Ниндзя: боевое искусство

– Тогда и толковать не о чем! – воскликнул Монгаку.

Уверившись в своих силах, пустился он в странствия по святым местам. Сперва он направил стопы в Кумано, решив испытать себя у прославленного водопада Нати. Для первого испытания в подвижнической жизни спустился он к подножию водопада, чтобы искупаться в водоеме. Была самая середина двенадцатой луны. Глубокий снег покрыл землю, сосульки льда унизали деревья. Умолкли ручьи в долинах, ледяные вихри дули с горных вершин. Светлые нити водопада замерзли, превратившись в гроздья белых сосулек, все кругом оделось белым покровом, но Монгаку ни мгновенья не колебался – спустился к водоему, вошел в воду и, погрузившись по шею, начал молиться, взывая к светлому богу Фудо на святом языке санскрите. Так оставался он четыре дня кряду; но на пятый день силы его иссякли, сознание помутилось. Струи водопада с оглушительным ревом низвергались с высоты нескольких тысяч дзё; поток вытолкнул Монгаку и снес далеко вниз по течению. Тело его швыряло из стороны в сторону, он натыкался на острые, как лезвие меча, изломы утесов, но вдруг рядом с ним очутился неземной юноша. Схватив Монгаку за руки, он вытащил его из воды. Очевидицы, в благоговейном страхе, разожгли костер, дабы отогреть страстотерпца. И видно, еще не пробил смертный час Монгаку, потому что он ожил. Едва к нему вернулось сознание, как он открыл глаза и, свирепо глядя на окружающих, крикнул:

– Я поклялся простоять двадцать один день под струями водопада и триста тысяч раз воззвать к светлому богу Фудо! Сейчас только пятый день. Кто смел притащить меня сюда?

При звуке его гневных речей у людей от страха волосы встали дыбом; пораженные, они не нашлись с ответом. Монгаку снова погрузился в воду и продолжал свое бдение. На следующий день явились восемь юношей-небожителей; они пытались вытащить Монгаку из воды, но он яростно противился им и отказался тронуться с места. Все же на третий день дыхание его снова прервалось. На сей раз с вершины водопада спустились двое неземных юношей; освятив воду вокруг Монгаку, они теплыми, благоуханными руками растерли его тело с головы до пят. Дыхание возвратилось к Монгаку, и он спросил, как будто сквозь сон:

– Вы меня пожалели… Кто вы такие?

– Нас зовут Конгара и Сэйтака. Мы посланцы светлого бога Фудо и явились сюда по его повелению, – ответили юноши. – Он велел нам: «Монгаку дал нерушимый обет, подверг себя жестокому испытанию. Ступайте к нему на помощь!»

– Скажите, где найти светлого бога Фудо? – громким голосом вопросил Монгаку.

– Он обитает в небе Тусита! – ответили юноши, взмыли к небу и скрылись в облаках. Монгаку устремил взгляд в небеса и, молитвенно сложив ладони, воскликнул:

– Теперь о моем послушании известно самому богу Фудо!

Сердце его преисполнилось надежды, на душе стало легко, он снова вошел в воду и продолжал испытание. Но теперь, когда сам бог обратил к нему свои взоры, ледяной ветер больше не холодил его тело и падавшая сверху вода казалась приятной и теплой. Так исполнил Монгаку свой обет, проведя 21 день в молитве. Но и после этого он продолжал вести жизнь подвижника. Он обошел всю страну, три раза поднимался на пик Оминэ и дважды – на Кацураги, побывал на вершинах Коя, Кокава, Кимбусэн, Сирояма и Татэяма, поднимался на гору Фудзи, посетил храмы в Хаконэ и Идзу, взбирался на пик Тогакуси в краю Синано и на гору Хагуро в краю Дэва. Когда же он посетил все эти святые места, тоска по родным краям завладела его душой, и он возвратился в столицу. Теперь это был святой монах, неустрашимый и твердый, как хорошо закаленный меч. Говорили, что молитва его способна заставить птицу, летящую в поднебесье, внезапно упасть на землю».

