Записки о Русско-японской войне

Обыкновенным явлением разница эта стала со времени введения всеобщей воинской повинности.

Относительно вероятных задач для русской вооруженной силы в XX веке мною во всеподданнейшем докладе военного министра в 1900 г. помещены следующие строки:

«Непосильно уму и предвидению человеческому заглянуть в будущее на целое столетие вперед. Непосильно поэтому было бы хотя бы в самых общих чертах попытаться определить те задачи, которые готовит XX век для русской армии.

Но, оглядываясь на прошлое и изучая современное положение России, в связи с положением главнейших государств мира, – возможно и необходимо пытаться выяснить, какие история готовит русской армии задачи в ближайшие к нам годы XX столетия?

В течение XVIII и XIX веков главною задачей России было расширение ее границ.

Несомненно поэтому, что вопрос о границах должен быть поставлен на первом плане и ныне. Отсюда вытекает необходимость выяснить основной важности вопрос: довольны ли мы в настоящее время своими границами и, если не довольны, то в каких участках и почему?

Тот самый вопрос должен быть исследован и для соседей наших по отношению к границам с нами.

Если мы в настоящее время довольны своими границами и не имеем стремления к дальнейшему их отодвиганию в ту или другую сторону, то, вероятно, что и новых наступательных войн в течение XX века с нашей стороны ведено не будет.

Но, быть может, достигнув путем страшных усилий и огромных жертв в течение двух столетий границ, которые нас удовлетворяют, мы поставили тех и других из своих соседей в такое положение, что они своею задачею в течение XX века вынуждены поставить отторжение от России приобретенных ею земель?

Тогда опасность войн для нас не устранится, но войны получат характер оборонительный».

В следующей главе мы рассмотрим, хотя в самых общих чертах, вопрос о соответствии наших государственных границ нуждам России.

Глава вторая. Заключение о границах России в Европе и Азии

В главе 2-й всеподданнейшего доклада военного министра в 1900 г. изложен военно-стратегический обзор границ России. Общие мои выводы относительно различных участков нашей границы были сделаны в этом труде следующие:

1) Граница со Швецией[10 - Границы с Норвегиею и Швециею установлены Фридрихсгамским трактатом 1809 г. и Петербургскою конвенциею 1826 г.], достигающая 1500 верст, рассекает местность суровую, труднопроходимую и малонаселенную.

Отходя в крайней северной, наиболее вдавшейся в материк, части Ботнического залива, и служа резкой этнографической чертой между скандинавскими народами на западе и финнами на востоке, граница эта в южной части вполне отвечает нашим интересам; на севере она проведена слишком искусственно и не в нашу пользу, так как отрезает Финляндию от Северного океана, отдавая все побережье его Норвегии.

Хотя с нашей стороны и естественно желание исправить здесь границу нашу, но выгоды от сего направления слишком незначительны, чтобы могли стать поводом к борьбе.

Однако положение дел на этой части нашей границы нельзя пока считать нормальным.

Из предыдущей главы было видно, что выполнение Россией исторически необходимой для нее задачи – выхода на Балтийское побережье и к Финскому и Ботническому заливам – потребовало огромных усилий и жертв. Для достижения этой цели России пришлось в XVIII и в начале XIX столетия вести со Швецией четыре войны, выставить в общем 1 840 000 войска и победить противника только после потери 130 000 человек убитыми и ранеными. Тем не менее главная задача была выполнена еще Петром Великим. Можно сказать, что выход к Балтийскому морю и Финскому заливу был обеспечен нам победой под Полтавой.

Уже в начале XVIII столетия Выборгская губерния стала русскою. В ней основались русские селения и храмы, а в городе Выборге русская речь была весьма распространена.

По мирному трактату, заключенному в 1809 г. в г. Фридрихсгаме, Финляндия перешла навеки «в собственность и державное обладание Империи Российской».

Казалось, нам оставалось воспользоваться результатом своих побед и твердо, но спокойно, привести завоеванную провинцию в тесное единение с остальною Россией.

На деле получился иной результат.

Занятые выполнением других очередных исторических задач по укреплению нашего положения на Черном и Каспийском морях, по продвижению к Великому океану, по борьбе с Кавказом, с Польшею, по завоеванию Средней Азии, мы в течение 80 лет XIX столетия мало обращали внимания на то, что происходило в Финляндии, и довольствовались наружным спокойствием, порядком и покорностью населения этой окраины.

