Три жизни господина N

В тот день, когда мы перешагнули грань между учительницей и учеником, физика стояла в расписании последним уроком. Марго явилась в облегающем сером платье. Оно застегивалось со спины молнией, идущей от шеи до самого основания талии. Замочек был чуть приспущен, и это сразу порождало мальчишеское желание дернуть и расстегнуть дальше. Об этом мне еще в начале урока прошептал сосед по парте. Марго, как раз в тот момент, проходила мимо нас. Наверное, она что-то услышала и резко обернулась. Мы встретились взглядами, и на этот раз ей пришлось опустить глаза раньше меня.

В конце урока я был назначен дежурным. В мои нехитрые обязанности входило протереть доску, парты и навести порядок в каморке, где хранились физические приборы. Марго осталась в классе, проверять контрольные. Она увлеченно чиркала в наших тетрадях и, казалось, не обращала на меня никакого внимания. Потом, попросила разобрать электрическую установку для школьных опытов. Агрегат был не особенно сложным, но умение демонтировать механические конструкции никогда не входило в перечень моих сильных качеств. Я все еще раздумывал над тем, что отвинтить в первую очередь, когда вдруг почувствовал аромат ее духов.

– Вот мужчины пошли, ничего руками делать не могут! – иронично посетовала, наклоняясь ко мне, Марго. Она начала помогать, подвинулась еще ближе, и я ощутил на своем плече прикосновение упругой груди, затянутой в узкую полосу заграничного бюстгальтера. В следующее мгновение мы уже страстно обнимались.

– Закрой дверь, -шепотом велела Марго.

Ключ видимо заранее был вставлен в замочную скважину каморки. Выполнив приказ, я увидел, что она стоит, повернувшись ко мне спиной, и пальцы с длинными накрашенными ногтями медленно опускают вниз замок платья.

– Может быть, поможешь? – поинтересовалась Марго, не поворачивая ко мне головы…

В тот день, не смотря на щекотливую ситуацию и походную обстановку, я проявил себя очень даже не плохо. Правда, всерьез меня по-прежнему не воспринимали.

– Уроки к следующему занятию не забудь выучить! – иронично напутствовала на прощание, моя новоиспеченная любовница.

Глава 8: На круги своя.

Откровенный эпизод вызвал у редактора усмешку:

« Это господин N выплескивает так свои застарелые эротические фантазии! Наверное, в школе заглядывался на молоденькую училку."

Но в дальнейшем, темы близости с учительницей автор почти не касался. Все помыслы героя теперь были сосредоточены на главной цели:

…Время неумолимо двигалось к концу учебного года. Я снова чувствовал нарастающее волнение, временами переходившее в панику. Просыпаясь по ночам, подолгу смотрел в потолок, и в эти тоскливые часы начинало казаться, что все мои усилия тщетны.

" Хорошо, если эта моя вторая жизнь пойдет, хотя бы, по старому сценарию. А то ведь, все может сложиться гораздо хуже!"

Однако, цель я себе поставил весьма амбициозную. Мехмат МГУ выбран был не только потому, что наш Евгений Маркович сумел привить любовь к царице наук. В основном мною руководил прагматичный расчет. После университета я собирался стать высоклассным программистом и, может быть, аналитиком в области финансов. В эпоху грядущих перемен такая квалификация давала, куда больше, шансов, чем скромные инженерный опыт, с которым встретил девяностые в прошлый раз. Четкая постановка цели давала преимущество, но как упорно не стремился я к цели, мозг мой отказывался проявлять нужную гибкость. И чем ближе были вступительные экзамены, тем страшнее мне становилось. Школу я закончил с отметками чуть выше средних. Математику, правда, сподобился сдать на отлично. На физике меня завалила на трояк прекрасная Марго. Впечатление было такое, что она мстила ( До сих пор не могу понять, за что!). Примерно за два месяца до поступления родители наняли репетиторов. По этому поводу у них даже возникла размолвка. Через дверь кухни я подслушал разговор, где мать доказывала, что элитная школа и так дает мне все необходимое.