В этом отрывке прекрасно выражена суть аскезы ямабуси. Каждая «практика» для них – вызов пределам человеческих сил, воле и вере. Это ритуал на грани жизни и смерти. Немногим удавалось пройти этим путем… Но те, кто выдерживал, становились людьми невероятными – с несгибаемой волей, с несокрушимым телом, со сверхъестественными возможностями…

Основу аскетической практики ямабуси составляли длительные паломничества по святым горам. По сути, они и составляли всю жизнь наиболее ортодоксальных аскетов. Во время этих паломничеств последователи сюгэндо посещали различные места силы: водопады, священные пруды и озера, причудливые вершины, где обитали боги – ками, и совершали там различные ритуалы и обряды в надежде, что ками и будды наделят их чудесной силой. Значительное место в «арсенале упражнений» ямабуси занимали «практики» с водой и огнем.

Аскезы воды – мисоги и таки-сюгё

Оба этих аскетических «упражнения» сюгэндо нашли широкое применение в японских боевых искусствах, где они используются для укрепления духа и развития внутренней энергии ки.

Ритуал мисоги-хараи, пришедший из синто, предназначался для очищения тела и духа. Суть его в длительном, многочасовом пребывании в ледяной воде, как правило, в зимнее время. Во избежание окоченения ямабуси рекомендовали отождествлять себя с огнем, вызывая такой жар в теле, что вокруг аскета, погруженного в воду примерно по пояс, клубится пар! Считалось, что мисоги ведет к перерождению человека, смывает с него всю «грязь». А с точки зрения сюгэндо заболевания, рождение, смерть, ранения, пролитая кровь – все это – от нечистоты. Отсюда берет свое начало и культ чистоты в японских боевых искусствах: прием душа до и после тренировки, мытьё тренировочного зала – додзё, очищение сознания медитацией. Особой формой мисоги считается харакири, смысл которого состоит в смывании позора кровью.

Другой ритуал, связанный с водой, – таки-сюгё, или медитация под водопадом. Водопады считаются местами обитания божеств. С другой стороны, поток воды, падающий с высоты нескольких метров на точку байхуй на макушке, активизирует потоки энергии ки в организме, что способствует достижению просветления. Кроме того, ритуал таки-сюгё, как считается, помогает адепту постичь устройство мироздания. В паре гора – водопад устремившиеся ввысь скалы воплощают Ян (светлое начало мироздания), а низвергающаяся с них вода – Инь (темное начало мироздания). Наконец, обрушивающийся вниз поток таит в себе еще одну тайну: оставаясь неизменным по форме, он постоянно изменяется содержательно, ведь вода в нём никогда не бывает той же самой…

Аскезы огня – гома и хиватари

Аскезы огня – это возжигания священных костров гома и знаменитое хождение по раскаленным углям – хиватари.

Ритуал гома пришел в сюгэндо из буддийской школы Сингон. Это медитация над огнем. В знак преклонения перед очищающим огнем Будды сжигаются жертвенные дощечки. Питая пламя костра, они символизируют людские страсти, превращающиеся в мудрость. Когда страсти сгорят, медитирующий сможет «раствориться» в огне и достичь единства с божеством. Слияние с пламенем обретается при помощи священного звука ра, вибрация которого позволяет войти в резонанс с другими вибрациями, которые владеют пламенем. Считается также, что пламя привлекает силу духов гор, и тогда, слившись с огнем и достигнув просветления, адепт обретает способность ходить по тлеющим углям безо всякого вреда для себя.

О своих ощущениях во время ритуала гома подробно рассказывает современный последователь сюгэндо Икэгути Экан: «Ритуал гома с 8000 дощечек – активное действо. Когда оно начинается, у гёдзя не бывает времени ни для того, чтобы отдохнуть, ни для того, чтобы поспать. В таком состоянии гёдзя пребывает на протяжении всего ритуала.

