Золотая коллекция. Зона тумана

Я застегнул рюкзак и присел на него сверху. Пять минут «покурить, оправиться». И хотя давно бросил привычку мусолить сигареты, а гадить посреди зоны себе дороже, отдых не помешает.

Когда-нибудь я придумаю для себя какое-то будущее. Если у меня когда-нибудь хватит на него фантазии. Тогда я приду сюда, заберу все под ноль и навсегда уйду из зоны. И перестану быть Угрюмым. Губы потянулись в стороны в грустной ухмылке. Забавно звучит. Вот только будущего я не вижу. То ли фантазия сдохла, то ли сам я давно уже живой труп.

Все, посидели, и будя. Возвращаться пора.

Назад я шел другим путем. Впрочем, мне было все равно. Так и так не заблудился бы. Место расположения моего тайника и опознавательные приметы у меня в голове. Я не доверяю ни бумаге, ни ПДА. Никто и никогда от меня не узнает, где находится нычка. Потому и здесь рассказывать не буду. Не нужны подробности. Они мои, как и тайник, и зажученное в нем эфемерное будущее.

* * *

К базе «Долга» я подходил с другой стороны. Уже совсем рассвело. И хотя противный дождь так и не прекратился, мир вокруг стал значительно приятнее. Если слово «приятно» вообще может каким-то боком относиться к зоне.

Споткнулся на мысли. А ведь вру, иногда и в зоне бывает красиво. Случается, сквозь хмарь пробивается свет. Играет солнечными зайчиками на яркой листве. С утра, когда солнце только вываливается из-за серовато-розового горизонта и до вечера, когда закатывается, утопая в малиновом закате.

Бывает. Но не сегодня. Сегодня будни. Сегодня дождь. Сегодня все серо и хмуро.

До блокпоста осталось всего метров четыреста, и я сделал очень большую ошибку. Я расслабился.

Подобной глупости зона не прощает. Можно считать это очередной банальностью, но это факт. И стоило мне один раз сглупить, как тут же последовала реакция. Шагах в десяти от меня возникло шевеление. Я замер.

То, что еще секунду назад казалось сквозь пелену мороси здоровым валуном, поднялось и с хрустом потянулось. Кабан! Везет мне на них в последнее время. В отличие от Васьки этот не был пьян, зато был огромен и дик. И если затуманенные водкой мозги Васи Кабана и рождающиеся в них мыслишки были мне понятны, то предположить, что происходит в огромной мохнатой башке чернобыльского кабана, я бы не рискнул.

Зверюга покосилась в мою сторону. Я осторожно потянул ремень. «Калаш» принял горизонтальное положение. Металл под рукой показался обжигающе холодным. Я дернул плечом, стряхивая ремень, перехватил автомат поудобнее и сделал шаг.

Боров чуть заметно шевельнул огромной, как пивной котел, головой.

Не будь свиньей, попросил я мысленно, дай пройти. Я ж тебя не трогаю.

Кабан не то фыркнул, не то хрюкнул. Не знаю, можно ли было принять это за ответ, услышал ли он мою просьбу… Может, и услышал, многие местные твари имеют странные способности. Так или иначе, я сделал еще один шаг, затем еще и еще. С каждым шагом я больше удалялся от кабана, чем приближался к «должникам».

Зверь делал вид, что мои передвижения ему не интересны. А может, они и в самом деле были ему до фонаря. Шаг за шагом я огибал зверюгу по широкой дуге. Мне удалось отойти от него шагов на тридцать. На секунду показалось, что счастье рядом. Все, я прошел, и кабан меня не тронет.

Предательской мысли оказалось достаточно, чтобы шаткое ощущение рухнуло, как карточный домик от включенного вентилятора. Дикая тварь вскинула голову и без предупреждения бросилась на меня.

Я поразился тому, какую скорость рвет эта зараза с места. Секунда, и кабан был уже на полпути ко мне. Половина таких бесконечно трудных шагов.

А дальше сработали рефлексы. Я не успел подумать, не успел прицелиться. Палец сам собой дернул спусковой крючок. Треснуло. Я дал короткую очередь. Автомат задергался в руках, пытаясь усвистать в сторону, вырваться. Затем вторую. Следом третью. Хотя третья была уже не нужна. Первая очередь остановила кабана, дернула его чуть в сторону. Вторая попала в голову. Зверюгу отшвырнуло. Кабан взвизгнул дико и повалился на землю. Его визг прокатился во все стороны, разрывая тишину мертвого утра зоны, кажется, на многие километры. Тело зверя задергалось в агонии, а может, его затрясло от третьей очереди. Так или иначе, он больше не поднялся.

