Александр Данилович Меншиков. Первый полицеймейстер

Написавший Российскую родословную книгу князь П. В. Долгоруков, признавал Меньшикова знатной особой и отказывал в высокородии некоторым из самых приближенных к Романовым дворянских родов (включая Воронцовых и Нарышкиных). Вообще состоял на дурном счету у правительства, в связи с этим первый том «Родословной книги» проходил тщательную проверку в III отделении. После Крымской войны князь П. В. Долгоруков, который жил в Париже, куда успел вывезти свой архив, был лишён российского подданства (1861).

«Российская родословная книга» представляет собой переработку материалов «Российского родословного сборника», изданного Долгоруковым в начале 1840-х годов на основе неопубликованных бумаг П. Ф. Карабанова и М. Г. Спиридонова которые в течение 30 лет делали выписки из архивных документов, впоследствии погибших при московском пожаре 1812 года.

В первой половине 18 века шляхта боролась за чистоту своих рядов. В дело включились сеймики. Характерно в этом отношении решение Добжинского сеймика 1710 г.: «…таким образом, послы не должны позволить допущения к шляхетству никого из числа плебеев, каким бы заслуженным он ни был». При этом Литовский сейм признал Меншикова родовитым князем.

В 1706 году Меншиков считался графом в Дубровне, Горках и Потчепе.

1707 г. января 17-го. Жолква. «Von Gottes Gnaden Wir, Alexander Menschikoff, des heiligen romichen Reichee Fuirst, Ihro grosszarischen Majestat bestellter General-Gouverneur von Ingermand- und Oest-land General von der Cavallerie, Oberster von der Garde und anderen 5 Regimentern, Ritter des St. Andreas und des weissen Adlers, wie auch oberster Hofmeister bei Ihro zarischen Majestat Kronprincen etc.

Мы, Божиею милостию, Александр Меншиков, Князь священной римской Империи, его царская Величества Генерал-Правитель Ингермандии и Эстляндии, генерал от кавалерии, полковник гвардии и 5-ти других полков, кавалер ордена св. Андрея и Белаго Орла, a также о6ер-гофмейстер двора его царскаго высочества наследника цесаревича и проч. и проч». (Ф. А. Куракин. Кн. 4)

04.02.1710. «И будто есть вид, чтоб быть королем польским князю Меншикову». (Ф. А. Куракин. Кн. 2)

Петр в обращениях к Меншикову именовал его, как и суверенных правителей, братом.

Александру Даниловичу Меншикову, 16 июля 1706. Min Bruder.

Из Парадеза или Санктпетербурха, в 11 день сентября 1706. Min Bruder. (Н. Г. Устрялов Т.4. Ч. 2)

Государственным графом называли Меншикова в 1704 году Крейс, Любс, Лигниц, Ариштедт, вообще иностранцы; из своих, даже Курбатов, не говоря уже о Головине и Шереметьеве; никогда его так не величали. Шафиров, 7 августа 1705 писал: «Государь мой милостивый Александр Данилович».

Огильви А. Д. Меншикову, 1 ноября 1704 года. «Высокоблагородный господине, государственный граф, высокопочтенный господине сын». (Н. Г. Устрялов Т.4. Ч. 2)

Для иностранцев граф римской империи или Речи Посполитой, был графом, соответственно и официальное обращение. Для российских чинов отсутствие русского титула означало иное официальное обращение.

«Серьезные» историки пишут, что: «Александр Меншиков родился 16 ноября 1673 года в семье московского простолюдина (по некоторым сведениям выходца из Литвы) Данилы Меншикова, занимавшего какую-то незначительную должность в конюшенном ведомстве. Воспитывался юный Алексашка на московских улицах, образование он получил в лучшем случае отрывочное. В 13 лет уже самостоятельно кормился, продавая пироги». Отец Меньшикова считается также Кремлевским кузнецом и конюшим.

Говорили, что Лефорт, отметив остроумие мальчика (продавца пирожков), взял Меншикова в услужение.

