспечный.
Сейчас подлечим дух калечный:
иди, смотри, вдыхай, шалей».

***
…но есть ещё восток,
где на исходе понта
алеет кровосток
такого горизонта,
что хочется лететь,
преобразившись в парус,
взять всё, и даже смерть
не оставлять на старость.

Но есть ещё заря,
горящая, как примус,
эпический разряд,
плюс, победивший минус.
Воспринимай навзрыд,
как резаная рана
торжественно горит
у края океана!

Но есть ещё весна,
триумф Пигмалиона:
рыбак кидает снасть
в распахнутое лоно
взволнованной волны.
Ее плева тугая
поспешно сеть пленит
в глубины увлекая.

Но есть ещё любовь:
она, прости за рифму,
подмешивает в кровь,
и уж, тем паче, в лимфу
такого первача,
эфира, жара, вара,
что хочется кричать
наперебой гагарам!

Пока ты здесь, пока
ты пишешь на колене,
пока бежит рука —