Ниндзя. Первая полная энциклопедия

Для сжигания куклы используют не молочное дерево, как во время ритуала гома, а ядовитые породы – пикрасиму, деревья с колючками, издающие при сгорании неприятный запах и, кроме того, горящие с треском. Для жертвоприношения, совершаемого во время этого ритуала, выбирают гниющее мясо и все действо проводят в насколько возможно грязной обстановке.

На этот ритуал не разрешается смотреть посторонним людям, поэтому гёдзя уходит глубоко в горы, где его не могут увидеть другие люди, и в течение недели или десяти дней, скрываясь от всех, осуществляет проклятие.

В давние времена такие действа часто проводились в среде гёдзя Кагосимы, что приводило к непрерывным убийствам коллег-подвижников…

В технике произнесения заклинаний исключительно важную роль играют три условия – время, место, приемы.

Во время произнесения заклинаний мысленно посылают волны ненависти в самое уязвимое место человека, которому заклинания адресуются. Выясняются дни полнолуния и старения луны, приливов и отливов, год, месяц и день рождения этого человека, на основе чего определяются благоприятные и неблагоприятные для него даты. В полнолуния и во время приливов жизненная энергия человека наиболее высокая, и наоборот, в новолуния и во время отливов энергия снижается. Люди, родившиеся во время прилива, умирают поэтому во время отлива. Однако сила и слабость человека зависят от года его рождения. О том, когда жизненная энергия человека наиболее слабая, определяется с разных точек зрения с помощью учения об Инь и Ян, узнавания судьбы по четырем опорам (год, месяц, день и время рождения человека) и астрологии…

Во время проклинания гёдзя направляет на этого человека мысленную энергию с проклятием, повторяя: «Ну что? Ну что?»

Эффект проклятия выявляется в течение определенного времени – от 10 дней до трех недель. Лицо, подвергшееся заклинанию, умирает, сходит с ума или становится слабоумным. Врачи в этом случае помочь не могут…

Чтобы заколдовать человека, необходимо сконцентрировать всю свою энергию, вполсилы сделать это невозможно».

Поскольку в Японии монастыри были важнейшими центрами культуры, где хранились тысячи книг, вывезенных из Китая, ямабуси, связанные с крупнейшими буддийскими монастырями, имели возможность познакомиться и с китайскими наставлениями по военной стратегии, в том числе и с трактатом «Сунь-цзы». Однако, как полагают историки, они быстро осознали неприменимость в полной мере конкретных указаний китайских стратегов о ведении войны. Дело в том, что советы китайцев были рассчитаны в первую очередь на крупномасштабную войну, с большим театром действий, на столкновение огромных армий в чистом поле и т. д. Поэтому ямабуси были вынуждены, осмыслив учения стратегов Срединного царства, выработать собственную, чисто японскую военную стратегию. В ней главный упор делался на малую войну, действия небольших, но хорошо подготовленных отрядов, различные диверсии и уловки.

Большое внимание ямабуси уделяли маневру. Этому способствовало их прекрасное знание потаенных горных троп, особенностей рельефа, умение ориентироваться в горах и лесах, действовать в сложных метеоусловиях, извлекать пропитание буквально из-под земли, прекрасное знание географии Японии, что было связано с постоянными паломничествами по святым горам. Кстати, именно эти навыки ямабуси привели к тому, что многие военачальники позднее стали использовать их в качестве своих лазутчиков во вражеских землях. К тому же ямабуси имели право прохода через многочисленные границы без досмотра и документов – им было достаточно продемонстрировать какие-либо профессиональные навыки. Этим стали пользоваться и обычные шпионы, мало-мальски знакомые с ритуалами и молитвами горных отшельников.

Считается, что в конце эпохи Хэйан в лоне ямабуси хэйхо сложилось несколько школ боевого искусства. Так, по легендам, гёдзя из Кумано по имени Хакуун-доси – «Даос Белое облако» – якобы создал в период Ёва (1181.7–1182.5) одну из древнейших школ ниндзюцу Хакуун-рю, которая якобы получила распространение среди ямабуси и буддийских монахов с трех гор Кумано, а позже от нее отпочковался целый ряд более мелких традиций, известных только по названиям: Готон дзюхо-рю – «Школа пяти способов бегства и десяти методов», Гэндзицу-рю – «Реалистическая школа», Гэн-рю – «Школа Тьмы», Кисю-рю – «Школа провинции Кии» – и Рюмон-рю – «Школа врат дракона».

Приблизительно в то же время, и, опять-таки, по легенде, восемь сохэев-ямабуси с горы Курама создали собственную традицию будзюцу, получившую позже название Кёхати-рю – «Восемь столичных школ», или Курама хати-рю – «Восемь школ горы Курама». Опирались эти школы на учение китайских классических книг по стратегии: «Лютао» и «Сань люэ». Интересно, что именно эти книги привез в Японию из Китая и передал на хранение в монастырь Курама-дэра уже упоминавшийся Киби-но Макиби. По легенде, тамошние ямабуси хранили также некий «Тигриный свиток» – «Тора-но маки», основное содержание которого составляют различные заклинания, якобы позволяющие становиться невидимым.

В целом, можно полагать, что ямабуси хэйхо оказало значительное влияние на все воинские искусства Японии. Свидетельством тому – огромное число легенд, повествующих о передаче горными отшельниками своих сокровенных секретов воинского мастерства тому или иному воину, в результате чего рождается новая школа будзюцу. Вот, например, что рассказывается в главе «О создании японского искусства захватов» книги «Бугэй хасири-мавари» («О боевых искусствах») о возникновении знаменитой школы дзюдзюцу Такэноути-рю: «Однажды Хисамори с целью предаться голодной аскезе удалился в горную глушь, называвшуюся Санномия… и воздерживался от пищи, приготовленной на огне, в течение 37 дней. Но для того, чтобы время от времени посылать известия в замок, где он жил, он назначил своим гонцом слепого массажиста, который приходил в нему раз в день, но о его изможденном состоянии не мог знать по причине своей слепоты.

Итак, на 37-й день аскезы по небу пролетело множество коршунов. После этого перед глазами Хисамори по воздуху во все стороны стали носиться предметы из снаряжения ямабуси – дорожные посохи, соломенные шляпы. Он очень удивился этому, закрыл глаза и стал мысленно молиться.

В это время – в 24-й день 6-го месяца 1-го года Тэмбун (1532), под конец 37-го дня аскезы в это место из ниоткуда неожиданно явился один ямабуси и обратился к Хисамори. При этом Хисамори по-прежнему держал глаза закрытыми и на этого человека не смотрел. Было это место не такое, где люди ходят, и он принял его за слепого массажиста, который обычно приходил днем, и спросил, не случилось ли чего в деревне. Тогда ямабуси сказал ему: «Ты всегда любил воинскую доблесть и, будучи слабосильным, стремился научиться одолевать сильных, ты обратился за помощью ко мне, и я явился, чтобы исполнить твое желание».

Хисамори чрезвычайно обрадовался, и после того, как он поведал о своих желаниях, этот ямабуси срезал цветущую ветку длиной в 1 сяку [18 - Сяку – мера длины, 1 сяку = 30,3 см.] и 2 сун [19 - Сун – мера длины, 1 сун = 3,03 см.] (ок. 37 см), и еще срезал лозу длиной 7 сяку и 5 сун (ок. 230 см) и передал Хисамори пять приемов торидэ (букв. «хватающие руки») для быстрого связывания врага и 35 приемов коси-но мавари (рукопашного боя с ножом) … Хисамори очень удивился, выразил этому ямабуси свое почтение, воспринял приемы во всех деталях и всеми до единого овладел».

Характерно также, что многие наставления по боевым искусствам иллюстрировались рисунками мифических созданий тэнгу, о которых стоит сказать особо. Дело в том, что в народе тэнгу считались прародителями и ямабуси, и ниндзя. Что же представляли собой эти тэнгу?

Слово тэнгу буквально означает «небесная лисица». Согласно японским легендам, они живут на горах, имеют тело человека, длинный красный нос или клюв, птичьи крылья. Тэнгу владеют магией, могут летать по небу, становиться невидимыми. Им приписывали также владение воинскими искусствами и ношение меча.

Народное сознание прочно связывало тэнгу с ямабуси. Существуют изображения и описания тэнгу, в которых они носят одеяния ямабуси, сопровождают отшельников в паломничествах. К тому же в некоторых источниках слова тэнгу и ямабуси используются почти как синонимы. Поэтому наличие рисунков тэнгу в сотнях наставлений по кэндзюцу, дзюдзюцу и другим будзюцу можно рассматривать как свидетельство влияния ямабуси хэйхо на воинские искусства Японии в целом и на ниндзюцу – в частности.