Легенда о продавце пирожков могла быть пущена в оборот противниками князя, чтобы принизить его, на это указывал ещё А. С. Пушкин: «Меншиков происходил от дворян белорусских. Он отыскивал около Орши своё родовое имение. Никогда не был он лакеем и не продавал подовых пирогов. Это шутка бояр, принятая историками за истину…

1697 год. Назначено было Петром посольство в Европу. Главной особою был генерал-адмирал Франц Яковлевич Лефорт, тайный советник Федор Алексеевич Головин и статский секретарь (думный дьяк) Прокофий Богданович Возницын. При них 4 секретаря; 40 господских детей знатных родов (в том числе и Менщиков) и 70 выборных солдат гвардии с их офицерами, всего 270 человек. Петр скрылся между дворянами посольства. Посольство отправилось из Москвы 9 марта 1697. (Александр Сергеевич Пушкин. История Петра Великого)

В 1726 году Меньшиков предложил императрице выдать его старшую дочь за наследника престола и объявить его самого правителем государства до совершеннолетия императора. Императрица Екатерина не возражала. Петр Алексеевич был обручён с Марией Меншиковой.

Римский император предложил его младшей дочери – Александре в женихи герцога Ангальт-Дессаусского. Меншиков предложил женить сына Александра на великой княжне Елизавете Петровне.

Петр Алексеевич, происходил из законного царского и боярского рода, герцог Ангальт-Дессаусский также принадлежал к немецкой знати, но формальных возражений по поводу родовитости детей Меньшикова не выдвигалось, ни до, ни после свержения Меншикова. Долгорукие затем также пытались вступить в брачные отношения с императором. Таким образом, род Меншикова признавался высшим обществом равным царскому и роду князей Долгоруких (Рюриковичи).

По русско-прусской конвенции 01.03.1713 года ее подписали – «Пресвятлейший державнейший князь и государь Петр I, царь и самодержец всероссийский и пресветлейший державнейший князь и государь Фридрих Вильгельм, король прусский» (2649 01.03.1713). Вопреки мнению о царском титуле Петра I, он именовался только пресвятлейший державнейший князь и государь, этот титул равный титулу курфюстра Брандебурга, ставит его на уровень владетельных немецких князей и практически равен титулу светлейшего князя Меньшикова.

Меншиков составил свое генеалогическое древо, где появились предки, которые «прибыли на Русь из Варяг вместе с Рюриком».

Фамилия Меншиков распространена в Чехии и Словакии.

Mentschikow. Амстердам. 1697

2. Иностранцы о происхождении Александра Меншикова

«Из всех современников Петра, окружавших его, не было никого ближе к государю, как Меншиков; не было другой личности, которая возбуждала бы до такой степени всеобщее внимание Европы странными поворотами своей судьбы.

По общему мнению, составившемуся еще при жизни Меншикова, он происходил из простолюдинов, и в этом отношении составлял в ряду государственных русских лиц замечательное исключение, олицетворявшее стремление Петра создать новых деятелей, не связанных с общественными преданиями старой Руси.

По одним сказаниям, отец его был православный пришелец из Литвы, поселившийся в Москве, по другим – он был уроженец берегов Волги, но и в том и в другом случае простолюдин.

В 1686 году двенадцатилетний Александр Меншиков, отданный отцом к московскому пирожнику, продавал в столице пироги. Мальчишка отличался остроумными выходками и балагурством, что долго было в обычае у русских разносчиков; этим он заманивал к себе покупщиков. Меншиков поступил к Лефорту и надел его ливрею… Алексашка был тогда круглый невежда и не умел порядочно подписать собственного имени…. Царь пожелал взять Алексашку к себе в прислугу. Так рассказывали современники о ранней судьбе этой замечательнейшей личности русской истории. В последнее время опровергали это сказание главнейшим образом тем, что в то время, когда Меншиков уже был в большой милости у царя, Петр, ходатайствуя у императора немецкого грамоту Меншикову на сан князя римской империи, именовал его происходящим из шляхетской литовской фамилии… прямые потомки Меншикова не могли представить никаких объяснений о темном происхождении своего предка, отзываясь пропажею фамильных документов во время московского пожара 1812 года». (Н. И. Костомаров. Князь Александр Данилович Меншиков)

