Тэмуджин. Книга 3

– Отгоните псов, что смотрите!

Тайчиутские юноши, насмешливо улыбаясь, криками отозвали своих собак. Те, все еще исторгая голодный звериный рык, отошли в сторону.

Киятские братья вместе с дядей Даритаем, облегченно переводя дух, убирали кнуты, поправляли на себе шапки и пояса. Смущенно косясь по сторонам, двинулись дальше.

От толпы до них доносились голоса:

– Что это за люди?

– Из какого рода?

– Да киятские щенки это… – пренебрежительно отвечали им другие, – вон Даритай, покойного Есугея младший брат.

– Опять на поклон к нашему нойону?

– А что им больше делать, за счет доброты наших до сих пор и живы…

– И вправду, на ощипанных гусят похожи.

– Шубы-то пооблиняли.

– Если встретишь в степи, то и не догадаешься, что нойоны.

– Да, если бы сейчас не в курене они нам встретились, мы бы у них и коней и оружие отобрали бы.

– Ха-ха-ха!..

Молча глотая обиду, до боли стискивая зубы, киятские юноши с красными лицами проезжали по тайчиутскому куреню.

* * *

Таргудай-нойон с того дня, как проводил войско борджигинов в поход, ежедневно брызгал духам предков за удачный исход и себя при этом не забывал. И сейчас он был навеселе, перед ним на столе возвышался округлый медный кувшин, стояло корыто с кусками холодного конского мяса.

– Э-э, да вы, оказывается, совсем уже большие парни! – с благодушной улыбкой встретил он гостей, восседая на хойморе. – Ну, снимайте дэгэлы, проходите к огню да рассаживайтесь по порядку. Даритай, ты усаживай их, а я посмотрю, кто из них старший, кто младший…

Братья скромно присели пониже от Даритая, потупили взгляды. Даритай суетливо поворачивался на месте, ловя взгляд нойона, называл племянников:

– Это сын Мунгету, Унгур… эти двое дети Хутугты – Сача Беки и Тайчу, а тот – Негуна-тайджи сын, Хучар.

Таргудай внимательно выслушал его, покивал:

– Знаю, знаю, я уже у Алтана расспросил о ваших молодых. Этому сыну Хутугты, – указывал он на Сача Беки, – сколько лет?

– Двенадцать.

– А этот – Негуна сын?

– Мунгету, – мягко поправлял его Даритай. – Зовут Унгур, по отцу он старший среди наших племянников.

– Ему сколько?

– Тоже двенадцать… а те двое младше на год.

– Ну, значит, тоже вырастут… Эй! – Таргудай обернулся в сторону шелкового полога на женской половине. – Что я вам днем говорил? Готово угощение для моих племянников?

Оттуда испуганно выскочила молодая служанка, поклонилась гостям и задом попятилась к двери. Почти сразу, будто ждали приказа, в юрту одна за другой вошли несколько женщин, неся дымящиеся с мороза котелки и корытца. Низко кланяясь, будто знатным нойонам, поставили их на столы перед гостями.

– Ешьте! – приказал Таргудай. – Ну!.. Чтобы каждый обглодал мне здесь по три лосиных ребра, без этого не отпущу.

Таргудай громко расхохотался, тряся щеками, показывая большие желтые зубы.

– Вино пить я не буду их заставлять, они еще не достигли возраста, – говорил он, глядя на Даритая, – а то еще будут по куреням говорить, будто я молодых парней спаиваю. А я люблю порядок – до тринадцати лет молодым нельзя пить крепкое… Ну, а мы с тобой, мой племянник, выпьем. Наливай. А вы побыстрее ешьте, не стесняйтесь, сейчас говорить будем.

Братья, видя, что не так уж страшен Таргудай, как о нем рассказывают, осмелели. Переглядываясь, они протягивали руки к столу, выбирали куски пожирнее. Не доставая ножей, зубами рвали мягкое разваренное мясо, утоляя утренний голод.