-Было бы у парня желание! И нечего деньги на репетиторов тратить. И так гроши зарабатываешь! – заявляла она отцу. Отношения их в последнее время все сильнее накалялись. Я видел это, хорошо знал, что произойдет дальше, но ничем не мог помочь.

И вот настал поворотный момент моей второй попытки. Письменная математика на Мехмате была сепаратором, который отсеивал основной поток соискателей. После нее конкурс опускался до отметки "чуть больше, чем один человек на место". Оставшиеся экзамены надо было просто не завалить, или получить хотя бы одну четверку. На письменной же математике и тройка была великим счастьем.

Я хорошо помню торжественную обстановку аудитории, и себя среди других перепуганных абитуриентов. Ощущения, которые я тогда испытал, до сих возвращаются ко мне в страшных снах, трансформируясь в фантастические аллегории. Возможно, я даже боялся больше других, потому, что знал будущее и слишком много поставил на карту.

Страх, как известно, не лучший помощник! Распечатав конверт, я обнаружил, что задания существенно отличаются от тех типовых вариантов, что мы прорабатывали с репетитором. Сердце сразу ушло в пятки. Тут надо было бы максимально сосредоточиться, но я с ужасом чувствовал, что мой мозг, уставший от бесконечных тренировок, просто отказывается работать.

Три первых задания я все-таки решил. Для тройки этого было достаточно, но уверенности, что все сделано правильно, не чувствовал. Дни ожидания результатов прошли в депрессии. Я чувствовал себя полностью опустошенным. Накануне напился с Колькой Салохиным. Мой старый приятель готовился к поступлению в Текстильный институт, где у его родителей был железный "блат" и потому не сильно переживал о будущем. На следующее утро я с больной головой ехал получать приговор. Когда подходил к Университету, навстречу попались Володька Либерман и его отец. Оба выглядели безмерно счастливыми. Меня они даже не заметили, да и я тоже старался избежать встречи. У стены с вывешенными списками толкалось множество молодых людей. Некоторые пришли с родителями, которые волновались, чуть ли не больше самих абитуриентов. Пробивших, наконец, к спискам, я несколько раз просмотрел номера счастливцев. Не обнаружив среди них своего, уступил место следующим и медленно побрел обратно к метро.

Чувствовал я себя совершенно раздавленным. Экзамены в МГУ принимали на месяц раньше, чем в других институтах и до осеннего призыва у меня была еще одна попытка. Выбор хороших Вузов был достаточно широким. Но откуда-то сверху навалилась страшная усталость. Приехав домой, я уже твердо решил, что через месяц буду поступать в свой родной, мало престижный институт, где у отца имелись кое-какие знакомства…

Денису вдруг стало искренне обидно за героя и появилось несогласие с автором:

" Он упорно пытается развивать концепцию "туннеля". Но ведь, должна же, быть у человека хоть какая-то свобода выбора. Если очень захотеть, то все получится!"

Воспитанный на советской классике, главный редактор журнала "Прорыв" все еще верил этому лозунгу. Из уроков школьной истории он помнил, как хилый от рождения Суворов, сумел превозмочь свою телесную немочь. Но некий внутренний голос, развенчивая оптимизм, нашептывал:

" Ему ведь пришлось закалять только тело. Железный характер Александру Васильевичу, наверняка, был дан от рождения."

Денис понимал, что переделать себя внутренне не легче, а может быть даже тяжелее чем преодолеть физические недостатки. И все же ему хотелось верить, что в человеческой судьбе далеко не все прописано заранее. А потом мысли переключились уже на свое будущее.

" Вдруг оно тоже предопределено? И где-то там в иных сферах некие экспериментаторы с усмешкой наблюдают за твоими жалкими попытками выстроить жизнь по своему усмотрению"

« Ну уж, нет! Врешь не возьмешь! Мы еще побарахтаемся» – мысленно прокричал Денис, невидимым хозяевам своей судьбы. И тут взгляд упал на пачки непроданных за год журналов.

Глава 9: Завершение круга.