Гёдзя, не питаясь надлежащим образом, каждый день во время трех «сидений» громким голосом произносит «истинные слова» Фудо, вкладывая в них всю душу, энергично подносит огонь к дощечкам. В моем храме дощечки из молочного дерева в 2–3 раза больше тех, что встречаются в других храмах. Пламя поднимается так высоко, что почти опаляет потолок храма и обдает жаром все тело. Человек, не связанный с этим, даже не может представить, сколько сил расходует гёдзя. Когда заканчивается действо, я ощущаю, что постарел на 10, 30 или даже 40 лет. После того как заканчиваю сожжение 8000 дощечек…, я теряю 4–5 кг веса.

Летом – воистину ад. Капли пота водопадом льются на рясу, и она становится насквозь мокрой. Ученики периодически вытирают мне полотенцем лицо, руки и шею, но как будто льют воду на раскаленный камень.

Глаза застилаются туманом, тело сводят нескончаемые судороги. От зажигания дощечек… руки теряют силу, и ты ощущаешь, как дощечка… по весу становится похожей на железную болванку.

Я несколько раз думал, не умру ли я сейчас? В таких случаях спрашиваю себя: «Неужели сломаешься, неужели сдашься?» – и во мне пробуждается необыкновенная жизненная энергия. Благодаря ей я продолжаю действо.

Ритуал гома с 8000 дощечек в высшей степени труден для проведения, но я хорошо понял, что во время действа у меня постепенно обостряются чувственные восприятия. Причина этого в активизации спавших до этого клеток моего тела.

После окончания действа я слышу, как зал, где проводился ритуал, наполняет невыразимо чудесная музыка. Не небесную ли музыку я слышу? Ее красота несколько раз вызывала у меня слезы радости, пробуждаемой Дхармой.

В эти моменты я ощущаю запахи пищи, которую готовят в домах, находящихся от меня на расстоянии 1–2 км. Я издалека могу видеть людей, идущих в мой храм. В такие моменты я узнаю боли и страдания у самого большого числа людей».

Хиватари-мацури, «Празднование переправы через огонь», – это коллективное шествие гёдзя по горящим углям. Оно имеет очень глубокий смысл. В акте прохождения по углям ямабуси отдается в руки божества. Как и вода в обряде мисоги, огонь становится очистительным средством. Считается, что для того, кто не достиг нужного состояния слияния с охраняющими божествами, которое возможно только при полной чистоте помыслов, этот обряд может окончиться очень плачевно.

Кайхогё – «марафонские бега» ямабуси

Ритуал кайхогё издревле считался одним из важнейших ритуалов течения сюгэндо, связанного с той ветвью буддийской школы Тэндай, главным центром которой является храмовый комплекс Энряку-дзи на горе Хиэй. Он включает в себя все аспекты духовной практики – медитацию, эзотерические обряды, поклонение природе, преданность учению и деяния во имя спасения всех живых существ.

В базовом, обязательном для любого претендента на пост настоятеля храма варианте ритуал кайхогё заключается в стодневном хождении вокруг святой горы по маршруту протяженностью около 30 км и в выполнении на нем различных обрядов.

Если гёдзя получает разрешение принять участие в этом ритуале, ему дают секретное наставление, которое нужно переписать от руки. В нем даны общие указания о кайхогё: какие святые места должен посетить аскет, какие молитвы и заклинания произносить и т. д.

В течение недели перед началом ритуала гёдзя очищают путь от острых камней, веток и листвы, в которых могут скрываться ядовитые насекомые. Делается это очень тщательно, так как недосмотр может привести к гибели.

В день начала кайхогё гёдзя надевает абсолютно белую одежду, повязывает пояс «веревкой смерти» (сидэ-но химэ) и вешает на нее нож в ножнах (гома-но кэн). все это символизирует его решимость умереть во время ритуала, но не отступить перед трудностями. С этой же целью в специальную шляпу вкладывается монетка: если гёдзя умрет во время кайхогё, ему понадобятся деньги, чтобы расплатиться с перевозчиком в потусторонний мир.