Все. Пора сматывать. Я зашагал быстрее. Сзади почувствовалась легкая вибрация. Дрожал не воздух, дрожала земля. И это была не аномалия. Я оглянулся. Дьявол! На меня неслись с десяток кабанов. И хотя они были далеко, а силуэты их едва различимы, скорость оказалась такой же невероятной, как и у пристреленной мной особи.

В зоне не бегают. Я знал это. Но сейчас другого выхода не было. И я припустил что есть мочи к блокпосту.

Я бежал так, как не бегал очень давно. Сзади топало, бухало, хрипело, словно за мной гнался табун слонов. Почуяли, что ли, твари, что я их сородича похоронил? Или услышали. Могли услышать. Покойник так орал, что не услышал бы только глухой.

Глупо. Последняя шутка могла быть и поизящнее. Хотя каких еще шуток ждать от Угрюмого?

До блокпоста оставалось метров сто. Впереди замелькали фигуры людей. К двоим, которые пропускали меня на выход, сейчас присоединилось еще пятеро. Я рванулся на блокпост из последних сил, как бежал с автоматом наперевес.

Впереди мелькнула злая харя… Другая со следами отрешенности… Дула автоматов…

– Оружие брось! – рявкнул кто-то. Ага. Сейчас. Размечтались.

Треснула очередь. В первый момент показалось, что стреляют в меня. Я нырнул вниз, но у людей сейчас была цель посерьезнее моей скромной персоны. Земля приняла мою распластанную, словно лягушка под катком, тушку крепким ударом. Я шлепнулся плашмя, но собрался и тут же перекатился. В то же мгновение застрекотали автоматы. Топот сзади сбился с ритма, его разбавил визг расстреливаемых животных и грохот автоматных выстрелов.

Я попытался подняться и помочь отстреливать тварей, но в затылок что-то неуклюже ударилось. В голове загудело, словно заиграл орган на одной ноте, но от души. Сквозь гуд прорезался дребезжащий голос сверху:

– Лежи, сука. С тобой потом разберемся.

Прикладом врезали, подумал я. Перед глазами возникло взволнованное лицо Хлюпика. «А если сотрясение?» – опасливо поинтересовался он и растекся в мутное радужно переливающееся пятно. В следующее мгновение пятно налилось черным, и я отрубился окончательно.

6

– Так это Угрюмый, – донеслось сквозь непроходящий болезненный гул, как будто у меня в голове отчаливающий пароход давал бесконечный прощальный гудок.

– А я его прикладом, – задумчиво добавил второй голос. – А с другой стороны, хрен ли он с автоматом?

– До ветру ходил, – хохотнул третий голос. Этот голос я слышал совсем недавно.

Я открыл глаза. Трое стояли надо мной и с интересом меня разглядывали. Хоть бы пульс пощупали, может, я помер давно. Собаки дикие. Хотя им-то что.

– О, очухался. – Первый оказался не то самым наблюдательным, не то самым говорливым.

– Ну чего, Угрюмый, поссал? – развеселился третий.

– Какое там поссал, – весело поддержал второй. – За ним десяток кабанов перло. Он уж небось не только поссал, но и пару раз обгадился.

Все трое бодро расхохотались. Сволочи, блин. Я с трудом оперся на автомат, который все еще сжимал в руке, тяжело поднялся. Голова гудела, ноги подрагивали. Меня мутило и шатало из стороны в сторону.

– Ну, чего, Угрюмый, сколько раз облегчиться успел? Еле переставляя ноги, я потопал к бару. В спину снова загоготали. Понятное дело, смеются. Хоть всемером и при оружии, а с десятком кабанов тягаться все равно страшно. Так что регочут не оттого, что смешно. Просто разрядка. Сами обгадиться успели. И не упрекнешь. В зоне обгадиться проще пареной репы. Вот чтоб штаны не намочить – это талант иметь надо.

До бара дошлёпал кое-как. Привратник, забирая «калаш», бывшего хозяина которого он знал, гадко улыбался. Спуститься вниз и подняться к себе наверх оказалось менее проблематично, видимо, я начал приходить в себя. Но когда вошел в комнату, уронил рюкзак и как был без сил грохнулся на пол.

Хлюпик дрых без задних ног и от моего появления даже не проснулся. Мне бы такой сон.

– Эй, – позвал я. – Подъем!

Он завозился, сладко потянулся и, открыв глаза, уставился на меня. Лицо его вытянулось и стало по-детски удивленным.

– Что с вами?

– Я все еще один.

– Простите.

– И я тебе все-таки дам по лбу. Вот только в себя приду.

Он улыбнулся, сел на койке. Скинув ноги вниз, принялся обуваться.

– У вас… у тебя, – поспешил поправиться он, – такой вид, как будто тебя изнасиловали. Что, Мунлайт не дался?