Учебники Судьбы. Один за всех

В ответ лишь молчание. Сонька преспокойно сидела на полу возле кровати, громко чавкая жвачкой, время от времени поражая вселенную новым творением в виде прозрачно-розового пузыря. Акеми раскрашивала ногти причудливыми узорами, время от времени вытягивая руку вперёд, чтобы полюбоваться на штрих к шедевру. Ха Ли перечитывала первый учебник Судьбы, роман «Робинзон Крузо» на английском языке, время от времени повторяя наизусть некоторые строки.

Русые волосы были только у Акеми, но та и глазом не повела в ответ на обвинение.

– Давно хотела тебя спросить, Кристин: почему ты так ратуешь за порядок? – скучавшая Соня предложила тему беседы. – Ты ж на ферме росла – там, наверное, срач невозможный…

– Он и здесь будет! Если я перестану за вами следить…

Беседа оборвалась, не начавшись. Кристина не в настроении была ностальгировать – ей хотелось рвать и метать. Причём одного конкретного человека, который преспокойно наслаждался видом буйства красок на ногте мизинца.

Лето подходило к концу, общие деньги из клада, как утверждал Юрка, тоже заканчивались – скоро новый сезон, новый учебник и новые испытания, от этого росла всеобщая нервозность. Девчонки в комнате и так еле уживались друг с другом, а в последние недели вовсе стали четырьмя личностями. А у личности нет недостатков – есть лишь причуды.

– Акеми! – не выдержала Кристина и пошла в атаку. – Это твои грёбаные волосы в раковине! Почему я, мать-перемать, должна их тут терпеть?!

Девчонка оторвала взгляд от мизинца и, улыбаясь, ответила:

– Вряд ли мои. Я сегодня не была… в тех краях.

– Была. Трижды, – не дала соврать Соня, громко хлопнув перед тем по пузырю из жвачки правой ладошкой.

– И что? – флегматично спросила Акеми.

– Убери за собой! И научись это делать сама, сразу, без замечаний.

– За тринадцать лет не научилась, так ты, что ль, научишь? – глубокомысленно заметила неряха, но всё же подошла к раковине прибраться, возмущённая до глубины души, будто её заставляют делать невесть что.

***

День сегодня будет не таким, как все.

Хёджин понял это, когда остался один на один с учительницей литературы. Тучный алжирец и улыбчивая аргентинка почему-то сегодня не пришли на занятие кружка. Знал бы, так позвал Ха Ли… Она обычно посещала литературу лишь по настоянию Хёджина. Ха Ли теперь читала только одну книгу, учила её наизусть и клала под подушку, оставив все прочие пылиться в забвении.

– Я пожалуюсь вашему начальству на посещаемость, – ворчала учительница, маленькая полная женщина в круглых очках, с коротко стриженными седыми волосами. – Стоит только задать на дом нечто покрупнее рассказа, так все прикидываются больными. Лишь бы не читать! И это будущие повелители Судьбы, хозяева мира! Куда он покатится, если вы не будете знать важнейшие книги тысячелетия?! Ну а ты-то хоть прочёл «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена»?

Вчера Хёджин хотел это прочитать, удобно устроился в кровати с книгой в руках, но спустя минут двадцать понял, что ничего не понял. Об этом он и жаждал переговорить с учительницей в надежде, что его поддержат другие. Вот только другие не явились на митинг.

– Я… э-э-э… Миссис Геринг, я начал, но не смог. Там будто специально всё сделано, чтобы отбить желание читать.

– Ради понимания шедевров мы здесь и собираемся, дорогой Хёджин. Чтобы вы знали ту литературу, за которую вы бы никогда не принялись сами. Именно она считается классикой.

– А где живут люди, которые делают книгу классикой? И сколько им платят авторы?

Миссис Геринг жеманно вздохнула, сняла очки и протёрла двумя пальцами переносицу.

– Я не знаю, Хёджин. Я бы тоже, честно, хорошенько пересмотрела список.

– Мои друзья здесь, в Школе, любят читать. Но никому не нравятся книги с ваших уроков. Разве не показывает это, что классика не работает?

– Повторюсь: мы читаем ту литературу, за которую вы бы никогда не принялись сами. Подростки, ценят сюжет, а взрослые видят красоту в мелочах. Сюжет не так важен – он даже скучен. Банален. Предсказуем. А вот разрушить сюжет весело! Об этом и наш Тристрам Шенди.

