Мой Ванька

Опять встречаемся с Дашей у кафе.

– Что у тебя случилось? – спрашивает она сама.

Не думал, что всё так ясно отразилось на моём лице.

– Ванька парализован… – и рассказываю всё, что знаю.

– Ты когда туда летишь?

Вопрос задан так, будто я ей уже сказал о своём решении. Значит, понимает меня!

– Послезавтра.

Пишу письмо Илье Анатольевичу. Я не любитель писать, поэтому взвешиваю каждое слово. Не хочу ненароком обидеть Мастера.

«Уважаемый Илья Анатольевич!

Вынужден срочно уехать в Булун, тем самым прервав учёбу у Вас. Мой самый близкий человек – младший сводный брат Ваня – попал в беду. Сейчас он парализован. У меня опять был сон, где я видел, как он куда-то падает. А потом всё подтвердилось.

Сколько я пробуду в Булуне, не знаю, думаю, что не меньше месяца. Когда мы вернёмся, а я собираюсь его привезти сюда, то обязательно позвоню.

С глубоким уважением к Вам, Саша Елизов».

Запечатанный конверт с надписью «И. А. Коху от А. Н. Елизова» бросил в почтовый ящик в такой знакомой уже парадной…

* * *

Лечу в Булун. Сидя с закрытыми глазами, думаю про Ваньку и представляю его лицо. Бедняга… И всё из-за меня! Борт грузовой, Ил-76, и мне пришлось договариваться с пилотами. Из Питера пассажирских до Булуна нет. Из-за непогоды самолёт отчаянно трясёт. Сосед, бородатый дядька, который возвращается с Большой земли, только что сказал, что в феврале у них постоянно штормит. Февраль… Потом будет март…

– Да, – снова заговаривает сосед, – у нас в это время такие ветра… Даже несчастья случаются…

– Какие несчастья? – я внутренне напрягаюсь.

– Какие, какие… Вот недавно ветром девчонку, вернее, женщину одну сдуло в трещину. Парнишка полез её спасать. К верёвке подцепил, вытянули… А когда его самого вытаскивали, порывом так о стену швырнуло… В больнице теперь. Парализован…

– Ванька! – вырывается у меня непроизвольно.

– Да… Его Иваном зовут. А ты его знаешь? – меня буравят внимательные глаза.

– Я его брат. Сводный… Лечу к нему. Он перестал мне звонить.

– Давай знакомиться. Дмитрий Иванович, – сосед протягивает широкую ладонь.

– Александр. Саша…

– Так что, Сашок, плох Ванюшка… Ноги совсем отнялись. Он спиной ударился.

Похоже, у меня на глазах слёзы.

– Не надо… – гудит мне в ухо Дмитрий Иванович. – Всяко может быть… Может, всё и образуется… Ты к нам надолго?

– Пока во всём не разберусь и не найду возможность забрать Ваньку в Питер.

– Да… Это конечно. У вас там специалисты, аппаратура… Слушай, а хочешь, остановись у меня. Моя хозяйка не будет возражать. Она тоже к Ване хорошо относится. Мы ведь с ним два месяца вместе работали. Он у тебя замечательный парень! Настоящий мужик! Уважаю… Говорил, что у него на свете есть только Сашка. Он тебя очень любит.

– Я его тоже… – и вздыхаю.

Мне приятно слышать такое про Ваньку и больно за него. Правда, гудение Дмитрия Ивановича несколько успокаивает…

– Слушай, Сашок… Ты, когда прилетим, ведь сразу в больницу побежишь?

– Сразу! Вы мне покажете?

– Конечно! То-то Ванюша обрадуется! Только в больнице сразу к Ване не ходи. Сходи сначала к главному врачу, Кириллу Сергеевичу. Золотов фамилия его. Как раз для него фамилия. Пожилой такой. Мировой доктор! Скольких на ноги поднял! Поговори с ним… Послушай, что он скажет. Поверь мне – всё знает! А багаж твой, – при этом показывает на мою сумку, – я сразу с собой заберу. А потом за тобой в больницу приду.

– Спасибо, – хватаю руку Дмитрия Ивановича. – Спасибо огромное!

…Вот и двухэтажное здание больницы. В темноте полярной ночи едва нашёл.

Весь седой, сухощавый, очень осанистый Кирилл Сергеевич Золотов, после того как я ему представился, внимательно смотрит на меня.

– Ну что я могу сказать вам, молодой человек… Ваня очень подавлен. Он вас во сне всё время зовёт. Это хорошо, что вы приехали. Очень хорошо!

– Кирилл Сергеевич, а дальше? Какие перспективы?

– Перспективы, говорите… – главврач невесело усмехается. – А это будет зависеть от вас, от него самого, ну и от Господа Бога. Травма очень тяжёлая… Но если вы сможете выхаживать его, трудясь днём и ночью, а он сам захочет встать, то на ноги его, наверное, поставите. Вообще-то в этом случае, как говорили раньше, костоправ нужен. А таких сейчас в России – днём с фонарём… Вот, смотрите! – он достаёт рентгеновский снимок и показывает его мне на свет. – Вот его травма.

Вижу череду Ванькиных позвонков в районе поясницы, и один провален.

– Вот тут нерв и защемило, – поясняет Золотов. – Теперь вы всё видели и знаете истинное положение вещей.

– Обещаю, я буду трудиться и днём, и ночью, – это выговариваю чётко, как клятву, сам не понимая, для кого – для доктора или для самого себя.

– Правильно, что вы не спросили, сколько времени понадобится, ведь…

– Это неважно! – перебиваю я. – Главное, чтобы свет был в конце тоннеля.

– Ну что ж… Теперь верю, у вас может получиться. Я научу, что делать и как. Будете выполнять в точности! Понятно?

– Буду! Я всё запишу!

– Нет, молодой человек… Кроме лекарств, которые я назначу, и особенностей ухода за таким больным вы ещё должны будете научиться делать ему специальный массаж для поддержания кровообращения в ногах. Иначе он может их потерять. Омертвеют! А остальное… В общем, надо искать костоправа! Ладно. Об этом мы поговорим потом. Очень хорошо, что вы приехали. Вы сами молодец! Идите теперь к нему.

По коридору иду к палате. Больница в Булуне маленькая, не сравнить с теми, что у нас в Питере. Здесь всего два этажа, но длинные. Открываю нужную дверь. Палата на троих. Правда, две кровати пустые. Ванька лежит на спине с закрытыми глазами. Длинные русые волосы разметались по подушке…

– Ванюха, привет! – сажусь на край кровати.

– Сашка… – открываются два огромных глаза.