Против идеологии. Почему утопии рушатся

Так вот, Адорно сформировал отношение к популярной культуре, в целом характерное для левой мысли ХХ века. Массовая культура – это современный «опиум народа», низкопробный специально создаваемый продукт, служащий для убаюкивания и притупления критического сознания масс. Если говорить совсем грубо, поп-культура – культурное пойло для плебса, после приема которого он находится в спокойствии, довольстве и не стремится ни к какому бунту. Так ли это? Может быть, капитализм просто предлагает людям то, что они хотят культурно потреблять, то, что пользуется спросом? Любой «злой капиталист» скажет вам, что создать товар, который будет реально востребован массами, ох как не просто, в том числе и товар духовный. Многим мысли Адорно могут показаться здравыми и даже очевидными, но их опровергает нынешняя реальность: современные woke-капиталистические корпорации занимаются навязыванием обществу идей «расовой» и «социальной» справедливости, совсем нехарактерных для «капитализма», крайне сомнительных с точки зрения коммерческой целесообразности и чуждых широким народным массам. Они не успокаивают, а скорее раздражают простого человека, но об этом позднее (см. Главу 4[10 - См. также: Frank Furedi. The tyranny of woke capitalism. Режим доступа: https://www.spiked-online.com/2021/06/25/the-tyranny-of-woke-capitalism/.]).

Другим важным неомарксистским философом является Герберт Маркузe (1898—1979). Когда-то он был действительно актуален и знаменит – так, одним из лозунгов студентов во время парижских протестов 1968-го был «Маркс-Мао-Маркузе». Одна из основных его работ – это «Одномерный человек» (1965). Она посвящена критике общества потребления. Как известно, Маркс говорил о том, что пропасть между богатыми и бедными будет только расти, и когда-нибудь пролетарий, лишенный всего, издаст последний вопль отчаяния, вырвется из оков и разрушит капитализм. На деле же в западном обществе произошло обратное – пролетариат разбогател и обуржуазился. В ХХ веке прогресс и развитие технологий привели к невиданному ранее экономическому изобилию и росту потребления товаров всех возможных видов самыми широкими массами населения. Как считают неомарксисты, в результате рабочий класс развратился и предал собственные интересы. Ему были навязаны «ложные потребности» с помощь масс-медиа и рекламы. В будние дни он терпеливо работает на капиталистов, в выходные садится в неплохой автомобиль, в котором едет в торговый центр, а затем ходит по магазинам и покупает ненужные предметы, которые на короткое время создают у него чувство радости и удовлетворения. Этот цикл повторяется до бесконечности. Так функционирует общество нового образца.

Бороться с этим Маркузе предлагал с помощью отказа от излишнего потребления. Фактически это модное ныне осознанное потребление, когда вы покупаете только то, что вам действительно необходимо. У вас должна быть всего одна-две пары обуви на каждый сезон, функциональный недорогой смартфон, одна пара штанов. А если у вас имеется излишек всего этого, и вы гоняетесь за модой, то вы – идеальный потребитель, раб капиталистической системы.

Давайте немного отвлечемся и займемся критикой критики общества потребления. Сегодня любой мэйнстримный экономист скажет, что потребление – это не только плохо, но и очень даже хорошо. Это основа экономического роста, товарного изобилия, разнообразия и даже культурной власти. Известный британский историк Нил Фергюсон посвятил потреблению целый раздел в своей книге «Цивилизация». Потребление он считает одним из столпов современного мира. Стандарты потребления были одним из факторов победы Запада в холодной войне. Хотелось бы вам жить в обществе, в котором выбор товаров скуден и уныл? И если бы люди резко сократили потребление, чем в таком обществе занимались бы другие люди, работой которых сегодня является обеспечение функционирования инфраструктуры потребления? Надежды на то, что для них бы нашлось лучшее применение – это обычная утопическая обманка, равно как и предоставление о том, что за пределами общества потребления и массовой культуры находятся сияющие высоты коммунистической утопии.

Неомарксисты были ярыми критиками капитализма, но стоит отметить то, что их работы были строго-настрого запрещены в СССР и дошли до нас совсем недавно. Так случилось потому, что они в то же самое время были критиками советского авторитаризма. Но это лишь с одной стороны. А с другой – можете ли вы представить выход книги, критикующей тупой материализм общества потребления, в Советском Союзе? Стране, пропаганда которой пыталась доказывать своим подданным, что американские рабочие живут в нищете и чуть не умирают с голоду? То-то и оно.