1698 год. «Один только человек, которого приближеннее и любимее у царя никого не было, сумел поправить дело (Меншиков). Говорят, что он из низкого звания возведен на верх могущества. Он так смягчил его сердце, что царь воздержался от убийства и ограничился одними угрозами. За этою страшною бурей последовала приятная тишина: царь с веселым лицом присутствовал при танцах, и в доказательство большей любезности приказал музыкантам играть те пьесы, под которые, по словам его, плясал он у любезнейшего своего брата (то есть цесаря)…

Говорят, что один из министров ходатайствовал перед царем, чтобы он своего любимца, Александра, возвел в дворянское достоинство и дал ему звание стольника, на что царь отвечал: «Александр уже и без того присваивает себе почести, на которые не имеет права, и честолюбие следует более унимать, чем поощрять». (Дневник Корба)

«Люблин, 1707 г., июля 16-го, н. ст. Надлежит однако обратить внимание на следующия упущенные в этом деле обстоятельства и подробности: во-первых, князь Меншиков первый начал грубить мне непристойными словами, вследствие чего его императорское величество в негодовании удалился, тогда как я только возразил, что благородный человек не упрекнет меня в безчестном поступке, и тем менее никогда не докажет того; но когда князь Меншиков не переставал обращаться со мною с насмешкой и презрением и даже подвигался все ближе и ближе ко мне, я, зная его всему миру известное коварство и безрассудство, начал опасаться его намерения, по московскому обычаю ударом «под ножку» сбить меня с ног – искусством этим он упражнялся, когда разносил по улицам лепёшки на постном масле, и когда впоследствии был конюхом. Я, вытянутой рукой, хотел отстранить его от себя, заявив ему, что скорее лишусь жизни, нежели позволю себя оскорбить, и не считаю доблестным человеком того, кто осмелится меня позорить… В-третьих, князь Меншиков собственноручно вытолкнул из комнаты и вдоль лестницы при мне находившихся лакея и пажа (прочая прислуга отправилась домой с экипажем). Потом, вернувшись, спросил меня, зачем я хочу с ним ссориться?

На что я отвечал, что я не начинал ссору и никогда не начну её, но не позволю никому на свете оскорблять меня. Тогда он сказал, что если я не считаю его благородным человеком, то и он меня таковым не считает, что как я первый позволил себе его толкнуть, то и он может меня толкать, что действительно он тут же и исполнил, ударив меня кулаком в грудь и желая вывернуть мне руку; но я успел дать ему затрещину и выругал его особливым словом.

Тут мы схватились было за шпаги, но у меня ее отняли в толпе, как легко можно догадаться, по его же наущению… Тогда царь с угрозой, что сам будет драться со мной, обнажил свою шпагу в одно время с князем Меншиковым; в эту минуту те, которые уж меня держали за руки, вытолкнули меня из дверей, и я совершенно один попал в руки мучителям или лейб-гвардейцам (Leib-garde) князя Меншикова; они меня низвергли с трех больших каменных ступеней, и мало того, проводили толчками через весь двор, где я нашел своего лакея одного (паж поехал за экипажем)». (Георг Иоганн фон-Кейзерлинг, представитель короля прусского при дворе Петра Великого)

«Князь Александр Данилович Меншиков родился в Москве. Его отец был крестьянин, который зарабатывал на жизнь тем, что продавал пироги на Кремлевской площади, где он поставил ларек. Когда его сыну Александру исполнилось 13 или 14 лет, он стал посылать его по улицам с лотком и пирожками, чтобы продавать их. Большую часть времени тот проводил во дворцовом дворе, потому что там ему удавалось продавать больше своего товара, чем на других площадях и перекрестках города. Он был, как говорят, довольно красивым молодым человеком веселого нрава или, лучше сказать, был проказником и поэтому веселил стрельцов из охраны Петра I, который был еще только ребенком того же возраста, что и Меншиков. Его шутки часто веселили молодого государя. Он видел его из окон своей комнаты, которые выходили на царский двор, где молодой продавец пирожков постоянно шутил с солдатами охраны.

