Война кланов. Охотник 1

Может, сегодня хоть ей повезёт?

– Нет, бойцы, давайте на месте перетрем и разбежимся своими дорогами! – я ещё надеялся на мирное урегулирование и скорейшее возвращение к Юле.

– Чё, подружки, боитесь – мы вас в кустиках опустим? – щерится стриженый парень.

Последней фразой он все-таки добивается своего – окончательно выводит из душевного равновесия Евгения, и хоронит недавнюю надежду на мирное урегулирование конфликта. Кулак бьет по стене, и на темно-синей поверхности остается паутинка белых трещинок.

– Пошли, хмыри!!! Нечего впустую гонять!!! – рявкает Евгений.

Возражать и пытаться утихомирить бесполезно – являясь ярым гомофобом, друг очень агрессивно реагирует на подобные оскорбления. Остролицый радостно улыбается и поворачивается к выходу.

– Женька, голимый же развод, чего ты повелся? – спрашиваю я, когда слегка отстаем от идущих впереди парней.

– Мне сиренево. Он должен ответить за свои слова! – лицо Евгения багровеет, в таком состоянии он готов идти против любой толпы.

– Из-за чего хоть разборы-то?

Хотя от ребят и пахнет «смелой» водой, но не настолько же они пьяные, чтобы с бухты-барахты лезть на здоровенного бугая.

– Они шарились по залу, и тот, остроносый, наступил мне на ногу. Я посоветовал гулять аккуратнее, носатый залупился, мол, не раскидывай оглобли. И так слово за слово, членом по столу! – Евгений смотрит на спины, нервно сжимая кулаки.

Кулаки внушительного размера, недаром же Евгений столько лет со спортом «на ты». Вот выдержки и здравомыслия явно не хватает, иначе не выходили сейчас на улицу, а «утихомирили» бы ребят, и оставили посапывать в отдаленном темном уголке. Но нет же, теперь Евгений хочет крови, и неизвестно – чем эта жажда обернется.

Мы оказываемся на улице. Свежий осенний воздух окатывает прохладой, немного остужает разгоряченные лица, а ветерок ласково сушит пот, оставшийся после душного помещения. За нами выходит молодой сержант и чиркает зажигалкой. Остроносый кивает на рощицу через дорогу.

Из-за рощи выглядывает забор колхозного рынка, справа спят закрытые ларьки и достопамятная пивнушка. Возле последней, с ополовиненными стаканами в руках, переговариваются несколько человек. Слева от рощи медленно текут холодные воды Тезы.

Движения в роще не наблюдается. Под ногами шелестит опавшая листва, мокрые кусты цепляют за одежду, с веток порыжевших лип срываются капли. Свет уличных фонарей достает и сюда, проникает между стволами и рассеивает осеннюю тьму. На небольшой полянке ни души, что не может не радовать. Бутылки из-под пива, жестяные банки, обрывки газет и прочая грязь цивилизованного мира укрывают землю разноцветным ковром.

– Слышь, хорек, так что там насчет «подружек»? – спрашивает Евгений, – Ответишь, или вас сходу размотать?

– Ты с кем бакланишь, мудила? Ещё не всосал тему? – гундосит остроносый.

– Вас сейчас самих закопают, лошары! – так же громко говорит второй. Суетливый взгляд блуждает за нашими спинами.

Я быстро оглядываюсь.

Ёкарный бабай! Не зря же чуечка кричала, что это зазывалы…

К нам неторопливо подходит группа, замеченная у пивнушки. Люди разного телосложения, но одинаково одетые. На плечах куртки из кожи «дермантозавра», на ногах спортивные штаны. Хулиганы местного разлива. И подходят, судя по лицам, явно не с целью поинтересоваться – сколько сейчас градусов по Фаренгейту. Гоп-компания, всегда наглая и храбрая, уверенная в себе и плюющая на других… с одним маленьким «но» – она такая лишь при количественном перевесе.

– Ну чё, чувырлы, хотели моего братишку щемануть? А? Чё молчите – языки в задницу засунули? – спрашивает один из подошедших, крепыш со шрамом на щеке.