В действительности с 1810 по 1890 г., т. е. 80 лет, финляндцы употребляли на энергичную борьбу против России, с целью приобретения возможно полного автономного положения.

Уже в 1811 г. Выборгская губерния, завоеванная русскою кровью, присоединяется вновь к Финляндии. Работа в этой губернии по уничтожению следов русской гражданственности еще не закончена и в настоящее время. Затем понемногу, при содействии некоторых русских сановников, нас приучали забыть, что Финляндия поступила в собственность и обладание Российской империи, нас понемногу учили, что Финляндия должна управляться по Шведской конституции 1772 г. и, наконец, начали учить со времени введения сеймового устава 1869 г., что Финляндия вовсе не русская провинция, а автономное государство.

В 1880 г. в Финляндии вводится устав о воинской повинности, который дает ей свое национальное войско, не многочисленное по числу батальонов, но, при хорошо задуманной системе резервов, способное выставить вооруженную силу близ русской столицы в 100 000 человек.

В результате финляндцы без пролития крови, осторожно, энергично и систематично работая в течение 80 лет XIX столетия, успели снова отодвинуть Россию от Финского и Ботнического заливов и этим в значительной степени лишили нас результатов побед, купленных ценою крови многих тысяч русских людей.

В виду слабости собственно Шведско-Норвежского королевства и огромной важности для России Финляндии, простирающейся почти до стен столицы государства и резиденции Императора и прикрывающей не только столицу, но и весь север России, приходится думать не об исправлении границы со Швецией, а об устранении поводов для борьбы с нею. Только мечтающая о самостоятельности Финляндия может вызывать в Швеции надежды на отторжение ее; только рассчитывая на содействие обитателей, или, в крайнем случае, на сочувствие их, можно рисковать на операции внутри Финляндии.

Поэтому для обеспечения России на этой границе необходимо скорейшее устранение лишних преград к единению Финляндии с Россией.

В докладе моем 1900 г. значится:

«Как ни справедливы, однако, права России на державное обладание Финляндиею, надлежит признать, что ошибочная политика по отношению к этой провинции в течение 80 лет не может быть исправлена в короткое время. Крутые и спешные меры, в особенности касающиеся внутренней жизни населения, только озлобят его и затруднят задачи России. Требуется спокойная, неуклонная, но в то же время весьма осторожная работа, быть может даже в течение нескольких десятилетий, дабы Россия вновь могла занять на берегах Финского и Ботнического заливов подобающее место.

В особенности с величайшею осторожностью надо относиться к изменениям в местном укладе жизни населения. Без ложного стыда мы должны признать, что Финляндия в течение XIX столетия, хотя в значительной степени за счет платежных сил и средств русского населения, стала культурнее многих русских губерний. Эту культуру мы должны уважать, уповая, что при правильной постановке в Финляндии русской государственности, таковая культура не только не послужит нам во вред, но может даже послужить в пользу всей России».

2) От местечка Полангена на берегу Балтийского моря до устьев р. Дуная на Черном море Россия граничит на 1107 верст с Германией, на 1142 версты с Австро-Венгрией и на 700 верст с Румынией.

Представляя на севере и юге довольно прямую линию, граница эта в средине, на участке Райгрод – Лютомерск, резко выделяется вперед и, огибая до Модржеева на протяжении 585 верст южные и восточные границы Германии и от Модржеева на протяжении 320 верст северные границы Австро-Венгрии, глубоко вдается в территорию этих государств, образуя выдающийся по положению и военному значению наш Привислинский театр (Варшавский военный округ) – прежнее Царство Польское, присоединенное к нам по Венскому трактату 1815 г.

Охватывая южную границу Восточной Пруссии и северную Галиции, мы, действуя с этого театра, получаем возможность отрезать эти провинции соседей до Балтийского моря или трудно проходимого Карпатского хребта; с другой стороны, театр этот может быть отрезан и наступлением армий соседей с севера и юга по направлению на крепость Брест-Литовск. Такое положение означенного театра дает ему определенную ценность. Если мы станем более готовы в военном отношении, чем наши соседи, то театр этот может составить источник нашей силы. Если, напротив, наши соседи останутся и впредь более сильны нас численностью (считая силы Германии и Австрии вместе), а в особенности готовностью несравненно более быстро сосредоточиться, то положение этого театра будет составлять нашу слабость.

Граница Германии с Россией, достигающая 1107 верст, мало совпадает с естественными гранями.