Судя по оставшемуся объему страниц, повествование господина N приближалось к развязке. Прекратив набивать текст, Денис решил, что сначала прочитает до конца. Некоторые абзацы он опять просматривал по диагонали, на ходу соображая, как потом их сократит и отредактирует. Да и сам автор описывал свое возвращение в родной институт без особых подробностей, акцентируя внимание только на том, что студенческая жизнь, показалась ему куда более бледной, чем при первой попытке:

…Если в первом варианте моей судьбы было и хорошее и плохое, то сейчас отрицательные эмоции никуда не ушли. А вот с положительными дело обстояло куда хуже! Наивный юношеский энтузиазм больше не окрашивал мою жизнь. Я уже не мог без оглядки влюбляться и мужскую дружбу больше не верил.

Вот мой закадычный дружок Валька Кошелев. Когда-то мы вместе ходили в походы и слеты Клуба Самодеятельной Песни. Любили помечтать и пофилософствовать у костра под звездами. Сейчас занимались тем же самым, но я уже знал, что на четвертом курсе Валька скоропостижно женится, а потом, наверное, по настоянию супруги, резко оборвет "ненужные" связи. Не лучше я чувствовал себя и с остальными друзьями. В девяностые мы все растеряем друг друга, но мне и сейчас уже не хотелось ни с кем сближаться. Только Колька Салохин упорно тащился за мной, как тень из прошлой жизни.

В политических спорах, которые часто вспыхивали на попойках в общаге, я тоже старался не участвовать. Традиционно противники разбивались на два лагеря – "либералов" и "идейных комсомольцев". Спорщики до хрипоты доказывали друг другу свою правоту, я же только внутренне усмехался. Заранее знал, во что выльются для страны либеральные идеи, и как поведут себя некоторые из "идейных ", когда представится возможность в полной мере реализовать хищнические инстинкты человека.

Правда, учился я в этот "подход" гораздо успешнее. Надежда лучше устроиться в жизни еще до конца не иссякла. Однако, на пятом курсе при распределении, хотя и имел большую возможность выбора, остановился на прежнем месте работы. Потому, что это был мой шанс снова встретиться с Ниной!

Не смотря на все заново пережитые неудачи, эту попытку я жаждал повторить! Начиная трудовую карьеру в качестве молодого специалиста, я еще год терпеливо ждал. Наконец, девичья рука робко отворила дверь нашей рабочей комнаты и на пороге появилась юная выпускница техникума. Чувства, которые обрушились на меня в тот момент, были подобны водопаду. Казалось, под его напором рушатся грязные стена туннеля, и впереди в алмазных брызгах воды открываются сверкающие горизонты. Я искренне верил, что на этот раз все у нас сложиться гораздо лучше.

" Все острые углы я обойду! Опыт, который сейчас гирями висит на шее, станет, наконец, моим союзником. И даже если через несколько лет нашей совместной жизни, она снова решит мне изменить, проявлю мудрость. Прощу!"

Словно в моей первой юности, я чувствовал, как за спиной вырастают крылья. И какой коварный сюрприз преподнесла мне судьба!

На этот раз Нина сразу отвергла мои ухаживания. Возможно, в прошлой жизни она увидела во мне неотесанного, но искреннего и отчаянного парня. Во всем этом, с женской практичностью, нашла материал, из которого со временем можно вылепить что-то стоящее. Сейчас же, интуитивно почувствовала в глубине моей души страх и холодную усталость, и решила не тратить время.

А потом грянули девяностые. Больно, и в то же время забавно, было наблюдать, как некоторые мои сослуживцы в дурмане от первых глотков свободы бегали на митинги. Сам я готовился к переменам без всяких эмоций и иллюзий. Кое-что из нажитого, удалось сохранить. Во всяком случае, я не потерял так бездарно, как в прошлый раз, трудовые накопления. Но одно дело сохранить, другое преумножить! Мощный поток перемен закрутил всех нас. Я знал его направление, но надо еще было хорошо уметь плавать. Морально волевых качеств, необходимых для того, чтобы утвердиться в те неспокойные годы у меня и во втором подходе не появилось. Правда, попытку я все-таки сделал. И опять меня кинули!