Гадатель Абэ-но Сэймэй и ниндзюцу

В начале эпохи Хэйан на основе традиционной астрологии, магии и гаданий по книге «И-цзин» в Японии сложилось специфическое религиозное учение, называемое Оммёдо – «Путь полярных сил Инь (яп. Ин, Он) и Ян (яп. Ё)». Оммёдо имеет тесные связи с эзотерическим буддизмом и сюгэндо. Заметное влияние оказало оно и на ниндзюцу. Недаром два основных раздела ниндзюцу называются Ёнин и Иннин – буквально «Янский раздел ниндзюцу» и «Иньский раздел ниндзюцу». Немалое место различные гадания из арсенала Оммёдо занимают и в так называемом саккидзюцу – «искусстве наблюдения за энергией ки». Его суть – в понимании, интуитивном постижении космических процессов на их энергетическом уровне, которые проявляются, например, в интуитивном прочувствовании опасности через ощущение и оценку энергетических потоков в окружающем пространстве. Кроме того, именно из Оммёдо в ниндзюцу пришли методы прогнозирования погоды и прочие знания, связанные с астрономией. Поэтому неудивительно, что уже в старину появилась легенда, утверждающая, что создателем «искусства невидимости» явился основатель Оммёдо Абэ-но Сэймэй.

Абэ-но Сэймэй – фигура почти мифическая. По легенде, его матерью была старая лиса по прозванию Кэцураноха из рощи Синода. Современные ученые полагают, что Абэ-но Сэймэй происходил из рода, который поклонялся священной лисице. Он изучал гадания по книге «И-цзин», астрологию и магию у Камо Тадаюки и постиг все премудрости этих наук, а несколько позже соединил все эти элементы в единое учение.

Абэ-но Сэймэй обладал невероятным даром безошибочного прорицания, а его молитвы по эффективности не уступали молитвам высших иерархов эзотерического буддизма. Поначалу он действовал в среде провинциальной знати, но вскоре его слава достигла императорского дворца, и его пригласили ко двору, где он был удостоен почетных званий тэммон хакуси – «профессор астрологии» и оммё-но касира – «глава Инь и Ян». Благодаря своим выдающимся способностям Сэймэй быстро смог поставить под контроль всё аристократическое общество столицы.

До наших дней дошло немало легенд об Абэ-но Сэймэе. Согласно одной из них, он прятал в своем рукаве чертика по прозванию Сандзяку-но они – Чертик размером в 3 сяку. Рассказывают, что когда Сэймэй приступал к гаданию, он всегда выпускал этого чертика и именно от него получал всю необходимую информацию.

Исследователь истории ниндзюцу Окусэ Хэйситиро выдвинул совершенно кощунственную гипотезу о том, что Сандзяку-но они был попросту карликом-шпионом, который заранее выведывал всю необходимую информацию для «пророка». Окусэ исходил из специфики представлений японцев о чертях. Если для китайцев черт – это, прежде всего, дух умершего человека, призрак, привидение, то для японцев – это некое фантастическое существо с рогами, способное творить чудеса. Причем окончательно представления о чертях в Японии оформились лишь в XIII–XIV вв., а до этого у чертей даже не было каких бы то ни было обязательных атрибутов, вроде рогов. Поэтому чертом, по мнению Окусэ Хэйситиро, в эпоху Хэйан могли объявить и человека, обладавшего какими-то необычными способностями или качествами. В этой связи нужно отметить, что многим легендарным ниндзя японцы тоже приписывали способность повелевать потусторонними силами – чертями, чудесными лисами и собаками.

По мнению Окусэ, вся операция по «прорицанию» выглядела примерно так. Абэ-но Сэймэя приглашали в какой-нибудь аристократический дом, хозяин которого страдал от тяжелой болезни. Сэймэй приходил, опускался на колени и закрывал глаза, медитировал некоторое время, затем гадал по книге «И-цзин» и спрашивал: «Есть ли в этой усадьбе в юго-восточном углу старый колодец?» Когда слуги давали утвердительный ответ, гадатель выдавал замечательный «рецепт»: «Да. Все правильно. В колодце под крышкой томится Золотой дух, болезнь хозяина – результат его дурного влияния. Если выпустить духа и в течение 37 дней совершать очистительные обряды, болезнетворный дух, несомненно, отступит».

Слуги стремглав мчались к колодцу, спускались в него и в грязи на дне находили бронзовое зеркало – божественное тело Золотого духа, отмывали его, приносили ему жертву, надеясь помочь хозяину. Нередко болезнь действительно отступала – такова была сила психического воздействия ритуала изгнания злого духа. В общем, всё происходило примерно так же, как у многих современных «целителей» и «экстрасенсов».

Окусэ Хэйситиро считает, что Абэ-но Сэймэй мог использовать целую группу подручных для осуществления подобных трюков. Например, они могли положить в нужное место зеркало, или амулет, или еще что-нибудь в этом роде, или просто разведать ситуацию в усадьбе, расположение предметов, строений. Чтобы сделать все это незаметно, требовались незаурядная ловкость и находчивость. Поэтому, хоть и с большой натяжкой, этих людей можно назвать предшественниками ниндзя.

Несомненно одно – гадательные и магические методы Оммёдо и его «философия» наложили неизгладимый отпечаток на японское искусство шпионажа.

Мятежный Фудзивара Тиката и его Невидимый черт

К эпохе Хэйан некоторые источники относят и мятеж Фудзивары Тикаты, во время которого загадочная группа из четырех «чертей» немало поизмывалась над правительственными войсками. Подробнее всего это описано в «Тайхэйки», где, однако, мятеж Тикаты отнесен ко времени правления императора Тэндзи (правил в 668–671 гг.).

Фудзивара Тиката (в некоторых текстах Тикадо или Тиёродзу) был владельцем поместья на границе провинций Ига и Исэ. В правление императора Мураками (947–967) он поднял мятеж против центральной власти. По какой причине – точно не известно, но существует версия, что Тиката домогался у императорского двора повышения в ранге, но получил отказ. Вообще, подобные выступления были не редкостью в те времена. Достаточно упомянуть крупнейшие мятежи Тайры Масакадо (935) и Фудзивары Сумитомо (940), повергшие всю страну в смятение.

Как только в столице стало известно о бунте, на его подавление сразу же был брошен крупный отряд правительственных войск. Однако неуловимые отряды Тикаты наголову разгромили его. По сообщению «Тайхэйки», при обороне Тиката прибегнул к помощи четырех чертей, которые и нанесли главный урон карателям. Эти четверо чертей – Ветряной черт (Фуки), Огненный черт (Каки), Земляной черт (Доки) и Невидимый черт (Онгёки) – действовали очень впечатляюще: Ветряной черт уселся на попутный ветер и засыпал вражеский лагерь отравленными стрелами; Огненный черт изводил врага бесконечными неожиданными нападениями и поджогами; Земляной черт укрыл войско Тикаты в пещерах на горе Такао. Для нас, конечно, наибольший интерес представляет Невидимый черт. Согласно «Тайхэйки», он тайно проникал во вражеский лагерь, рубил головы спящим солдатам, крал и ломал оружие, отравлял источники воды, то есть действовал в типично «ниндзевском» стиле.

Ниндзя сражен ударом копья. Рисунок по мотивам японских гравюр

В общем, ничего особенно сверхъестественного в действиях «чертей» нет, всё это – обычная тактика партизанской войны. Только у страха, как говорят, глаза велики. Видно, действия командиров мобильных отрядов Тикаты так напугали воинов правительственных войск, что они сочли их за нечисть.

Трижды Фудзивара Тиката отбивал наступления правительственных войск. Слухи о его «магических способностях» и о «потусторонних слугах» дошли до двора, и тогда на подавление мятежа была послана огромная армия. В решающей битве отряды Тикаты были разбиты. Сам он получил несколько ранений от мечей и стрел врагов и попытался бежать по дороге в провинцию Исэ, но был схвачен и казнен в местечке Янаги-но симо в Танэнари провинции Ига.

Внимание историка ниндзюцу не может не привлечь тот факт, что все события мятежа Тикаты разворачивались на территории провинции Ига, которая позже стала важнейшим центром ниндзя. Правда, не известно, был ли Тиката уроженцем этой провинции или переехал откуда-то, получив назначение на пост управляющего уездом. Но что касается четверых «чертей», то они, скорее всего, были выходцами из Ига. Об этом свидетельствуют предания жителей Ивакура деревни Араи, что в уезде Аяма на западе Ига. В этой деревне находится захоронение некоего Тиёродзу. Имя Тиёродзу, так же, как и Тиката, пишется двумя иероглифами. Первые иероглифы в обоих именах одинаковые, а вот вторые различаются всего на одну черту! Предания жителей Араи утверждают, что Фудзивара Тиката бежал сюда после разгрома и здесь же умер, а его подчиненные поселились неподалеку в деревушке, которая получила название Кинэ. Ныне это название записывается как «Корень дерева», но в старинных документах это название записывается как «Чертов корень»! Согласно тем же преданиям, в эпоху Хэйан в Ивакура из столицы по какой-то причине переехала одна аристократическая семья. Возможно, речь идет как раз о Фудзиваре Тикате или его предках. Если это действительно так, тогда вполне понятно, почему Тиката бежал именно в Ивакуру.

