Человеческая оболочка

– Хайле, если «этот» еще раз наблюет кровью на мой пол, – орал Оккер, вызванный в штаб посреди ночи. – я богами клянусь – придушу обоих!

– Это не «этот», это Марк, и он спас нас, – спокойно отвечал Уиллис, еще сохранявший силы, чтобы стоять на ногах.

– Кого, блядь, «нас»? Ты что, умудрился потерять почти два десятка отличных бойцов?

– Так точно. Нас взяли в кольцо и истребили, словно дичь на охоте.

Марка снова вырвало одной лишь кровью. Все эти несколько дней пути он пытался заталкивать в себя паек, чтобы встать на ноги, но лучше не становилось. Хотя и хуже тоже.

– Выметайтесь отсюда! Вы, оба! – впал в истерику глава города. – Хайле, ты опять притащил его, потеряв всех людей при этом! Это была последняя капля! Тебя ждет трибунал!

– Да понял я, уходим, – говорил Уиллис, перекинув руку Марка через свою шею. – Ну что, братишка, теперь-то можно и в больницу.

Марк был, по сути, без сознания из-за ослабшего организма. Он не слышал ни Оккера, ни медсестер. Чувствовал, как снимают с него одежду и ковыряют рану на руке, но пошевелить ничем не мог. Игла проткнула выступающую на руке вену, и он уснул сном младенца. В тепле. Обмытый чистой водой и укутанный в белые простыни.

Питательный раствор поступал в тело, а вокруг сгущалась тьма. Марк тонул в воде, барахтался не в силах вздохнуть воздух, черная ледяная бесконечность окружала его во снах. Боль начала понемногу возвращаться, и Марк вынырнул наружу. Яркий свет ослепил его, отражаясь от всего белого, что было в лазарете. Он лежал на больничной койке, а жизнь его подпитывала маленькая трубка, что торчала из пластиковой банки, подвешенной на специальной стойке.

Парень оглядел окружение, посмотрел на свою зашитую в двух местах руку и бросил взгляд на простыни, что были натянуты до самого подбородка и перепачканы кровью с рвотой.

– Пиздец, – охрипшим голосом произнес Марк, но этого было достаточно, чтобы медсестра моментально забежала в палату.

– Живой! Ну хоть это радует, – начала хлопотать с трубками и бинтами молодая девушка, одетая во все белое.

– Где мой брат?

Занавеска между койками отодвинулась резким движением руки. – Да тут я, тут.

Уиллис лежал на соседней кровати, подсунув под себя кучу подушек и читая какую-то книгу. Выглядел он намного лучше своего младшего брата. Марк с облегчением вздохнул. Девушка задернула занавеску обратно и начала скидывать перепачканные простыни. Марк провел здоровой рукой по лицу. Его не только побрили, нее еще и убрали грязную коросту со щеки. Рубец остался большой, ведь рассеченная плоть расползлась, наполнившись мусором. Теперь еще одним боевым шрамом больше.

Парень лежал, поглощая рукой питательную жидкость, и анализировал произошедшее с ним. Только теперь, когда он был в безопасности, он наконец-то понял, насколько близок был к смерти. Возьми он тогда карабин у брата – его бы прирезали. Сожри он хоть кусок мяса – обезглавили бы захватчики. Его сердце бешено колотилось, и на звуки аппарата вновь прибежала девушка, но только в этот раз, чтобы поставить обезболивающий укол.

Морфин подействовал быстро и тело начало отдаляться от юноши, растягиваясь в плоскости во все стороны. А через минуту Марк вновь спал. Тяжелый путь для него на сегодня был закончен. Миссия, хоть и с потерями, была выполнена. Но это была забота старшего брата.

Глава 36

Дом, в котором тебе рады

Сколько бы Марк не пытался начать читать интересные книги, которыми в его семье наслаждался каждый, он лишь видел набор букв. Буквы расплывались, и парень погружался в свои мысли. Как только перечитывать одну и ту же страницу по несколько раз надоедало – Марк откладывал чтиво, в очередной раз осознавая, что это не его призвание.

Каждый день, пока он пролеживал больничную койку, о нем заботились как могли. Тут и швы сняли с прооперированной руки, а тут вновь обработали почти зажившую рану на затылке. Мази, таблетки, капельницы, безумным круговоротом носили парня изо дня в день. И потихоньку возвращаясь к привычной пище, Марк прокручивал в голове мысль о том, какой бы была его жизнь сейчас, попробуй он человеческое мясо.

Легкая каша. Дорогая, но такая полезная. Уход за больным оплачивал город, так что Марк ни в чем себе не отказывал. Он ел, пил и спал, находясь в тепле и комфорте. Тут тебе и еду принесут, а вот тут поставят капельницу, по первости даже утку ему носили. Ноги хоть и держали парня над землей, но слабость все никак не проходила. Сказывались долгие дни голодания. А вот про Уиллиса так сказать было нельзя.

