В переплётах Мураками

– Страдаешь? – участливо спросил Фокс, а Микки неприязненно поморщилась и отвернулась.

– Немного. Я ведь только её купил.

– А что с теми книгами, которые я тебе дал? Читал что-нибудь?

– Да. Мне понравилась идея Кастанеды, что смерть всегда рядом. Этакий тёмный попутчик. Поэтому воин всегда должен быть внимателен.

– То есть в жизни рядом с каждым из нас неизменно следует смерть? Похоже на правду.

– Сегодня, кстати, меня едва машина не сбила, когда шёл сюда.

– Надо быть внимательнее. И не читай подобные книжки на ночь. Ты слишком восприимчив.

– Может ты и прав.

– Что будет дальше?

Вопрос Фокса застал меня врасплох. Микки снова навострила ушки в мою сторону – обе пары, человечьи и мышиные.

– Я об этом не задумывался. Буду также встречаться с Лерикой да сидеть у тебя в баре. А по вечерам читать и писать.

– Не ждёшь ничего нового?

– А ты?

– Ну, много разных историй начинается именно с девушек. Они своеобразная движущая сила для нас, мужчин.

– Не думаю, что ты прав. В конце концов, ничего не изменилось.

– Пока что.

– Уверен, так и будет.

– Упёртый, – Фокс усмехнулся. – Микки, подойди сюда.

Девушка, которая и так была в двух шагах, подошла ближе и теперь нас разделяла только барная стойка. Она вопросительно посмотрела на Фокса.

– Будь добра, поцелуй моего скромного глупого друга.

– Эй, эй, – запротестовал я, выставив перед собой руки, защищаясь. – Ты серьёзно?

– А что? Это ведь просто поцелуй. Не переживай, Мураками, в этом жесте нет любви. Позволь Микки себя поцеловать, а потом мы посмотрим, измениться что-нибудь для тебя или нет.

Меня передёрнуло от его цинизма. Я задумался и опустил руки. Нельзя сказать, что Микки мне не нравилась. Нравилась, но она была девушкой Фокса. И подобные предложения я не понимал, они были мне неприятны.

– Ну, не знаю.

Микки перегнулась через барную стойку, обхватила меня руками за шею и приблизилась. Время замедлилось, я почувствовал исходящий от неё запах корицы и мёда. Её слегка приоткрытые алые губы потянулись к моим. В волнении, казалось, я выдохнул весь воздух, так что в груди стало больно. И только наши губы соприкоснулись, как я вырвался и отпрыгнул в сторону, свалившись со стула. Время потекло в прежнем темпе.

Фокс и Микки смеялись в полный голос. Я лежал на полу и недоумевал. Наконец я встал, отряхнулся, и пошёл к выходу.

– Ты куда? – бросил мне в спину Фокс.

– Мне пора. Нужно подумать о том, как ты ужасно относишься к людям.

– Не стоит зря себя расстраивать. Лучше подумай о Лерике и Микки. К тому же, ничего ещё не произошло, а ты уже злишься.

Я махнул рукой, не оборачиваясь, и вышел.

***

Лерика вспомнила, что два дня назад обещала принести молодильные яблочки, и, извинившись за задержку, сдержала слово. При встрече она сразу продемонстрировала лежащие в рюкзаке две полулитровые бутылки сидра. В этот раз одета Лерика была в короткие джинсовые шорты, оставляющие ноги полностью открытыми, чёрные кеды и песчаного цвета тунику. Маленький чёрный рюкзак из кожи, в который кроме двух бутылок, ничего и не поместилось бы – так мне казалось – Лерика попыталась вручить мне, но я наотрез отказался нести эту явно женскую вещь. После вечерней выходки Фокса и Микки у меня совсем не было настроения, а вот у Лерики напротив. Она не обиделась, не стала настаивать, и повела меня на набережную. Лерика шла впереди, что-то говорила, я невпопад отвечал, не сводя взгляда с её стройных загорелых ног, из-за чего пару раз споткнулся и чуть не упал.

На набережной Лерика сразу достала обе бутылки, отвернула крышку у одной и протянула мне.

– Пей.

Я послушно отпил.

– И как? – весь её вид излучал любопытство, словно я был подопытным кроликом.

– Сойдёт, – я посмотрел ей в глаза и прибавил, – У тебя сегодня глаза снова другие.

– Чёрт, люди просто не способны меняться так часто!

– Во всём виноват мой друг Фокс, – «и Микки», но её я вслух упоминать не стал.

– А ты не пробовал общаться с другими друзьями?

– У меня их нет, – просто ответил я. – И не будем об этом.

Лерика открыла вторую бутылку, выпила немного сидра и спросила:

– Ну и какого они цвета сегодня?

– Золотистые, как солнце. Так и лучатся.

– Весьма редкий цвет.

– Тебе виднее. Слушай, а какие они, когда ты смотришься в зеркало?

Лерика недовольно нахмурилась, но ответила:

– Серые.

– Звучит как-то печально. Ты что, себе не нравишься?

– Не особо. Но давай не будем об этом говорить?