Любопытную информацию дает и старинное сказание «Дзюнкоки», где приводятся имена-прозвища четырех «чертей» Тикаты: Яматюки – «Горный комментатор», Микавабо – «Монах из провинции Микава», Хёго рисся – «Законник из провинции Хёго» и Цукусибо – «Монах с острова Цукуси». Это типичные имена горных отшельников-ямабуси! Связь Тикаты с ямабуси всплывает и в легенде о похищении им священного ковчега-микоси из синтоистского храма Хиёси-дзиндзя. Впрочем, предания о Тикате до сего дня остаются мало исследованными и окончательную точку в этой истории ставить еще очень рано.

Кога Сабуро – легендарный основатель ниндзюцу Кога-рю

Предания жителей уезда Кога, находившегося на юге провинции Оми, к северу от Ига, донесли до наших времен имя легендарного военачальника Кога Сабуро Канэиэ, которого традиция ниндзюцу почитает как основателя школы Кога-рю.

Кога (Мотидзуки) Сабуро Канэиэ был третьим сыном правителя провинции Синано Сувы (Мотидзуки) Саэмона Минамото-но Сигэёри. Во время мятежа Тайры Масакадо в период Тэнкё (938.5–947.4) он служил под началом у Тайры Садамори и Фудзивары Хидэсато и зарекомендовал себя прекрасным воином. После подавления мятежа в награду его назначили правителем уезда Кога, а впоследствии и соседнего уезда Ига. Переехав на новое место жительства, Мотидзуки Сабуро изменил фамилию и прозвание и стал именоваться Кога Оми-но Ками Канэиэ.

Герб клана Кога

Кога Сабуро был человеком незаурядным. И уже с древних времен его имя окружало огромное число легенд и преданий. В «Иранки» («Хроника мятежа в Ига») [20 - Сочинение историка провинции Ига Кикуока Нёгэн (1625–1703), посвященное борьбе союза дзи-дзамураев Ига с Одой Нобунагой.] он описан как непобедимый богатырь, обладающий огромной силой. Подробнее всего предание о Кога Сабуро изложено в «Кога Сабуро моногатари» («Сказание о Кога Сабуро») [21 - Входит в состав «Синтосю» («Собрания преданий синто») второй половины XIV в.], одном из популярнейших произведений японского фольклора.

В «Кога Сабуро моногатари» мы встречаемся с типичным фольклорным сюжетом. У Сабуро было два старших брата, которые люто ненавидели своего меньшенького, отличавшегося необычайными способностями и умом. Они заманили его в ловушку, чтобы убить, но Сабуро каким-то чудодейственным способом сумел спастись. В отместку за предательство он убил братьев, но обстоятельства сложились так, что Сабуро пришлось бежать, и он навсегда исчез из этих мест.

Этот сюжет лег в основу известной японской сказки «Сабуро – битая миска», в которой «ниндзевский» элемент выведен на первый план.

…В старину жили три брата: старшего звали Таро, среднего – Дзиро, а младшего – Сабуро. Как-то раз они уговорились научиться какому-нибудь искусству, чтобы порадовать старика-отца, и на три года покинули родной дом.

Все трое трудились не жалея сил и через три года стали искуснейшими мастерами. Таро стал лучшим шапочником Японии. Дзиро с самого детства больше всего на свете любил стрелять из лука и постиг все хитрости этого искусства. А вот третий сын, Сабуро, изучил синоби-но дзюцу.

Старшими сыновьями отец был очень доволен, а при рассказе Сабуро о своих похождениях нахмурил брови и велел ему держать свое умение в тайне от людей. Но Сабуро стал уверять, что его искусство нельзя равнять с воровской сноровкой, и вот что поведал отцу:

– Шел я как-то полем, сам не зная куда, и вдруг вижу: стоит вдали необыкновенный домик. Был он похож на круглую миску, перевернутую вверх дном, а вход в него напоминал отбитый край миски. Подошел я ближе, заглянул внутрь и вижу: навалены внутри деревянные миски целыми грудами, а посреди сидит дряхлая старушка. Поглядела она на меня с удивлением и спрашивает:

– Откуда ты пожаловал?