Однажды, когда он закричал от того, что один стрелец его слишком сильно потянул за ухо, царь велел сказать солдату, чтобы тот прекратил это, и приказал привести к себе торговца пирожками. Он появился перед царем без всякого смущения, и, когда тот задал ему несколько вопросов, отвечал остроумными шутками, которые так понравились царю, что тот взял его к себе на службу в качестве пажа. Царь приказал сейчас же выдать ему одежду. Меншиков, переодетый в чистое платье, показался царю достаточно приятным, чтобы сделать его камердинером и своим фаворитом в италийском вкусе.

Этот фаворит становится столь неразлучным со своим господином, что сопровождает его повсюду, даже в государственную Боярскую думу, где он иногда осмеливался высказать свое суждение в комической форме, которая всегда нравилась царю. Часто его министры, зная, какое влияние имеет паж на их государя, пользовались этим, чтобы внушить этому от природы недоверчивому и упрямому человеку все, что они хотели, но так, чтобы он считал, что решения, принимаемые в думе, принадлежат ему самому.

Хотя Меншиков был неграмотен, от природы он был наделен большим умом, вкусом к великим делам и особенно способностью к управлению, которое не всем дается. По мере того как он слышал разговоры и рассуждения о самых различных делах, прекрасно зная нрав и характер своего государя, которыми можно было легко пользоваться, Меншиков сумел, пройдя через тот период, когда он привлекал царя такими чертами, которые способствовали его первому успеху и милостям, достичь самых высоких почестей и титулов Российской империи. Он стал князем, первым сенатором, фельдмаршалом и кавалером ордена святого Андрея. Он показал, что умел по примеру своего господина замышлять и выполнять самые грандиозные планы». (Вильбуа)

«Меншиков все еще был в шатком положении вельможи, которого судят, взвешивая его заслуги и вины. Он сваливал всю настоящую свою вину на Флемминга, которого советы вводили его в Померании в заблуждение. Царь принял это оправдание, чтоб даровать ему прощение; но бояре вывели из того заключение, что князь неспособен к делам. Оскорбленные тем, что во главе их стоит сын простолюдина, они с радостью готовы были бы подавить воскресавшее его могущество, если б только могли доказать, что он своею нескромностью обнаруживает государственные тайны». (Записки Бассевича)

«Примечательно, что князь Меншиков, не будучи рожден дворянином, не умея даже ни читать, ни писать, пользовался, благодаря своей деятельности, таким доверием своего господина, что мог на протяжении многих лет подряд управлять столь обширной империей, но наконец в 1722 году, навлекши на себя неудовольствие императора, был заменен Павлом Ивановичем Ягужинским, бывшим тогда генерал-прокурором Сената. Перед своим отъездом из Москвы в Персию император представил его сенаторам, которыми в то время были: фельдмаршал князь Меншиков, генерал-адмирал граф Апраксин, великий канцлер граф Головкин, вице-канцлер барон Шафиров, президент камер-коллегии князь Дмитрий Михайлович Голицын, тайный советник Толстой – любимый министр Петра Великого – и гвардии майоры Ушаков и Юсупов, – все люди заслуженные и пользовавшиеся авторитетом, тогда как Ягужинский был еще молодым человеком, сыном совсем незнатного иностранца…

Каково правило: подчинить голоса первых лиц в государстве голосу молодого иностранца! Но Ягужинский нагло злоупотреблял доверием и властью, полученными от своего господина; он дурно обращался с сенаторами, и никто не был вхож к нему.

Петр I, чтобы скорее все устроить согласно своим взглядам, придерживался того правила, что первые должности во всех департаментах должны предоставляться сановникам и другим русским людям, а второстепенные посты – иностранцам; таким образом, князь Меншиков был командующим армией и президентом Военной коллегии, а часть генералов и членов коллегии были иностранцами; граф Апраксин был адмиралом, а вице-адмиралами были иностранцы; и так было во всех коллегиях и управлениях». (Дневник фон-Мюнниха)

«О происхождении Меншикова существует общее мнение, что он сын крестьянина, отдавшего его в учение пирожнику в Москве, и что он, распевая, разносил по городу пироги, что он был замечен Петром I и понравился ему своими ловкими и острыми ответами. Царь отдал его в услужение Лефорту, а от него взял к себе и мало-помалу составил его счастье.

Другие же утверждают, будто отец Меншикова находился на военной службе при царе Алексее Михайловиче, а сам Меншиков служил конюхом при дворе царя, так как очень часто дворяне служили при царских конюшнях. Петр I, часто обращаясь к Меншикову, заметил остроумие в его ответах и поэтому перевел его из конюшни на службу при своей особе; открыв затем большие дарования в Меншикове, Петр в течение немногих лет возложил на него высшие государственные должности.

Я всегда находил первое мнение более близким к правде. Несомненно, верно, что Меншиков низкого происхождения; он начал с должности слуги, после чего царь взял его в солдаты первой регулярной роты, названной им потешной». (Христофор Манштейн)

«О князе Меншикове, фаворите царя Петра I.

Знаменитый князь Александр Меншиков произвел столько шума в мире, что невозможно обойтись без того, чтобы хотя бы некоторым образом не коснуться его большой судьбы, поскольку имеется немного примеров такой власти, которой обладал он в России, и падения, одного из самых страшных в ряду тех, которые случались с первыми министрами.

Он родился в 1673 г. от столь бедных родителей, что они предназначали его к ремеслу пирожника и для этого отдали его в ученики, а он каждый день ходил по улицам, продавая пирожки. Случаю было угодно, чтобы он продал их царю Петру I, который, увидев, что тот – весьма живой и очень метко отвечает на вопросы, которые ему задаются, оценил его и взял во дворец как комнатного слугу, и в этом качестве он служил монарху с такой точностью и рвением, что тот сделал его камердинером и столь доверял ему, что Меншиков был единственным, спавшим в комнате царя, а царь предоставлял ему все, что бы он ни попросил, так что почти все те, кто хотел что-либо получить от царя, прибегали к покровительству его камердинера. В этом качестве он служил монарху много лет, день за днем получая все более и более его милостей, пока действительно не стал фаворитом. Наконец, в 17… году царь одним махом сделал его князем и герцогом Ингерманландским и фельдмаршалом его войск, и в этом качестве он командовал войсками под руководством своего государя. С тех пор он исполнял обязанности первого министра царя и был посвящен во все дела монархии, а что самое необычайное, так это то, что он никогда не умел ни читать, ни писать… Они обрисовали царю дерзость Меншикова, который, будучи столь ничтожного происхождения, хотел принудить его к браку со своей дочерью». (Герцог Де Лириа-и-Херика)

«Князья. Что касается самого дворянства, то оно в этой стране очень многочисленно и отчасти древнее, хотя за последние столетия много семей польского и литовского происхождения были пленными привезены туда и натурализованы.

Князья – наиболее знатные; все они (за исключением Меншикова, пожалованного в князья и фюрсты Германской империи в нынешнем столетии) происходят от мелких независимых государей у старых русских и татар, которые были либо покорены царями, либо добровольно отдались под их защиту, подобно тому как – мы видели это в наши времена – поступили малые независимые цари Мелитецкий и Грузинский. Титулы – графские и баронские – в России появились при Петре I, и несколько графов – Головины, Головкины и т. д. – были пожалованы графами Германской империи. (Берк К. Р.)