Мой Ванька

Он так осунулся, что глаза стали ещё больше. Наклоняюсь, прижимаю его к себе и целую в лоб.

– Сашка… – смотрит на меня как-то странно. – Зачем ты приехал?..

– Тебя из жопы вынимать, – и стараюсь улыбнуться. – Мне сказали, что ты настоящий герой. Мне это очень приятно.

Молчит и всё смотрит…

– Саш… Уезжай… – звучит вдруг совсем чужой голос. – Понимаешь… Я тут встретил человека… У меня опять роман… Я не люблю тебя больше. Ты мне не нужен. Прости… За мной тут ухаживают. Вот Коля… приходит… Я его очень полюбил. Правда, он сейчас уехал… на неделю… Да и Света приходила… Ну та, которую я вытаскивал…

Смотрю на Ваньку. Я знаю его больше двух лет и сразу могу сказать, что он всё врёт. Дурашка… Не хочет для меня проблем. А сам по ночам зовёт… Смешной…

Дверь в палату я закрыл, поэтому наклоняюсь и прижимаюсь к его лицу.

– Заткнись, – шепчу ему в самое ухо. – Врать ты не умеешь. Плохо придумал. Твоих жертв я не приму. Вспомни тот вечер и открытое окно. Дурачок ты мой хороший…

Ну вот… У него слёзы. Из-под одеяла высовывается рука и сжимает мою.

– Сашка… Мой Сашка…

– Только твой! Я говорил с главным врачом. Он сказал, что всё ещё вернётся. Только нам надо будет работать вместе. Я тебе буду делать специальный массаж и всё такое… Мы победим!

Ещё что-то говорю… Пусть не совсем правду, но главное, чтобы он мне поверил! Главное, чтобы у него появилась надежда!

– Сашка… – Ванька просто давится от слёз.

– Ладно, кончай разводить сырость. Я сюда летел с Дмитрием Ивановичем. Он так о тебе говорил! Ты действительно герой!

– Герой безногий… – он тяжело вздыхает.

– Всё вернётся, понял? Вот чуть оклемаешься, и полетим обратно, домой…

– Саш… Тебе не будет противно? Дай судно… Уже не могу… Или сестру позови.

– Идиот. А дома я кого звать буду? Соседку? Что я, говна не носил? Где судно?

Возвращаюсь в кабинет к главврачу и он сразу ведёт меня в процедурную.

– Вера Петровна, – обращается он к пожилой медсестре. – Вот этот молодой человек, его зовут Саша, с сегодняшнего дня в вашем распоряжении. Он будет ухаживать за Ваней, ну и одновременно учиться у вас вашему мастерству.

– Да какое там мастерство! – она смущённо машет рукой. – Было бы желание, а освоить моё ремесло – дело нехитрое. Пойдём, Сашенька.

– Могу не только за Ваней! – вставляю я слово. – Буду санитаром! Я…

– Там разберётесь, кто вы, – строго прерывает меня Кирилл Сергеевич. – Дома вы будете не только санитаром, но и медбратом, а может быть, и врачом. Вам это ясно?

– Яснее не бывает…

Никогда не думал, что окажусь настолько чувствительным к страданиям других людей. Буквально кожей чувствую их боль, очень жалею, и суетиться вокруг них мне совсем не влом, а перестелить кровать немощному человеку даже приятно. Если же, наученный Верой Петровной, делаю уколы, то стараюсь не увеличивать их страданий.

Я здесь уже почти неделю. Живу у Дмитрия Ивановича. Трёхэтажный дом, каких здесь несколько десятков, и обычная трёхкомнатная квартира на первом этаже. Беру уроки массажа у самого Кирилла Сергеевича. Ног Ванька действительно не чувствует. Они вообще висят, как ниточки. Вчера носил его в ванную помыть, видел… Ужасное зрелище. Честно говоря, от увиденного только озлел. Ощущаю желание всё это преодолеть!

Возвращаюсь из больницы.

– Сашок! Как ты насчёт по стошке? – спрашивает Дмитрий Иванович за ужином.

– Согласен… – сам себя слышу будто со стороны. Голос совсем уставший. Естественно… Но надо привыкать! Если я хочу, чтобы Ванька встал, то должен пахать! Пахать днём и ночью! И это будет искуплением моих грехов, моей вины перед ним.

– Чего ты к парню привязался? – ворчит Надежда Михайловна, жена Дмитрия Ивановича. – Видишь, из больницы не вылезает весь день!

– Тем более! Пусть отдохнёт. Слышал, что он там не только около Вани. Верка говорила, что у неё теперь хороший помощник появился, – он ласково мне улыбается.

– Сашенька… Наверное, водочки тебе и вправду надо выпить, – Надежда Михайловна проводит ладонью по моим волосам. – И спать потом.

С трудом, но договорился с теми же летунами, которые доставили меня сюда, чтобы нас с Ванькой в таком его состоянии взяли на борт до Питера.

– Ванюха! Скоро домой полетим! – заявляю я с порога палаты.

– Правда? – он слабо улыбается.

– Угу. Только на особый сервис не рассчитывай. Полетим грузовым бортом, но прямо на Питер. Чтобы пересадок не делать.

– Саш… – его тон заставляет вздрогнуть. – А у нас… получится? – и в глазах такая боль!

– Обязательно получится! Ты мне веришь? Ты мне должен верить!

– Верю… – вздыхает и сжимает мою руку. Последний инструктаж у Золотова.

– Молодой человек, я в вас верю, – он смотрит мне прямо в глаза спокойно и мудро. – Любовь должна его спасти. Только на это он и может надеяться.

Внутренне вздрагиваю. Моя любовь… Только на мою любовь Ванька может надеяться. Это прозвучало как приговор.

– И ещё. Самое для него страшное – это простуда. Дальше – воспаление лёгких, дальше… Сами понимаете… Кровь бегает пока плохо.

– Понимаю… Не допущу. А можно вам писать?

– Конечно! Буду ждать вестей, – он пожимает мою руку. – Успеха вам с Ваней!

В самолёте Ванька лежит на носилках. Я сижу рядом.

Как нас провожали! Даже Кирилл Сергеевич пришёл на аэродром. И Ванькины ребята, с которыми я перезнакомился, и Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной. Короче – толпа. Будто делегацию провожали! Столько с собой надавали еды! Честно говоря, мне так грустно стало, что мы уезжаем от таких хороших людей… Вот Ванька встанет, и мы сюда ещё обязательно прилетим. А может, вместе и работать тут будем…

* * *

Вот мы и дома. Спасибо летунам. Даже с машиной помогли! А тут я уже донёс Ваньку на руках до лифта и от лифта в квартиру. Он стал таким лёгким! Надо откармливать… Сейчас лежит на нашей тахте. Вернее, по совету Кирилла Сергеевича, я сделал ему положение полусидя. Сам пока занимаюсь на кухне.

– Ванюха! Ужинать! – несу ему на подносе тарелку с ужином и кружку с чаем.

Сам тоже переселился питаться в комнату.