Угадайте с трех раз. Кто? … Совершенно верно, та же самая парочка – Колька Салохин и Василиса.

Правда, на этот раз события развивались несколько по другому сценарию. Я все- таки поступился моральными принципами и наставил Николаю рога. Моему отцу, как пенсионеру, дали тогда путевку в санаторий, и квартира была предоставлена в мое полное распоряжение. Василиса явилась ко мне вроде бы по делам фирмы.Она была в летнем платьице – миниатюрная соблазнительная пигалица. Потрясающе эффектно смотрелся пышный хвост рыжих волос на фоне нежной совсем не тронутой загаром кожи. Все получилось как бы само собой. До сих пор эти порочные, но сладкие воспоминания, будоражат мою память. Совершенно голые мы валялись на родительской тахте, и пили коньяк из отцовских запасов, и мне было так хорошо, что не хотелось ни о чем думать. Только потом пришли запоздалые угрызения совести. А за ними не заставила себя ждать и расплата. Я невольно начал доверять Василисе. Но, как оказалось, в ее хорошенькой голове очень успешно разделялись бизнес и личное. Удар был нанесен немного позже, но все равно застал меня врасплох. И последствия оказались более тяжелыми. Парочка смоталась заграницу, а на мне повис долг перед серьезными людьми. В итоге отцу пришлось продавать квартиру. Так все мои благие пожелания, поддержать и скрасить его одинокую старость, окончились постыдным провалом.

Миллениум мы встретили в однокомнатной квартире в старой пятиэтажке. И я уже не ждал никакого новогоднего чуда. Отец мой принимал, свалившееся на нас, с пугающим безразличием. Большую часть своего пенсионерского досуга он теперь проводил в четырех стенах. К частью не у телевизора, а за чтением исторических и философских книг. Я же продолжал плыть дальше по течению судьбы. Однако, по мере приближения роковой в моей жизни даты, внутри снова что-то проснулось. .

– Хватит! Мало ты нажегся на этих экспериментах со временем! – кричал я на самого себя. Но откуда-то появилось и укреплялось с каждым прожитым годом незнакомое раньше злое упрямство. Пустота, которая зияла в моей душе, вдруг стала источником какой-то таинственной энергии. Я хотел повторить все еще раз, и уже без эмоций, без колебаний и страха. Исправить все, что натворил во вторую попытку. И главное чувствовал, что смогу теперь рассчитать каждый ход с хладнокровием профессионального разведчика.

И вот я снова в тот же час, на том же самом мосту. И уже не надо ни каких женских криков над ухом. Я целенаправленно иду в сторону нужного мне объекта…

Через пару часов я быстрым шагом удалялся от дверей японского ресторана. В кармане бултыхался прерыватель времени. А в груди пеплом несбывшихся надежд стучали строчки Киплинга:

" …Когда внутри все пусто, все сгорело, когда одна лишь воля говорит…"

На этом месте рукопись прерывалась. Денис проверил, не затерялись ли какие-то листки. Но, похоже, это был финал. Закурив, он несколько раз прошелся по комнате. Размышлял, что делать дальше с творением господина N. Сам он в принципе был не против таких открытых концовок.

" Но читателю нужна конкретика. А тут, вроде бы как на самом интересном месте, и продолжение следует…"

Похоже, настало время поговорить с самим автором. Вспомнив, что этот чудак господин N не оставил свой номер телефона, Денис решил позвонить Самохину и долго слушал длинные гудки в трубке. Почувствовав что-то неладное, решил лично навестить благодетеля. Все равно в том же районе располагался банк, посещение которого планировалось в ближайшие дни.

По дороге неприятные предчувствия только усилились. Денис даже не сильно удивился, когда на вахте ему сообщили, что фирма Самохина вчера съехала в неизвестном направлении. В банке же его ожидал другой сюрприз. Оказывается, накануне на расчетный счет журнала была переведена довольно крупная сумма денег. А на следующий день в редакцию принесли заказное письмо. Распечатав конверт, Денис начал читать и с первой же строчки почувствовал знакомый стиль: