Откатчики. Роман о «крысах»

«Шестерка»

Через неделю, как и предсказывал Калугин, крупнопопая лемурийская девушка по имени Зайнаб покинула столицу нашей родины и вернулась в свой родной город с кривыми улочками, христианскими храмами, переделанными в мечети, плохими ресторанами и террористами, злобно жаждущими взорвать хоть кого-нибудь. По случаю ее отъезда в офисе имела место быть небольшая пьянка, на которой присутствовал и Герман. Выпив бокал какого-то дешевого и кислого грузинского вина, от которого у него мгновенно заболела голова, он отошел в сторонку, прислонился к стене и, взглянув на сборище довольно гогочущих лемурийцев, подумал:

«Лемурия – мусульманская страна. Терроризм в ней – это явление, возведенное в ранг государственной политики «по умолчанию». Лемурийцы воинственны, но глуповаты и предпочитают нападать первыми, не особенно заботясь об обороне. Несколько раз Лемурия участвовала в военных конфликтах с нашей страной, и всегда мы крепко надирали ей задницу. Каждый раз, перед тем как вновь с позором ретироваться с поля сражения, а вернее, убежать без задних ног, лемурийские военачальники хвастливо заявляли о «скорой победе над русскими свиньями», но вскоре сами, подобно свиньям, трусливо хрюкая и оставляя за собой дурно пахнущие кучки, улепетывали в свою маленькую злобную страну. Россия всегда была Лемурии не по зубам. Но не надо думать, что Лемурия отказалась от своих притязаний на русские земли! Дай только волю – и лемурийцы вырежут у нас полстраны, как когда-то, около ста лет назад, вырезали своих соседей горян. Впрочем, в геноциде горян лемурийцы не сознаются до сих пор и заявляют, что ничего подобного они не делали и все это подлейшие выдумки самих горян, которых в той резне погибли многие тысячи. Лемурия очень хочет показаться остальному миру цивилизованной и вступить во влиятельные межгосударственные организации, но ее никуда не пускают. Напоминают о горянах и о том, что именно в Лемурии появился фанатик, чуть было не ухлопавший одного очень высокопоставленного христианского церковного деятеля, половинки мизинца которого не стоит вся Лемурия вместе взятая. Террористов готовят в лемурийских «спецшколах по выпуску террористов», и лемурийцы наивно полагают, что ни ФСБ, ни ЦРУ, ни МИ-6 знать об этом не знают. Для того чтобы участие государства в деле подготовки террористов было недоказуемым, с лемурийской точки зрения, прошедшим полный курс обучения террористам разрешают в качестве дипломной работы рвануть что-нибудь «в легкую» на территории самой Лемурии. Этим власти страны преследуют, как им кажется, две цели: во-первых, новоиспеченные террористы практикуются перед настоящими, крупными диверсиями, во-вторых, лемурийская пропаганда начинает вопить о том, что, дескать: «Смотрите! У нас тут тоже взрывают! Мы тоже пострадавшие! А вы говорите о каких-то горянах! Да мы и мухи не в состоянии пришлепнуть нашей загнутой лемурийской туфлей, а уж какие тут горяне, какой уж тут геноцид?!» Тот факт, что в момент этих «контрольных» и «зачетов» по террористическим дисциплинам гибнут собственные граждане, лемурийское правительство нисколько не волнует. Человеческая жизнь в странах подобных Лемурии не стоит вообще ничего. Ярые поборники террора из ЦРУ, разумеется, обо всем этом знают, но Лемурия держит у себя американские военные базы, с которых так удобно летать и бомбить Ирак, Югославию, а будет нужно, то и Россию, и принципиальные американцы засовывают свои принципы подальше и просто молчат. Вот так».

Вечеринка закончилась. Все разошлись. Герман уехал в свою пустую квартиру без занавесок и абажуров, а наутро, придя в офис, он понял, что все изменилось. Его телефон звонил непрестанно. Поставщики наседали с одним-единственным вопросом: «Скажите, когда нам заплатят деньги?» Дело в том, что «Ромашка» отличалась, да и по сей день отличается, тем, что товар у своих поставщиков берет с огромным удовольствием, а вот расплачиваться за него совсем не торопится. А зачем? Не лучше ли, чем брать кредиты в банках под высокие проценты, просто и безболезненно бесплатно кредитоваться за счет поставщиков? Вернее, кредитом это назвать нельзя. Это такой беспроцентный и практически бессрочный займ. Кто-то не выдерживает и подает в суд. Тогда лемурийцы, источая целые тучи праведного гнева, возвращают деньги, но и работать прекращают. И ничего тут поставщикам особенно не поделать. Хочешь – работай. А не хочешь – катись себе колбасой вдоль по улице мимо очереди таких же, как ты, заложников ситуации. Они с большим удовольствием займут твое место.

Но если бы все поставщики так работали с «Ромашкой», то уже давно бы обанкротились. Герман прекрасно это понимал, но не знал, с кого именно начать вводить в действие свой изумительный план личного обогащения. Тогда он решил провести с каждым из поставщиков переговоры и исключительно на уровне интуиции сделать для себя первоначальный вывод: стоит ли продолжать «окучивать» поставщика дальше или же это может закончиться плачевно для будущей карьеры. Он прекратил давать обещания назойливым менеджерам торговых компаний о том, что «обязательно когда-нибудь заплатит», и попросил их пригласить к нему их руководителей, причем желательно собственников бизнеса, «для делового знакомства». Таких встреч Герман провел множество. Деловые знакомства происходили одно за одним, раз по пяти на дню. К концу второй недели он составил для себя список из шестнадцати компаний, акционеры которых, по мнению Геры, были «нормальными мужиками», между которыми, впрочем, затесались: одна очень милая и приветливая женщина по имени Марина Бутылина и еще одна девушка, о которой мы расскажем позже. Марина прожила фантастически сложную жизнь: она и ее первый муж были военными и служили в Афганистане. Она была переводчиком, он был пилотом вертолета. Она переводила перехваченные радиограммы душманов, а ее мужа подбили и замучили в плену те же самые душманы, о чем она и узнала из очередной перехваченной советской войсковой разведкой радиограммы. Она многое вынесла – эта маленькая миловидная женщина не сломалась, и судьба преподнесла ей подарок в виде мужа-американца, миллионера-яхтсмена, и сынишки-гения, родившегося в этом счастливом браке.

Герман пришел домой, уселся за приобретенный недавно письменный стол, включил настольную лампу. Вытянул из стопки несколько больших чистых листов бумаги. Аккуратно разрезал их на четвертинки. Затем написал на каждом название одной из этих шестнадцати компаний и разложил все шестнадцать бумажек так, как обыкновенно раскладывает коварный профессор билеты перед экзаменом, с той только разницей, что содержимое билетов не было скрыто. Наоборот, на Геру смотрели все эти шестнадцать «ООО», и ему предстояло решить: с какими из этих «ООО» он продолжит вести «интересный» диалог, а с какими, кроме официальных контактов, у него никогда и ничего не произойдет. Он брал со стола по одному прямоугольнику, близко подносил его к глазам так, что буквы сливались. Затем удалял его от глаз на расстояние нормального для зрения фокуса и вновь подносил бумагу к глазам. Делая так, он словно медитировал, детально вспоминая все особенности встречи с тем или иным из акционеров этих «ООО», их лица, жесты. Анализировал манеру разговора и, что самое главное, свои личные ощущения от общения с тем или иным потенциальным «донором», так он назвал про себя всех тех, с кем решил вступить в интимные отношения на почве откатов. После такого рода анализа восемь бумажных прямоугольников были скомканы и с шумом решительно смыты в унитаз, а восемь оставшихся должны были выдержать еще одну проверку.

На вторых встречах Гера, не особенно-то оригинальничая, задавал один и тот же вопрос: «Проясните, пожалуйста, вашу позицию?» Это был совершенно очевидный намек на откат, совсем как тайный язык некоего секретного общества. Он знал, что те, кто владеет этим специфическим сленгом, поймет смысл фразы. Поняли шестеро. С тех самых пор эта шестерка и стала основным источником доходов нашего Германа.

Еженедельно, по понедельникам, отделу, в котором он трудился, приносили из финансового управления один документ. С виду ничего особенного: всего одна бумажка, а на ней одна-единственная цифра. Документ назывался: «Weekly Budget» и содержал сведения о сумме, выделяемой для оплаты поставщикам. Сумма вычислялась нехитрым путем и составляла всего-то от силы пятнадцать процентов от недельных продаж. Больше прижимистые лемурийские финансисты никогда не давали, за исключением кануна Нового года. Частенько и этих пятнадцати процентов не было. Гера тихо получал свою циферку от общей цифры, скромно уходил в свой уголок, садился за стол и начинал высчитывать, кому и сколько он выделит на оплату. Сперва шла «большая шестерка», так он сам называл ее про себя. На каждого из ее членов приходилось как минимум десять процентов того, чем располагал Гера, так что после «большой шестерки» всем остальным поставщикам почти ничего не оставалось, и им перепадали крохи. Герман всегда помнил напутствие Калугина о необходимости соблюдать конспирацию, и всю «шестерку» в общий список почти никогда не включал, дабы не вызвать подозрений у своей вороватой и подловатой начальницы, о которой стоит сказать несколько слов отдельно.

Лариса

Закупщиками, как правило, руководит какой-то промежуточный между ними и коммерческим директором начальничек. «Ромашка» в этом отношении исключением не была. На должности так называемых «group manager» назначались, как правило, только лемурийцы или бабы, делящие с ними постель. Этих баб так и называли «лемурские соски», а чаще просто «лемурийские шлюхи». Лемурийские мужчины всегда были крайне похотливы и охочи до российских женщин. Оно и понятно! Стоит приехать в Лемурию, воочию увидеть тамошних красоток, и романтическое желание смотреть на женщин, как на прекрасные цветы, увянет надолго. Подобно большинству южных дам, лемурийки уже к двадцати пяти годам начинают полнеть, а к тридцати, времени расцвета наших прекрасных женщин, лемурийки превращаются в безнадежные бесформенные колоды. Попадая в Россию, лемурийский мужчина совершенно теряет голову от такого обилия женской красоты и пускается во все тяжкие, начиная, как правило, с того, что скоропостижно разводится со своей лемурийской половиной. Затем, в ряде случаев, следует брак с россиянкой, общие дети, быт и отъезд счастливой пары обратно в Лемурию с, порой, грустным возвращением разочаровавшейся женщины обратно в Россию. Чаще же всего лемурийцы имеют сразу по нескольку любовниц, законными узами быть связанными не слишком торопятся и чувствуют себя превосходно. В знак благодарности эти темпераментные и признательные мужчины стремятся обрадовать и возблагодарить своих фей и довольно часто устраивают их на руководящие посты в компаниях, имеющих отношение к лемурийскому бизнесу. Начальница Германа исключением не была. Путем каких-то женских немудреных хитростей она обольстила знатного лемурийца по имени Йохан, проводившего в то время инспекцию на стройке в ее родном южном городе. У «дочки пасечника», как она сама себя иногда с гордостью называла, это, возможно, был единственный шанс разменять улицу Красная, центральную улицу того самого города, на Бульварное кольцо и Тверскую. Йохан работал в Москве в какой-то лемурийской строительной организации, и Лариса, так звали эту слегка перезревшую южнорусскую чаровницу, вцепилась в него мертвой хваткой провинциальной тигрицы. Из своей инспекционной поездки Йохан вернулся с невестой, вскоре они поженились. Как и любой мужчина, да еще и восточный, Йохан жаждал поскорее заполучить наследника, но у Ларисы с этим были какие-то проблемы. Из-за трудностей на почве репродукции она буквально сходила с ума, и ее южнорусский характер, который и так-то, как известно, не подарок, совершенно испортился. К моменту знакомства ее с Германом Лариса представляла собой законченную стерву, и Гера понял, что она и есть его самая большая головная боль на новом месте. Все его попытки как-то подстроиться под чертовку Ларису успеха не имели. Никаких неформальных контактов наладить не получалось, и мало-помалу между Герой и краснодарской пасечницей установилась глухая взаимная ненависть, только и ожидавшая прорыва через образовавшийся кратер. Один из членов «большой шестерки», человек, осведомленный в различного рода интригах и коллекционер сплетен, как-то рассказал Гере о том, что эта самая Лариса сама является страшной откатчицей.

Однажды, во время традиционной еженедельной встречи, проходившей в ресторане «Ки-Ка-Ку», где, как известно, изрядная китайская кухня и пара прелестных живых экзотических уточек расхаживают прямо по залу, этот самый знаток интриг по имени Влад, передав Гере под столом пухлый конверт с деньгами, заявил:

– Знаешь, Герыч, я ведь про эту твою начальницу много чего могу рассказать.

– Давай-давай! Очень интересно!

– Она у вас руководит всей товарной группой «food», то есть «продовольственные товары», около пяти лет, правильно?

– Ну, как-то так. Да. Получается, с самого начала, с самых первых дней деятельности «Ромашки» в Москве.

– Она за это время наработала отличные откатные связи с несколькими компаниями. Здесь и «колбасники», и «консервщики», и «бакалейщики», и «кондитеры», и много кто еще. Вот только с «алкоголиками» у нее как-то не сложилось. А знаешь, почему? Это все из-за моей конторы. Она нас одно время попыталась, что называется, «придушить», а я своим эсбешникам приказ отдал на нее компромату набрать.

– И что, собрали?

– Да оказалось легче легкого! В «Ромашке», чтобы ты знал, никакой службы безопасности отродясь не было. Менты на входе не в счет – это просто наемная охрана. Поэтому никто особенно свои солидные приобретения, скажем в недвижимости, скрывать не торопится. Эта Лариса за три года насобирала до того неплохо, что построила два дома в ближнем Подмосковье, а в самой Москве купила четыре огромные квартиры в элитных новостройках. И все оформлено на нее, представляешь!

– А как же ее лемур?

– Да и он тоже хорош! Он в «Ромашке», после того как со стройки сбежал, занимается распределением мест аренды. Помимо магазина есть же еще огромные площади в торговых центрах, которые сдаются в аренду всяким магазинчикам, ресторанам, лавочкам со всякой ерундой, и так далее. Так там откаты за распределение этих площадей тоже бешеные! Короче, колбасят они вдвоем, да так, что только звон стоит. Он – гражданин Лемурии, на него оформить никакую собственность в России невозможно, и поэтому они все записывают на Ларису. На работу они ездят на служебной «Реношке», а у самих бабла на «Майбах» хватило бы. Не светятся, естественно. Ну и, разумеется, кокаин. Без него тоже не обошлось.

– Да неужели? То-то мне пару раз показалось поведение странным, а вернее, до боли знакомым: глаза навыкате, чрезмерно возбужденное состояние… Вот в чем, оказывается, дело.

– Чудеса бывают? Так вот, я к ней пришел на переговоры. Сели мы за стол. Она и начинает мне задвигать, мол, «ваши условия для нас невыгодны», а я ей так ненавязчиво листочек, где все ее художества записаны, подаю и говорю: «Если вы не против, то у нас к этому листочку и перевод имеется на лемурийский язык. Для того, чтобы руководство ваше в самой Лемурии сразу поняло, о чем идет речь. И копии всех ваших документов о собственности. Так что давайте лучше с вами жить дружно».

– А она?!

– А у нее вся кожа пошла красными пятнами, от нее даже пахнуть стало как-то неприятно. Запах страха – он вообще-то неприятный. Короче, опуская подробности, скажу, что я все свои проблемы устранил, она пошла на уступки и больше нас никогда не трогала. Причем, видимо, у нее такой стереотип выработался по отношению ко всем алкогольным компаниям. Точно знаю, что она ни у кого из нашей отрасли на интересе не сидит. Побаивается. А тебе страшно завидует.

