Золотая коллекция. Зона тумана

– Исусик, – фыркнул я. – Чип и Дейл спешат на помощь. И чем ты тут помочь собирался без оружия? Помощничек.

Он окончательно стушевался. Я вынул БП, снял с предохранителя и протянул Хлюпику.

– Пользоваться умеешь?

– В тире стрелял, – промямлил он. – В парке Горького.

Зашибись! Я посмотрел на его несчастную рожу и сдержался от вертящейся на языке тирады.

Я перевел «калаша» на одиночные и заскользил вдоль забора. Хлюпик поспешал за мной, стараясь идти тихо, насколько это было в его силах.

– Держись рядом. Не высовывайся. Из-за моей спины не стреляй. Цепанешь меня – пристрелю на месте.

Я остановился и оглянулся. Парень преданно смотрел мне в глаза. Кокер-спаниель, едренать!

– И если потеряешь этот, считай себя покойником, – безжалостно припечатал я, кивнув на любимый БП.

Их было двое. Стрельба постепенно перемещалась на тот край ангара, от которого я уводил своего безбашенного спасателя. А здесь, у ворот, осталось всего два урода. Не знаю, оставляли их на стреме или в арьергарде, так или иначе оба чувствовали себя явно в безопасности. Расслабились. А расслабляться в зоне нельзя. Не знают этого только новички-дурачки. Знают и игнорируют новички-фраера. И те, и другие долго не живут.

Пригляделся. Один с укороченным «калашкиным», второй – с МР-5. Паршивый автоматик. Полностью соответствует своей гадской кликухе – «Гадюка». Впрочем, чтобы его так называли, я лично слышал только здесь, в зоне. Кто придумал гадскому автомату это гадючное погоняло?

Я отклонился от угла забора и пихнул Хлюпика. Тот открыл было рот, но демонстрация моего кулака оказалась достаточно красноречивой, чтобы отбить желание трепать языком. Это хорошо. Обойдемся без слов.

Указательным пальцем ткнул ему в грудь, после указал на трубу. Хоть и без слов, но достаточно вразумительно. Не понял бы только олигофрен. Хлюпик дауном не был.

Наблюдать, как он ползет к трубе, оттопырив задницу, было смешно. Хотя человек в здравом уме в подобной ситуации даже не подумал бы искать что-то смешное. Но то обычный человек в обычном мире. А тут – зона. Чувство юмора у сталкеров сродни черному юморку ментов и патологоанатомов.

Хлюпик дополз до трубы, распластался и оглянулся. Осторожно, не поднимая головы. Знаков он не подавал, но на роже было написано: «Дальше что?»

Хорошая игра – молчанка. Чем меньше слов, тем больше понимания. Вот дашь один раз по морде, и все ясно. А говоришь полчаса, и, кроме нервотрепки, никакого толку.

Я опустился на землю и по-пластунски двинул к трубе. Добравшись до Хлюпика, повернулся и молча выставил руку ладонью вперед. Стоп. Парень дотумкал, что лезть за мной ему не надо. Во всяком случае, когда я оглянулся, откатившись чуть в сторону, он покорно валялся там, где я его и оставил. Вот и славно. Я вынырнул из лямок, бросив рюкзак там же, рядом с Хлюпиком, и заработал руками.

Земля размокла. Под брюхом чавкало мерзкой холодной грязной кашей. Ползать во всем этом – удовольствие ниже среднего. И кой черт меня сюда понес? И зачем? То есть за чем – понятно, за Хлюпиком. Только кто мне этот Хлюпик? Никто. И в честь чего я решил его отсюда вытаскивать и душеспасением заниматься? Меня никто не спасает. На меня всем насрать. И Хлюпику этому, такому человечному, тоже. И он для меня никто, и я для него никто. Он меня и за человека-то не держит. Он сюда, как на базар, за проводником пришел. И Угрюмый для него – товар. Сторговался по сходной цене – и вперед. Не сторговался, сразу гонор показывать. Дескать, какого рожна ты, Угрюмый, из себя человечка корчишь, решаешь чего-то? Тебе, Угрюмый, платят, вот и пляши, как дудят. А твое человеческое всем до одного места. Дерьмо!

Труба кончилась. Я осторожно высунулся, кувыркнулся за бетонные блоки. Снова высунулся. Не заметили. Не ждут они здесь никого, тем более меня.

Я приподнялся и на полусогнутых затрусил дальше. Прячась за бетонными блоками, трубами и кустами, обогнул пятачок, на котором вчера пристрелил Хрипатого. Когда добрался до дальнего края полянки и присел за деревом, сердце уже готово было проломить ребра.

Осторожно высунул нос из-за дерева. Хотя можно было уже не прятаться. Трубы и бетонные блоки остались по правую руку. Где-то там далеко впереди и справа притаился Хлюпик. Прямо передо мной метрах в трехстах был забор. А по левую руку в этом заборе были ворота к ангару. И около ворот оставались два колдыря. Только ни им меня, ни мне их видно не было. Между нами возвышались брошенные здесь невесть кем неизвестно когда сцепленные между собой вагоны. От рельсов с вагонами слева меня отделяла теперь узкая дорожка.

Встав в полный рост, я неслышно метнулся к составу. Обогнув его, заскользил вдоль вагонов с другой стороны.

Я подкрался к ним почти вплотную. Я видел их. Они меня нет, а я их видел. И они были беспечны. А это смерть. Зона беспечности не прощает, и мы с ней в этом солидарны.

А дальше все было хладнокровно, на автомате. «Калашников» – на одиночные. Левой перехватить автомат на изготовку, поудобнее. Хотя левой всегда неудобно. Но нож я левой руке не доверю.