Старший брат уже давно выписался, оставив свободной кровать рядом с Марком. Всего пара дней потребовалась, чтобы организм пришел в себя. Глядя на Уиллиса со стороны, трудно было сказать, что он точно так же, как и Марк, голодал. Мышц почти не убавилось, а цвет кожи вернулся в норму всего за два дня. Хайле старший уходя похлопал Марка по плечу, сказав, что все проблемы с Оккером он уладит к тому моменту, как парень окончательно поправится.

Хоть все и знали, что Марк вернулся и лежит в больнице, но навестить его никто так и не пришел. Ни мать с отцом, ни Иннес, ни тем более Уиллис. Только и оставалось, что смотреть в окно на черно-серый город. Птицы летали от крыши к крыше, люди топали по снегу, шоркая штанами. Солнечный свет сменялся светом ламп. День ото дня здоровье все улучшалось, и Марк даже попробовал отжаться пару раз, чтобы выяснить, как долго ему возвращаться в свою привычную форму.

– Всего десять, – парень лежал на животе, покрывшись потом. – Столько времени впустую…

– Чем это ты тут занимаешься? – сказала молодая медсестра, что зашла в палату. – Сдурел? Рано тебе еще!

Марк отдышался и встал. – Да ладно вам, я же немного.

– Ничего не знаю. Садись на койку. Будешь страдать своей ерундой, когда выйдешь отсюда, – девушка присела на кровать, рядом с Марком. – Задирай халат.

Марк послушно оголил грудь, исписанную шрамами, и девушка достала статоскоп. Она послушала его легкие, сердце. Послушала желудок. Парень повернулся спиной, и она проверила все в том же порядке. Прощупав мышцы и следы ушибов, она с подозрением сказала. – Вроде все… Как на собаке, прям.

– Это у меня от брата, – отшучивался Марк, понимая, что это так не работает.

– Это так не работает, – не поняв юмора ответила медсестра. – Ладно, все вроде хорошо. Завтра отправишься домой.

Марк не сказать, что был этому рад, но все же улыбнулся девушке. В больнице было спокойно и тихо, чего не скажешь о доме. И уж тем более о работе. Там. За стенами больницы. Творилось настоящее сумасшествие. Город словно банка с мышами, кишел жизнью, представляя собой крепкий оплот надежности. А если смотреть еще дальше, то за городом был Ад. Марк, привыкший ко всему, никак не ожидал увидеть племя, что так жестоко обходится с пленными. Эти их Боги заставляли простых людей вытворять страшные вещи.

Да, Боги в любом из городов заставляли исполнять страшные вещи. Одни просили покаяться, другие убить, а третьи убиться самому. Люди испокон веков пытаются искупить чьи-то грехи, вот только никак не получается. И пока одни, под чутким присмотром кого-то свыше, пытаются жить, Марк, брошенный всеми – выживал.

Ночуя в последний раз в больнице, он все никак не мог уснуть, сожалея о том, что завтра ему придется вернуться к своим обязанностям. Ворочаясь в простынях, парень уже знал, куда он отправиться сначала. Месяц пролетел как один день в безумной пляске. Иннес, наверное, уже заждалась.

Брат, хоть и не навещал, но в день выписки все же принес Марку его гражданскую одежду, а вместе с ней и кошелек.

– Марк Хайле. Давно не виделись, – говорил большой мужчина, сидя за столом в своем врачебном халате. – Смотри ка ты. Даже переносица затянулась.

– Да, ей не привыкать. Я уже много раз ломал так нос.

– Так вот еще один – может стать последним. Завязывай получать прямые удары в переносицу! Иначе она окажется внутри черепа. Понял меня?

– Еще как понял! Буду беречь нос.

– Ладно, снимай халат, осмотрю тебя и заполню бумаги.

– Пока не начали. Раз уж мы в военном госпитале, можно как-то поднять документы двухлетней давности? Голова иногда болит. Я думаю, что причина в травме, полученной на задании.

– Так и не надо ничего поднимать. Я так тебе скажу. Повреждение головы влечет за собой образование оболочки в местах потрескавшейся кости черепа. Мозгу становится тесно, вот он и болит. Это я тебе и без бумаг могу сказать. Шрам-то остался о-го-го какой!

– А не вы меня принимали тогда?

– Нет. Но если хочешь – могу поспрашивать. Бумаг, скорее всего не осталось. Информация о бойцах конфиденциальна, даже родным не разглашают. А то мало ли, умер в бою, а записать придется простуду.

Марк смаковал это омерзительное слово «простуда», для него оно было страшнее любой войны. – Да нет. Не надо. Вполне сойдет за ответ. Так и долго у меня будут эти боли?

– Ну как повезет. Может пройдут через год, а может и не пройдут вовсе. Есть один вариант, конечно…

– Какой?

– Трепанация.

– Нет спасибо.

– Ну тогда продолжим осмотр, – врач сунул в уши статоскоп.