– Кто?
– Да участник же! Ветеран!..
– Надо пописять сегодня вот в эту баночку!
– Прямо сейчас?
– Когда захотите!
– Гуманно.
Из палаты я выходил только на перекуры. Чтобы покурить надо было идти на улицу. Я решил, что это слишком далеко и нашёл на третьем этаже, на другой стороне нашего корпуса, коморку, оборудованную под курилку (мог ли Курилко не найти курилку?). Эта курительная комнатка была, как я понимаю, для медперсонала, но там изредка появлялись и больные, из тех, кто лежал тут давно и успели всё кругом разведать и освоиться.
Когда я в первый раз туда вошёл, там, на грубо сколоченной лавке, сидели две симпатичные близняшки, лет двадцати, в спортивных костюмах.
– Вы позволите, – спросил я, – присоединиться?
Иногда я галантен до тошноты.
Девицы неправильно истолковали мой вопрос, решив, что я желаю именно присесть рядом с ними на лавку. Они мгновенно отреагировали положительными возгласами, что-то вроде: «Да, конечно, что за вопросы?!»… И тут же обе отодвинулись в стороны, освобождая мне место между собой, посередине.
Помешкав, я всё-таки уселся между ними, закурил.
Они глядели на меня, словно чего-то ожидая. Я мельком взглянул на одну, потом на другую. Надо же! Абсолютно одинаковые, прямо идентичные.
– Вы – близняшки? – задал я наиглупейший вопрос, хотя всё было видно итак.
– Близняшки, – хором подтвердили они мою смелую догадку.
– Повезло, – сказал я.
А сам думаю: «Лёха, что ты мелешь? Почему повезло? А если и повезло, то кому? Бред!».
Я глубоко затянулся и, выдыхая дым, зачем-то спросил:
– Как же вас различают?
– У меня, – с готовностью доложила та, что слева, – на попе шрам от укуса.
– Буду знать, – заметил я.
Затем, поразмыслив, я уточнил:
– А что же это за зверь такой вас укусил?
– Его звали Вахрам.
Её сестра хихикнула.
– Ясно, – говорю. – Горный хищник. Особенно опасен во время брачного периода.
На этот раз они обе захихикали.
– А как вас зовут?
– Меня Ада, – сообщила укушенная некогда Вахрамом.
– Красивое имя. – Я посмотрел на вторую сестру. – А вас, наверное, Рая?
– Камила, – ответила та.
– Жаль.
– Почему?
– Ну, было бы совсем красиво. Я бы вернулся к себе в палату, достал бы свой дневник и записал бы в него: «Поступил в больницу. Какое-то время находился между Раей и Адой».
Я докурил и, уходя, пожелал им скорейшего выздоровления. Они опять почему-то развеселились.
Вернувшись в палату, я действительно записал в блокноте: «Больница. Палата для участников ВОВ. Сёстры-близняхи. Рая и Ада. Операция завтра. Веноктамия. Уверяют, ничего сложного. Именитый доктор, азиатского происхождения. Рамсул Намурзатович. Как-то так. Избегаю обращаться к нему по имени-отчеству. Отдыхаю. Это что-то вроде отпуска. Благодать».
Однако отпуск выдался не таким уж спокойным и безоблачным.
Днём заглянул анестезиолог. Женщина с отрешенным взглядом кэгэбиста.
– Вы употребляли тяжёлые наркотики? – уточнила она. – Надо не ошибиться с наркозом.
– Да это было в молодости. Лет десять назад.
– А вены хорошие на руках есть?
– Хороших, – отвечаю, – нет. Но я вообще свои вены не делю на хорошие и плохие. Как и людей.
– Дайте я гляну.
– Ну знаете ли… Так детальной мною ещё никто не любовался.
– М-м-да… Чувствую, продеться попотеть…
– Я так же думал перед исполнением супружеского долга.
– Пойдёмте, попробую поставить вам катетер.
Эта простейшая процедура в моём случае превратилась в пытку. Она мучилась надо мной дольше получаса. И мучила меня. Исколола все руки от запястья до плеча. Безуспешно.
– Придётся, – сказала она, – воспользоваться веной на шее. А не хотелось бы. Но другого выхода я не вижу.
– На шее? Как же я спать с ним буду?