– Она разве что-то знает?!

– Знала бы наверняка, ты бы уже сидел дома. Догадывается. Да тут и догадаться – не великим умом надо обладать. Согласись, что, имея зарплату в семьсот долларов, не брать откаты невозможно. Да еще, к тому же, сидя на самом золоченом стуле из всех в твоем отделе. Я прав?

– Прав. И что мне делать прикажешь? Она меня достала своими придирками. Иногда хочется опустить ей монитор на голову, чтобы эта голова больше никогда ничего не сказала.

– Гера, держись. Крепчать надо. У тебя цель есть?

– Есть. Накосить побольше бабла и уехать отсюда навсегда.

– Ну так и помни о ней. А со вздорными бабами не спорь. Здесь лучше промолчать.

– Да я в курсе. Влад, я тебя, кстати, попросить хотел…

– О чем?

– Ты мне сейчас два процента платишь за оплату согласно условиям договора, так? Я хочу тебя попросить увеличить ставку. Денег выделяют мало, долги растут как снежный ком, и ты сам понимаешь, что мой бюджет становится все дороже.

– Сколько же ты хочешь?

– Четыре процента.

– Ну ты и засранец! Откуда я тебе четыре процента возьму?! Мне это экономически невыгодно.

– Слушай, не пудри мне мозги, ладно? Я тебе плачу как часы, у тебя в договоре прописано, что ты должен от «Ромашки» получать деньги через сорок пять дней после поставки товара, и ты их получаешь иногда даже раньше.

– Да пожалуйста! Но я тогда должен буду цены поднять, ты же понимаешь?

– Намного?

– Процента на четыре как минимум. У нас с тобой расчеты безнальные, а нал с каждым днем все дороже стоит, поэтому ты поднимаешь на два, а я на четыре.

– Да и поднимай. Мне по хрену, если честно.

– У тебя на полке цена будет выше, чем у остальных. Не страшно?

– Да брось, кто за этим смотрит?

– Гера, откуда в тебе эта дурашливая уверенность? Ты сидишь на мешке с золотом, а за тем, кто сидит на мешке с золотом, всегда смотрит не одна пара глаз. Любой твой шаг оценивают, анализируют, заранее подозревая тебя в намерении несправедливо нажиться. Делают выводы, концентрируют информацию и затем, предоставив ее в соответствующем виде твоему руководству, добьются твоего вылета. И будешь ты вместо мешка с золотом восседать на куче дерьма.

– Влад, ну я не знаю тогда, что мне делать. У меня денег очень мало. Отдавать этот мизер за два процента для меня крайне невыгодно.

Влад задумался. Отхлебнул из чайной чашки тончайшего фарфора. Поднял чашку на уровень глаз и зачем-то внимательно поглядел на нее. Наконец со вздохом поставил чашку на блюдце.

– Красивая чашка. В красивом ресторане и чашки красивые. Следят за мелочами ребята. Молодцы. Красивая чашка. И не дешевая, кстати. И чай в этой чашке не дешев. Хотя он такой же, как и везде. Просто чашка сделала его дороже. Вот видишь, Герман, я человек не бедный, я просто люблю этот сорт чая и везде заказываю именно его. А делаю я это почти каждый день, так как я каждый день обедаю в разных ресторанах. И поневоле запомнил, сколько и где он стоит. Чисто автоматически. А если человек каждый день в твоем магазине покупает одну и ту же бутылку водки, то ему не безразлична ее цена, и как только она увеличится, он перестанет эту бутылку у тебя покупать. Надо тебе это? Думаю, что нет. А мне тем более этого не нужно. Я стану у тебя меньше продавать и больше за это платить? Я похож на идиота?

– А я?

– Гера, ты жесткий переговорщик, черт бы тебя побрал, прости за выражение. Тогда мне придется поднять цены везде, ты это понимаешь?

– Ну и что? Поднимай.