На ноги аскеты надевают соломенные сандалии. Согласно предписаниям, для выполнения стодневного обряда их требуется ровно 80. В сухие дни они изнашиваются за 3–4 дня, а в дождливые – за несколько часов. Поэтому гёдзя всегда берут с собой несколько запасных пар. Обычно они надевают также соломенный плащ.

В первый день «марафона» наставник показывает гёдзя маршрут, в дальнейшем аскет будет ходить уже в одиночку.

Практика гёдзя начинается в полночь. После часовой службы в зале Будды аскет проглатывает один-два рисовых колобка или выпивает мисо – суп из бобовой пасты, одевается и приблизительно в 1:30 выходит на 30-километровую «прогулку» по святым местам. Он должен посетить 255 мест поклонения – различные храмы и святилища чуть ли не всех богов буддийского, синтоистского, ведического и даосского пантеонов, могилы подвижников, статуи будд, священные горы, ручьи, водопады, рощи и т. д. На каждой «остановке» гёдзя должен сложить руки в определенную мудру, произнести нужную мантру, что занимает от 10 секунд до нескольких минут. Во время всего пути он может присесть только один раз – на каменную скамью под гигантским священным кедром, где в течение двух минут произносятся молитвы о благосостоянии императорской семьи. При этом гёдзя должен преодолеть несколько крутых подъемов и тысячи ступеней горных троп.

В зависимости от погоды гёдзя возвращается в монастырь между 7:30 и 9:30. После часовой службы в зале Будды он идет в баню. Затем следует обед, на котором аскет съедает простую калорийную пищу – лапшу, картофель, соевый творог тофу, суп мисо, рис или хлеб. А потом наступает время общей молитвы. В 15:00 проводится служба. В 18:00 – последний прием пищи, а около 20:00 гёдзя отходит ко сну, чтобы в полночь начать все сначала!

И так 100 дней подряд! Особенно тяжело приходится новичкам. Для начала они должны заучить огромный объем информации: описания сотен святых мест, молитвы, мудры и т. д. На это уходит две-три недели. При этом гёдзя, еще плохо знающий маршрут, нередко теряет ориентацию в ночном тумане и часами бродит по незнакомым горным дебрям. Несмотря на предварительную очистку пути, ноги и все тело его оказываются израненными, порезы и царапины инфицируются. Подвижники нередко испытывают обморожение, большинство из них страдают лихорадкой в первые несколько недель, мучаются от диареи и геморроя, от жутких болей в бедрах и спине. К третьему дню практики ноги и ахиллесовы сухожилия начинают дрожать и распухают. Особенно трудно гёдзя приходится в дождливые или снежные дни. Их сандалии почти мгновенно разрушаются, а сам аскет промокает до нитки. Непогода замедляет путь, а вода размывает дорогу. В особенно дождливые годы одежда на подвижнике не просыхает во все время ритуала.

Но к 30-му дню обычно наступает облегчение, а к 70-му гёдзя обретает особую выправку «марафонца»: глаза его сконцентрированы в точке приблизительно в 33 метрах перед собой, голова, плечи расслаблены, спина прямая, нос и пупок на одной линии. Он идет легко, в одном ритме и постоянно повторяет мантру Фудо-мёо: «Намаку саманда бадзаранан сэндан макаросяна соватая унтарата камман».

Тот, кто проходит это испытание, получает разрешение на сэннити-кайхогё – тысячедневное кайхогё. Для этого гёдзя должен быть свободен от семейных уз и иметь решимость на 12 лет удалиться от мирской жизни.

В течение первых пяти лет подвижник выполняет «марафон» в течение 700 дней (по 100 дней кайхогё в первые три года и по 200 – в четвертый и пятый годы практики), а потом наступает время самого трудного и смертельно опасного испытания, называемого Доири – «Затворения в молельном зале».

