По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Наших дней дилижансы
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На то, что не узнаем лично,
Посмотрим снизу, не дыша.
И мысли – спутанной куделью,
Безделье для веретена,
И дни сопливого безделья
У живописного окна.
* Гостеприимность (фр.). (Прим. А.К.)
Давление
Температура падает помалу,
А с ней – давленье беззащитных жертв.
Оно уже в крови, как в зажигалке —
Не прикурить и строчку не зажечь.
Как ненавистен фронт, когда погода
На карте представляется войной
Со стрелами ветров и их заходов
Во фланги к овладению страной.
К закланью жертва вздыбит чёрный зонтик,
Затянет шарф, упрёт кенчонку в бровь
В коротких перебежках к горизонту.
Ho нет спасенья в станции метро —
Блиндажность, в три наката пепси с кокой,
И поезд-тромб срывает свою жесть
В тоннель-аорту вместе с «No smoking».
Не прикурить и строчку не зажечь.
Диез тюремного окна
Диез тюремного окна
Высок под потолком.
Чтоб ночью не лишиться сна,
Не думай высоко.
Представь, что жизнь – всегда тюрьма,
Как приговор судьбы.
Чтоб не сойти в тюрьме с ума,
Решётку полюби.
Она – игра, она убьёт
Всё время на земле
И расчерти?т небесный свод
Для крестиков, нолей,
Дaбы в острогах-городах
И деревнях не ныть,
А всё нанизывать года —
Как бусинки на нить,
А за последней – узелок
Подвяжет челюсть для
Молчанья, чтоб в посмертный срок
Пожизненный не клясть.
Для памяти
Память – не полки архива опрятные
В стойках годами под пыльными датами,
Под номерами, под грифом «Приятное»
Или «Навечно забыть».
Это, скорее, домашняя каплица,
Свечи оплывшие в восковых платьицах,
Где образа бесконечные копятся
Веры, надежды, любви.
Вечер рождается, время наследуя,
Лает, гуляя, собака соседа и
Метит беседку, где ветер беседует
С жёлтою плетью плюща.
Плющ, напрягаясь, теряя подробности,
Шепчет, хрустя, про года сумасбродные,
Где всё меню – это чай с бутербродами,
И всё не так, как сейчас.
Вещи рассыпались как доказательства,
Группа свидетелей тает предательски,
Бьёт молотком по столу председатель и
Хмурится – был или нет?
Есть только метрика, корочки, грамоты,
«Не состоял», «Не имел», «Лишь в соцстранах был».
И возникает сомнение странное
В зале суда и во мне.
Для подкрепления памяти в будущем
Всё запишу – о высоком и будничном.
Ветер расскажет плющу (а кому ещё?
Детям соседского пса?).
Все показания будут утеряны,
Будут эксперты ни в чём не уверены.
Суд не найдёт ничего в «бухгалтерии»,
Разве что «Жил и писал».
Дом без детей
Если письменный стол без чернил от домашних заданий,
Посмотрим снизу, не дыша.
И мысли – спутанной куделью,
Безделье для веретена,
И дни сопливого безделья
У живописного окна.
* Гостеприимность (фр.). (Прим. А.К.)
Давление
Температура падает помалу,
А с ней – давленье беззащитных жертв.
Оно уже в крови, как в зажигалке —
Не прикурить и строчку не зажечь.
Как ненавистен фронт, когда погода
На карте представляется войной
Со стрелами ветров и их заходов
Во фланги к овладению страной.
К закланью жертва вздыбит чёрный зонтик,
Затянет шарф, упрёт кенчонку в бровь
В коротких перебежках к горизонту.
Ho нет спасенья в станции метро —
Блиндажность, в три наката пепси с кокой,
И поезд-тромб срывает свою жесть
В тоннель-аорту вместе с «No smoking».
Не прикурить и строчку не зажечь.
Диез тюремного окна
Диез тюремного окна
Высок под потолком.
Чтоб ночью не лишиться сна,
Не думай высоко.
Представь, что жизнь – всегда тюрьма,
Как приговор судьбы.
Чтоб не сойти в тюрьме с ума,
Решётку полюби.
Она – игра, она убьёт
Всё время на земле
И расчерти?т небесный свод
Для крестиков, нолей,
Дaбы в острогах-городах
И деревнях не ныть,
А всё нанизывать года —
Как бусинки на нить,
А за последней – узелок
Подвяжет челюсть для
Молчанья, чтоб в посмертный срок
Пожизненный не клясть.
Для памяти
Память – не полки архива опрятные
В стойках годами под пыльными датами,
Под номерами, под грифом «Приятное»
Или «Навечно забыть».
Это, скорее, домашняя каплица,
Свечи оплывшие в восковых платьицах,
Где образа бесконечные копятся
Веры, надежды, любви.
Вечер рождается, время наследуя,
Лает, гуляя, собака соседа и
Метит беседку, где ветер беседует
С жёлтою плетью плюща.
Плющ, напрягаясь, теряя подробности,
Шепчет, хрустя, про года сумасбродные,
Где всё меню – это чай с бутербродами,
И всё не так, как сейчас.
Вещи рассыпались как доказательства,
Группа свидетелей тает предательски,
Бьёт молотком по столу председатель и
Хмурится – был или нет?
Есть только метрика, корочки, грамоты,
«Не состоял», «Не имел», «Лишь в соцстранах был».
И возникает сомнение странное
В зале суда и во мне.
Для подкрепления памяти в будущем
Всё запишу – о высоком и будничном.
Ветер расскажет плющу (а кому ещё?
Детям соседского пса?).
Все показания будут утеряны,
Будут эксперты ни в чём не уверены.
Суд не найдёт ничего в «бухгалтерии»,
Разве что «Жил и писал».
Дом без детей
Если письменный стол без чернил от домашних заданий,
Другие электронные книги автора Алексей Козлов
Последний отзыв
интересный учебник