Выждав время, разглядывая молодых, Таргудай приступил к главному.

– Так вот! – торжественно, как на совете нойонов, начал он. – Как бы много дел и забот у меня ни было, я о вас, молодых, никогда не забываю. Все время думаю, как лучше вам жизнь наладить, чтобы и сыты были и довольны, чтобы знали, что над вами есть защита вашего дяди Таргудая. Вот вам скоро исполнится по тринадцать лет, а я уже подумал, как вас всех устроить, какие улусы вам дать…

Братья, перестав есть, краснея от волнения, потупились.

– Вот сыну Хутугты к осени я выделю пятьдесят воинов с семьями и скотом. Пусть владеет, пусть учится править улусом и быть нойоном… Да! Это только часть того, что оставалось у его отца, но сейчас ему и этого хватит, пока молод и учится жизни. А когда научится, наберется разума, тогда я и прибавлю ему владение. И место ему всегда найдется рядом с моими пастбищами. Поставит свой курень и будет жить как нойон, раз есть отцовское знамя. Будет сидеть на наших советах и наравне со всеми голос свой подавать. С ним же будет и младший брат. А вот сын Мунгету получит семьдесят воинов от улуса Ехэ Цэрэна и пусть он ставит свой курень рядом с моим младшим братом, Худун-Орчаном. Вот как я забочусь о молодых! В тринадцать лет иметь собственные улусы – об этом каждый мечтает, но не каждому удается. И вы за это должны верно служить своему племени, каждый из вас должен доказать нам, старшим, что он хороший человек, что ему можно верить. А того, кто докажет свою верность, я возвышу еще больше. Вот тебе, сыну Хутугты, и твоему младшему брату, если будете слушаться меня, я потом отдам все владение вашего отца, да еще и прибавлю. И тебе, сыну Мунгету, и тебе, сыну Негуна, потом добавлю. Вот! Мне для верных людей ничего не жалко. Только докажите мне… Но!.. – Таргудай высоко полнял толстый коричневый палец, строго посмотрел на них. – Если я однажды замечу, что вы не желаете меня слушаться, артачитесь и мните о себе неподобающее, то ничего от меня не получите! Больше того, если будете связываться с этим вашим негодным братом Тэмуджином, который этим летом сбежал от меня и сейчас скрывается где-то в горах, тогда пощады от меня не ждите! Все у вас отберу, прогоню и скитайтесь тогда вместе с ним по тайге! Поняли вы меня?!

– Поняли, – хором промолвили братья, покраснев до шеи и пряча глаза.

– А теперь скажите мне прямо, – снова загремел Таргудай, пожирая их взглядом, как волк перед годовалыми жеребятами, – скажите мне: был он у вас за это время, приезжал к вам, просил помощи или еще чего-нибудь?

– Да не было его у нас, дядя Таргудай… – заюлил было Даритай, но тот грозно посмотрел на него, заставив замолчать.

– Я не тебя, а этих молодых спрашиваю… а вы отвечайте честно, глядя мне в глаза, пытался ваш брат связаться с вами или нет?

– Нет, не было его у нас, – те замотали головами, затравленно глядя на него, – мы с позапрошлой осени, как откочевали, никого из них не видели.

Таргудай недоверчиво смотрел на них.

– Но ведь вы дружили раньше, неужели все это время он не давал вам знать о себе?

– Мы еще тогда порвали с ним, – сказал Сача Беки, – когда его мать отказалась выходить замуж за дядю Даритая.

Таргудай, казалось, все еще не верил.

– И на свадьбу не приглашал? – вкрадчиво спросил он.

– На какую свадьбу? – удивление на лицах братьев и у самого Даритая было неподдельным. – Мы ничего об этом не знаем.

– Верно говорите? – сурово допытывался Таргудай. – Можете мне поклясться?

– Верно говорим, дед Таргудай, – сказал Унгур, преданно глядя ему в глаза. – Можем дать клятву.