Правая легко скользнула на пояс, расстегнула ножны. Пальцы стиснулись на прорезиненной рукояти. Я потянул нож, и тот легко вышел из ножен. Скорее по инерции взвесив его на руке, я подкинул клинок, перехватывая удобнее.

Глубокий вдох. Раз, два…

Три! Повинуясь собственной беззвучной команде, я выскочил из-за вагона и метнул нож. Лезвие сверкнуло и ударило точно в цель. Тот, что был с МР-5, дернулся. Левая его метнулась к горлу, стиснула воздух, так отчего-то и не дотянув до рукояти. А вот автомат из правой он так и не выпустил. И хотя МР-5 ткнулся носом в землю, палец ее хозяина заклинило на спуске. Автомат задергался, давая длинную очередь и уводя за собой мертвого уже хозяина. Тот повалился на землю. МР-5 в его руке умолк. И хотя вся очередь ушла в грунт, укусить эта змея успела.

Второй бандит, стоявший ко мне спиной, метнулся в сторону. Разворачиваясь, дал короткую из «калаша».

Все это произошло настолько молниеносно, что выстрелить я не успел. Надо тренировать левую. Сколько раз зарекался. Первый раз еще в школе. Тогда хотел научиться писать левой так же, как и правой. Тело на рефлексах понеслось в сторону и вниз. Я рухнул на землю. Перехватил автомат уже обеими руками и выстрелил. Но было слишком поздно.

Хозяин укороченного «калаша», в отличие от хозяина МР-5 оказался проворнее, а может, удачливее. Так или иначе, он успел отбежать за прикрытую проржавевшую воротину.

Как лежал, я перекатился обратно к вагону. Плечо уперлось в рельс. Я взял створку ворот на мушку. Пусть только высунется. Второго шанса сбежать я ему не дам. Если только он по-прежнему сидит за створкой ворот, а не бежит сейчас по внутренней территории к своим.

Выстрелы и крики с дальнего конца ангара стали громче и интенсивнее. Неужели и впрямь к своим дернул. В груди екнуло – вдруг я ошибался. Но уже в следующую секунду я понял, что расчет был верным и мой противник все еще тут. Что-то мелькнуло на высоте человеческого роста, а потом метнулось в сторону. Я выстрелил. Возникший в проеме между створок ворот ящик брызнул щепой и, сменив траекторию, полетел назад и вниз. А там внизу от одной створки к другой покатился враг, выпуская очередь из автомата.

Я прижался к рельсу. Сверху задребезжало металлом по стенке вагона. Неприятный звук. Я приподнялся на локте. Противник промазал – это плюс. Но опять ушел – это минус. И упустил его сталкер Угрюмый, который полминуты назад обещал себе не дать противнику ни единого шанса. Вот тебе мудрость – не хвались, на рать идучи. Будь здесь Мунлайт, наверняка бы хихикнул и добавил: «А хвались, идучи срати». Только Муна здесь не было. Он был где-то по другую сторону ангара. Если жив еще.

Противник снова показался из-за створки. На этот раз он решил быть агрессивнее и начал с очереди из «калаша». Пропустив ее над головой, я выстрелил на опережение, но дернувшийся было вперед ублюдок вернулся обратно за правую створку.

Гранату бы. Вот только нет гранаты. Звякнуло металлом по металлу. Я рефлекторно вжался в землю. В следующую секунду пришло понимание, что выстрел был чересчур тихий, одиночный и не в мою сторону, а… Вторая пуля шкрябнулась по створке, за которой притаился мой счастливый обладатель короткого «калахана». Я повернул голову. К воротам, совершенно не таясь, вдоль бетонной стены забора перся Хлюпик. На плече его болтался мой полупустой рюкзак, а в правой он держал БП. По-идиотски держал, на вытянутой прямой руке.

Твою мать. В парке Горького, значит…

Третья пуля из БП шваркнула по ржавому железу. Не знаю, сыграло ли это какую-то роль или мой супротивник просто сглупил…

Он снова появился в трехметровом зазоре между створками. Причем на этот раз рванулся без пугалок, швыряния ящиками и стрельбы. Я нажал на спуск. Чавкнуло. Он кувыркнулся на землю, лицом вниз. Впрочем, как он пропахал носом землю, я уже не видел – это было за левой створкой. Но оставшиеся торчать в проеме ноги, замершие без движения, говорили о многом.

Я поднялся и направился к трупу с МР-5. Шарить по карманам я сейчас не собирался. Не до того. А вот нож свой забрать не мешало бы.

Хлюпик был еще далеко. Шел не таясь, как у себя дома. Идиот. Я повернулся к нему спиной, закрывая собой мертвое тело, и выдернул нож из горла трупа. Тело дернулось назад, когда лезвие освободилось. Перевернув труп на бок, я обтер клинок о куртку мертвяка. Нож убирал уже на ходу, торопясь подальше отойти от мертвого тела. Устраивать Хлюпику с трупаком смотрины в мои планы не входило. Черт знает, как он на него отреагирует. В смысле Хлюпик на трупака. У мертвяка-то теперь на все одна реакция.

– Зачем приперся? – сердито спросил я.

– Подумал, помощь нужна, – отозвался он, тревожно вслушиваясь в отдаленную стрельбу и крики.

– Помощи от тебя, – фыркнул я. – Стрелок из парка Горького.

– Что, совсем плохо?

Я сдернул с него свой рюкзак. Плохо… Дать бы тебе по башке, чтоб слушал, чего говорят.

– Руку прямой не держи. Чуть в локте сгибай.

Я продемонстрировал ему слегка согнутую в локте руку.

– Левую под запястье правой.

– Зачем?

– Чтоб упор был. И не трать патроны зря. Чего ты по воротам стрелял?