Так вот на кого похож стриженый парень! Кто-то из наших рассказывал, что Жила успел отсидеть небольшой срок за воровство. Теперь набрал команду отмороженных и занимается мелким грабежом и разбоем.

И нам выпала честь познакомиться лично…

– Если он твой брательник, так научи по уму базарить и сам тормознись – не с мелочью трешь! – Евгений тоже узнал Жилу.

Отступать некуда, и остается строить из себя авторитетных людей. При благоприятном исходе – разойдемся по сторонам, или перенесем разговор на более позднее время. Но сегодня точно не мой день.

– Ты чё, щегол, учить меня вздумал? На кого выеживаешься? А? – Жила выплевывает сигарету и делает шаг вперед.

Красный уголек падает на мокрую листву и обиженно пшикает.

– Осади слегонца и не накаляйся. Твой брат неправ, и конкретно, так что прежде чем впрягаться, разберись в теме! Если дело серьезное, то встретимся в неформальной обстановке, и слово за нас скажут солидные люди. Так, с бухты-барахты, можем и не решить! – вмешиваюсь я.

Жила поднимает бровь, когда смотрит на брата. Остальная компания рассредоточивается по роще, отрезает путь к дороге. Позади Теза.

У левой ноги замечаю бутылку из-под пива. Всё же оружие.

– Да чё с ними разбираться? Эти лошки горбатого лепят, основных из себя строят, а на самом деле промокашки беспонтовые. Все за вас знаем, так что не сучите ногами! – скулит «братишка».

– Так вы чё, пургу прогнали? Мне?!! Ну и чем отвечать будете – бабосами или здоровья лишку? – Жила сплевывает в сторону и, разворачиваясь обратно, бьет правой рукой, метя Евгению в челюсть.

Реакция нарабатывалась годами, и удар уходит в пустоту. Но, когда Евгений отшатывается, на него прыгает брат Жилы. Его короткий полет обрывается боковым ударом в живот.

Нога выстреливает сама, причем резко, словно на волю вырвалась сжатая пружина. Сам от себя такого не ожидал. Рефлексы. Стриженый отлетает назад и складывается пополам, руками обхватив живот.

Первый удар сделан, назад дороги нет. Теперь только в прорыв и постараться выйти с наименьшими повреждениями!

– Мочи их!

Подобно быкам на красную тряпку группа бойцов кидается в атаку.

Дальше всё смешивается в непрерывную череду ударов, грязного мата и болезненных вскриков. Мыс Евгением работаем кулаками как заведенные. Удары сыплются с разных сторон. Бьют куда попало, не разбирая, не думая, не щадя.

В темноте мелькают перекошенные яростью лица, оскалы зубов, сбитые холки кулаков. С головой захлестывает недавняя злость, и я сам кидаюсь на этих гандонов.

Ярость находит выход. Краснота застилает глаза. Всё расплывается и в то же время становятся четкими движения, которые проплывают мимо.

Сломать! Покалечить!

Жалости и сожаления как не бывало. Не может быть и речи об отступлении. Сдаваться никто не собирается.

Перехватить ногу и по яйцам! Удар, ещё один. Уклон и в грудь…

Пробиться не удается. Нас отбрасывают к деревьям, и возникает небольшая пауза. У двоих струится из носа кровь, один зажимает глаз, брат Жилы поднимается с земли.

Во рту металлический привкус крови, под языком покачивается нижний резец. Евгений старается перенести вес на левую ногу.

Жила сует руку в карман и криво усмехается:

– Ну всё, падлы, хана вам!

Новая атака, и мы снова кидаемся на прорыв. Перед глазами возникает хмырь в бейсболке, я бью точно под согнутый козырек. «Бейсболка» отлетает на пару метров, катится по палой листве.

Кто-то запрыгивает со спины и обхватывает шею локтевым сгибом, другая рука лезет прокуренными пальцами в глаза. Пока я оттягиваю вонючую ладонь, слева прилетает ещё два удара. Один из них попадает в глаз – слезы брызгают ручьем, темные фигуры мутнеют. Глаз моментально заплывает.