В 24:00 назначенного дня гёдзя вместе с высшими монахами школы принимает последнюю пищу. В 1:00 его провожают в зал Мёо-до, где он сначала выполняет 330 поклонов. После этого гости уходят, а гёдзя остается для девятидневной непрерывной молитвы.

В 3:00, 10:00 и 17:00 он должен читать «Сутру лотоса» перед алтарем. В 2:00 проводится ритуал сюсуй – «зачерпывания воды»: читая «Сутру сердца», гёдзя проходит расстояние в 200 м до пруда со священной водой, набирает ведро и тащит его для подношения статуе Фудо-мёо. Все остальное время он проводит в позе лотоса, непрерывно повторяя про себя мантру Фудо-мёо. Всего ее нужно повторить 100 000 раз, причем для повторения 1000 раз требуется около 45 минут. Все время в зале находятся два монаха, которые должны следить, чтобы гёдзя бодрствовал и следовал обряду.

За несколько недель до Доири подвижник начинает ограничивать себя в пище, на прощальном ужине он ничего не ест. Так он готовит организм к девятидневному полному голоданию и отказу от воды. Первый день обычно проходит нормально, но на второй-третий день наступают настоящие муки голода, которые, впрочем, после четвертого дня постепенно прекращаются. К пятому дню в организме гёдзя почти не остается воды, слюна абсолютно исчезает, и он начинает чувствовать вкус крови во рту. Чтобы предотвратить слипание губ, начиная с пятого дня подвижнику разрешают полоскать рот, но он должен выплюнуть воду, всю, до капли, обратно в чашку. Рассказывают, что при этом количество жидкости в чашке даже увеличивается. А оставшиеся на языке капельки воды гёдзя ощущает как божественный нектар. Кал у него пропадает обычно на третий-четвертый день, а выделения мочи, правда, весьма слабые, продолжаются практически до конца обряда.

Обряд «зачерпывания воды», проводимый в 2:00, когда гёдзя выходит из закрытого, плохо проветриваемого помещения, где постоянно курятся ароматические свечи, помогает подвижнику взбодриться, прочищает голову. Гёдзя даже утверждают, что во время этой прогулки к пруду они кожей поглощают влагу дождя и росы. В первые дни «поход» туда и обратно занимает около 15 минут, но позднее, по мере ослабления аскета, он продляется до часа.

Доири – ритуал, во время которого гёдзя в течение 182 часов обходится без сна, отдыха, еды и воды, – имеет целью поставить его на грань жизни и смерти. По легенде, в древности хиэйские гёдзя проходили Доири продолжительностью в 10 дней, но большинство из них умирало, поэтому время Доири сократили на одни сутки. Было также выяснено, что влажные месяцы лета, особенно август, наиболее опасны для жизни.

Во время Доири у гёдзя раскрываются экстрасенсорные способности. Они могут слышать, как далеко в лесу падают ветки, какая готовится пища на расстоянии нескольких километров, видеть лучи солнца и луны, проникающие в темноту храма.

В последний, девятый, день Доири, в 3:00 гёдзя выходит в свой последний путь к священному пруду. Его приветствуют и провожают сотни монахов. После «прогулки» подвижник возвращается в молельный зал и склоняется перед алтарем, а в это время зачитывают текст официального свидетельства монастыря Энряку-дзи об окончании Доири и о присвоении ему почетного звания Тогёман адзяри – «Святой наставник суровой аскезы».

Путь сюгэндо был очень труден. Никаких учебников по аскетическим практикам не было и быть не могло. Только опытный учитель мог помочь ученику пройти по лезвию бритвы между жизнью и смертью. Опасны были не только методы, связанные с огнем, но и медитация на краю пропасти, подъем без страховки на скалы. Да и стояние под водопадом было отнюдь не прохлаждающим душем! Переохлаждение, кома и смерть от опухоли головного мозга грозят каждому неподготовленному человеку, так как поток ледяной воды, льющийся на голову, в течение 10 секунд вызывает сужение сосудов из-за большого выброса гормонов.