– То есть вы учите подростков быть стариками?

– Какой у тебя дотошный ум, – захохотала миссис Геринг, приложив правую руку к груди, где поверх оранжевого вязаного свитера красовался серебряный кулон с фиолетовым аметистом. – И нет, я нисколечки не обиделась насчёт возраста!

– Но я не хотел… – оправдывался Хёджин.

– Ладно-ладно, я поняла. Открывай же первую главу, мой мальчик, и начнём проникать в ткань текста. Просто я надеялась, что уж ваша-то группа серьёзнее, чем прочие, и прочтёт хотя бы часть романа к уроку. Но, видно, самой придётся пересказывать сюжет и тыкать в нужные главы. Да уж, день сегодня будет не таким, как все.

***

– Это почему же?

– Потому что Ренато – последний из тех, кто присоединился к вашей группе, а сегодня…

– Последний день лета, – закончил за Джигмита Джигмитовича Жюль. Многие подростки в «Школе Рока» упорно вели счёт дням, даже часам (у Биржана до сих пор ходили его бессмертные заводные часики), но Жюль, едва проснувшись, это почувствовал по наитию. Какая-то утром нахлынула меланхолия и предвкушение перемен.

– Верно, круассан моего сердца, – добродушно улыбнулся шеф-повар «Школы Рока», в чьи обязанности входило также ведение летних занятий по кулинарии. Среди «Продвинутых» их посещали почти все ребята. Только Кристину не интересовала готовка, а Фил и Аксель принципиально заменяли популярные мероприятия одиночеством. – Сегодня последний день лета. Ренато – последний из тех, кто пришёл в ваш класс. Потому сегодня будем готовить блюдо итальянской кухни. Картошечку! Девчонки, выберите на каждого по крупной продолговатой картофелине, хорошенько промойте. Мальчишки, наточите-ка поварские ножи.

Теперь уже без споров довольные подростки в предвкушении вкуснейшего перекуса (это было одной из главных причин записаться на кружок) бросились выполнять поручения.

Картофель лежал в мешках возле арочного входа в кухню. Раковина находилась в углу, рядом с мусорным контейнером. Воду предварительно заливали во вместительную ёмкость позади краника.

Вся посуда и столовые приборы всякий раз перед началом занятий лежали на своих местах, разложенные по полочкам цвета слоновой кости. Мальчишки догадывались, что точить ножи не было смысла – они и так могли на лету разрезать бумагу. Однако сделали видимость работы, раз того хотел учитель. Интересно, на следующем острове – или где они там окажутся на второй год обучения – им выдадут шлифовальные бруски?

– Отлично! Замечательно! Каждый возьмите по длинной картофелине и следуйте инструкциям. Рецепт спрятан у того, кого Робинзон принял сперва за дьявола и испугался…

Досказывать Джигмиту Джигмитовичу не пришлось – Роб с Сачинтой уже ринулись к фарфоровому козлику на камине.

– Разбираем, ребят. Тут всего ничего ингредиентов, – Роб уже читал свой рецепт, оценивая сложность. – Правда, долго томить, так что сегодня прямо к обеду и закончим.

– Судя по составу, мы и обедать вряд ли захотим, – подметила Сачинта.

Тут и остальные, удерживая картофелину в одной руке, другой хватали рецепты.

– Как обычно: первый, кто удивит меня замечательным вкусом горячего блюда, получит к следующему завтраку великолепный десерт! – поддал жару темноволосый учитель в пиратской треуголке.

Вызов, понятное дело, принят!

Подростки ювелирно делали из картофелины гармошку, чтобы вложить в надрезы тонкие ломтики фирменной итальянской колбасы.

Сачинта, возмущённая до глубины души, выбором блюда, тем не менее не отчаивалась.

Шеф-повар сказал, что в оригинальном рецепте нет никакой замены пеперони и моцарелле. Это почему же?

***

– Не знаю. Просто так чувствую.

– Как можно чувствовать в «Лунной сонате» чесночный запах изо рта злобной женщины в накрахмаленной рубашке? Как это вообще пришло тебе в голову, Юрий? – Мисс Хаав отодвинулась от фортепиано и сидела, словно громом поражённая. – Бетховен был влюблён в свою ученицу, он посвятил ей…