Также Маркузе поднимает актуальный вопрос о том, кто в теперешнюю эпоху является революционным классом. Революционный потенциал морально разложенного пролетариата он, конечно, отрицает. В качестве альтернативы он предлагает альянс радикальной интеллигенции со всяческими меньшинствами и другими маргинальными группами, не вписавшимися в нынешний капиталистический порядок. Именно они должны составлять оппозицию к режиму и продвигать радикальную левую мысль. Сейчас таким тараном служат работники «либеральных» (на самом деле, псевдолиберальных) СМИ в сочетании с феминистками, транс-активистами и people of color. Цель неомарксистской революции – семантически невнятное «освобождение» всех и вся от гнета корпоративного капитализма[11 - См. известное эссе Г. Маркузе «Об освобождении» (1969).].

Студент Руди Дучке, марксистский активист из Германии, вдохновленный идеями франкфуртцев, придумал актуальную для нынешних левых идею «долгого марша через институты». Согласно ей активисты должны медленно и постепенно оккупировать все общественные институты: СМИ, университеты, школы, госучреждения и т. д. В какой-то момент в них накопится критическая масса активистов, способная осуществить социальный и культурный переворот.

Послевоенная эпоха – это время технологических революций, деколонизации, рождения рок-музыки, подъема массовой культуры, сексуальной революции, ослабления или даже крушения старых культурных норм и смыслов. Реальность стала максимально противоречивой, некогерентной, фрагментированной и нереальной. Поэтому родилось другое важное направление левой философии – постмодернизм (1960—80-е гг.). Постмодернизм – течение многогранное, и совершенно невозможно представить его полный обзор, оставаясь в рамках лишь одной подглавы. Важно то, что современные левые явным образом позаимствовали из него критику просвещенческой рациональности. Ключевой для этого движения мыслитель Жак Деррида (1930—2004) прямо говорил об этой философии как некоторой философии «в духе марксизма»; в целом ее классифицируют как постмарксизм.

Мы будем говорить о постмодернизме как о направлении мысли, пересматривающем эпоху модерна. Философия модерна – это философия Просвещения, которая, с точки зрения постмодернистов, пришла к своему логическому финалу в ХХ веке. Просвещение опирается на науку, рационализм, индивидуализм, либерализм, посредством которых осуществляется движение к прогрессу – долгой счастливой здоровой жизни людей. В основе философии модерна – отход от религиозного восприятия мира в премодерновом (традиционном) обществе и переход к восприятию посредством разума. Человек модерна, опираясь на него, должен рационально жить и действовать в этом мире. У него есть вера в то, что с помощью разума может быть решена любая социальная проблема.

Постмодернисты критикуют основу Просвещения – разум, источник получения знаний. Мишель Фуко (1926—1984), другой важнейший постмодернист, говорил так: «Бессмысленно говорить во имя – или против – Разума, Истины или Знания». Не существует «истины» или «фактов», а объективная реальность если и существует, то говорить о ней бессмысленно. Ранние постмодернисты выражают максимальный скептицизм по отношению к человеческой способности что-либо объективно знать и понимать.

От поиска истины и классического вопроса о возможности ее существования они переходят к вопросу о власти и социальных преобразованиях. Они считают, что по-настоящему важна не истинность тех или иных суждений, а то, как эти суждения влияют на отношения власти, существующие в обществе. Власть (power) – это вообще любимое слово современных леваков, которое они произносят по поводу и без. «Power… I need more power!» – вскричал левачок, словно Верджил из Devil May Cry… «В предельном анализе все является политикой (everything is political)», – так писал Фредрик Джеймисон (р. 1934), соавтор Жана-Франсуа Лиотара (1924—1998), придумавшего само определение постмодернистского культурного состояния («недоверие к большому нарративу», то есть к единой, универсальной, всеобщей объяснительной рамке; в постмодернистскую эпоху все «большие нарративы» считаются мертвыми). Нет «правильной» или «истинной» точки зрения, есть только нарративы и идейные фреймы (рамки), используемые для продвижения субъективных ценностей отдельных групп. Классическая наука – это всего лишь один из фреймов, который ничуть не лучше, а скорее даже хуже остальных (сегодня ее принято рассматривать как бело-супрематистскую, колониальную и патриархальную).