С самого вступления России в тесные сношения с Европой начинается и доныне еще крепнет культурная и экономическая связь наша с ближайшей соседкой Пруссией.

В настоящее время пять отдельных железнодорожных линий связывают различные части России с Балтийскими портами Германии и с ее столицей. Обороты внешней торговли нашей с ней достигают (в среднем за 5 лет с 1893 по 1897 г.) 322 млн руб., что составляет 26,5 % оборотов всей нашей внешней торговли[11 - В 1900 г.].

Ежегодный вывоз достигает (в среднем за 5 лет) 164 млн руб. (25 % всего нашего вывоза), привоз 158 млн руб. (28,6 % всего привоза). В 1897 г. вывоз был на 175,2 млн руб., а привоз на 179,8 млн руб.

Таким образом, экономическая и торговая связь России с Германией чрезвычайно велика. Выгоды от такой связи одинаково важны для России и для Германии, и уже только одни экономические интересы обязывают нас внимательным образом охранять наши с нею дружеские отношения. Необходимо, однако, не скрывать от себя, что роль германского правительства на Берлинском конгрессе послужила основанием к перемене исключительно благоприятной Германии политики нашей, а заключение Германией тройственного союза, направленного и против нас, дало толчок к сближению нашему с Францией.

Граница наша с Германией на всем протяжении продолжена искусственно и является совершенно открытой как для нашего вторжения в пределы Германии, так и для вторжения ее армии в нашу территорию. До м. Филиппова граница служит этнографической чертою между литовским племенем на востоке и немцами и онемечившимися литовцами и поляками на западе, на дальнейшем же протяжении она разграничивает наших поляков от немецких.

Если между нами и Германией нет серьезного естественного рубежа, то таковым служит политический. Действуя систематично, Германия успела настолько онемечить некогда славянскую территорию Восточной Пруссии, что она ныне представляет одну из надежнейших провинций Гогенцолернского дома. Такая же политика, хотя и с меньшим успехом, применяется и в Познани.

Со своей стороны мы делаем большие усилия, чтобы водворить русскую гражданственность и теснее связать с остальной Россией Северо-западный и Привислинский края, пограничные с Германией.

Если успехи наши в этом отношении не так велики, как в Германии, то первою причиною тому служит наша недостаточная, пока не только по отношению к Германии, но даже и по отношению к Польше, культурность. Второй причиною сравнительно малых успехов служит перемена взглядов на средства, коими надлежит достигать преследуемых нами в западных окраинах целей.

Германия с весьма значительными расходами подготовила в обширной степени быстрое вторжение в наши пределы миллионной армии. К нашей границе в Германии подходят 17 железнодорожных линий (23 колеи), дающих возможность посылать к нам ежедневно свыше 500 поездов с войсками. Сосредоточение на нашей границе большей части сил германцев, в составе 14–16 корпусов, может быть окончено в несколько дней по объявлении мобилизации.

Независимо от сего Германия располагает более обширными, чем мы, техническими средствами, переносными железными дорогами, инженерными средствами, особенно телеграфными, артиллерийскими средствами, в том числе подвижными осадными парками и пр. В то же время Германия весьма заботливо обеспечила упорную оборону прилегающих к нашей границе провинций, особенно Восточной Пруссии. Первоклассные крепости Торн, Кенигсберг, Познань ежегодно улучшаются. В важнейших узловых станциях устроены опорные пункты и собраны запасы для быстрого укрепления позиций. Переправы на р. Висле подготовлены к обороне. Равно готовятся к обороне различные населенные пункты, особенно при помощи проволочных сетей. Все население подготовляется к народной войне.

Мы со своей стороны тоже весьма много сделали со времени Крымской войны для подготовки к войне на Виленском и Варшавском театрах войны.

Тем не менее так как за последние 30 лет Германия сделала несравненно более, чем мы за пятьдесят, то мы оказываемся в военном отношении отставшими от нашей соседки.

Главное же и наиболее тревожное для нас превосходство Германии заключается в железнодорожном отношении. Действительно, на 17 линий, подходящих к нашей границе, мы можем отвечать 5 линиями. Разница слишком громадна и дает нашим соседям превосходство, которое не может быть парализовано ни численностью наших войск, ни их храбростью.

Таким образом, необходимо признать, что Германия с миллиардными затратами, частью за счет контрибуции, взятой с Франции, подготовилась как к самому энергичному наступлению в наши пределы, так и к упорной обороне.