Фуко говорит о том, что власть – это совсем не только политическая власть. Системы власти пронизывают все общественные отношения; политическая власть является производной от других видов власти. Если вы хотите изменить политический уклад, то вам следует изменить самые различные отношения власти, которые действуют в обществе. Например, динамику власти в семье или в отношениях между мужчиной и женщиной в более широком смысле. Согласно Фуко, власть осуществляется с помощью дискурса – базовых понятий и специально сконструированных языковых структур (к примеру, представлений о том, что такое женщина). Господствующие представления об «истине» выдвигают на вершину социальной иерархии одни группы и маргинализуют другие. Например, система высшего образования служит вовсе не для поиска истины, а для закрепления представителей высшего среднего класса на вершине общества и маргинализации низших слоев. Для изменения политической системы следует изменить дискурс, язык, на котором говорят люди. Вот почему современные левые так любят выдумывать новые понятия и категории, нормализующие всякие пограничные группы людей (например, цисгендерность как всего лишь один из вариантов «гендерной идентификации», нормализующий трансгендерность).

В своих работах Фуко говорит примерно вот о чем. В «Истории безумия в классическую эпоху» (1961) он рассуждает о том, что представления о психической норме – это социальный конструкт, созданный для отчуждения и маргинализации т. н. «сумасшедших». В прошлом те, кого сегодня считают «ненормальными», играли другую роль и даже считались уважаемыми людьми (например, такими были юродивые). В «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы» (1975) он утверждает, что общество – это паноптикон, т. е. всепроникающая система тотального дисциплинарного контроля и наказания. Его базовые институты – это школы, больницы, психиатрические клиники, военные части и в особенности тюрьмы. Все они представляют собой, по сути, одно и то же. А в «Истории сексуальности» (1976) Фуко заявляет, что сами понятия о сексуальности и сексуальной ориентации – это тоже социальный конструкт, что еще в совсем недавнем прошлом их не существовало, и люди якобы были гораздо свободнее в сексуальном плане даже в викторианскую эпоху. Все эти интеллектуальные упражнения Мишеля являются очень спорными и настоящими специалистами по истории воспринимаются с большим скепсисом, но философы-леваки их горячо любят. Фуко – это настоящий кумир.

Какая мотивация стоит за всей этой философией? Фуко, как известно, был видным гомосексуалом и испытывал трудности из-за того, что его наклонности не признаются обществом в полной мере. В 1977 году во Франции было опубликовано известное публичное письмо в пользу снижения возраста согласия, подписанное многими интеллектуалами, такими как Ж. Деррида, Ж.-П. Сартр, С. де Бовуар; само собой, был среди них и Фуко. Более того, он открыто выступил за легитимацию педофилии и заявил, что в «добровольном» сексуальном контакте между взрослым и ребенком заключается «акт освобождения» для обоих. О темной стороне его личности было известно давно, но в 2021 году от его знакомого по имени Ги Сорман поступила прямая информация о том, что Фуко во время своего пребывания в Тунисе в 1966—68 гг. подкупал местных детей 8-10-летнего возраста и занимался с ними сексом на кладбище[12 - The Sunday Times. French philosopher Michel Foucault «abused boys in Tunisia’. Режим доступа: https://www.thetimes.co.uk/article/french-philosopher-michel-foucault-abused-boys-in-tunisia-6t5sj7jvw.]. Поэтому выводы о его идейной мотивации можете сделать самостоятельно, тем более что эти люди сами заявляют о том, что любая мысль существует для продвижения чьих-то интересов.

Да, быть может, что общество несправедливо дискриминирует некоторые группы людей, но в борьбе с такого рода дискриминацией несложно зайти слишком далеко. Честно говоря, тот факт, что Фуко педофил, полностью дезавуирует, разоблачает большую часть его творчества, хотя леваки этого категорически не признают, поскольку им от его философии очень трудно отказаться. Сам Мишель был разнуздан в своей половой жизни, и даже новость о распространении нового очень опасного вируса, особенно «популярного» среди гомосексуалов, не остановила его. Он умер от СПИДа в Париже в возрасте 57 лет и стал первой французской публичной фигурой, скончавшейся от этой болезни.