Черная дыра или Воспоминания, которые нельзя назвать хорошими

– Оказывается, Сергей Никифорович, – сейчас Алексей получал удовольствие от представившегося случая поиздеваться над коллегами-физиками, авторами невероятной идеи, – большой взрыв во вселенной произошел не один, их было много! Вся пустота, часть которой заполнена нашей вселенной, состоит из множества сингулярностей, которые взрываются тут и там, как новогодние петарды! После чего сжимаются под действием критической массы и все сначала!..

– Точно – бред! – Сергей Никифорович выглядел теперь рассерженным. – Это ж надо такое придумать! Да за такое «открытие» во времена Коперника даже на костре святой инквизиции не сожгли бы! Множество больших взрывов! Хех! А мы все в таком случае не больше чем грязь на заднице одного из слонов, держащих планету и стоящих на парящей в пустоте черепахе! Об этом вам не рассказывали?

Алексей засмеялся.

– Нет, такого в программе не было.

Обстановка в кабинете, где работал Сергей Никифорович с Алексеем, была унылой: металлические ящики, стол, стулья и мрачная темно серая плитка на полу. Помещение выглядело каким-то холодным и совсем не уютным. Хотя, последнее было не так уж и важно. За работой физики никогда не замечали такого внутреннего состояния, как уют. Но тем ни менее, для того, чтобы хоть как-то разнообразить окружающую скучную и унылую обстановку, на столе они развели плющ и алоказию. Несмотря на всю теневыносливость этих растений, на них все же был направлен белый, разгоняющий мрак кабинета свет люминесцентной лампы. Если бы не этот свет, то и никакой растительности тогда вообще не было бы! Ни одно, даже самое теневыносливое растение не выросло бы в комнате, где нет естественного освещения. А кабинет астрофизиком именно таким и был – без единого окна.

Вдруг лампа, освещающая плющ и алоказию сначала замерцала, потом совсем погасла.

– Перегорела, – выдохнул Алексей и полез в металлический шкаф, где хранились запасные люминесцентки.

Достав одну из шкафа, он снял с нее картон и аккуратно вставил вместо перегоревшей.

– Все. Готово, – он повернулся в сторону, где сидел Сергей Никифорович – тот внимательно на него смотрел.

– Мне вот что интересно, – начал старший физик, все так же не сводя взгляда с того места, где стоял Алексей, – ты сейчас это зачем сделал?

– Что именно?… – удивился Алексей.

– Свет, – кивнул Сергей Никифорович на стол, где под белым светом лампы росли плющ и алоказия. – Зачем ты его включил?

– Ну, так… – запнулся молодой человек, выглядевший сейчас растерянным и сбитым с толку, – перегорела ведь.

– Вот именно. Перегорела! – воскликнул Сергей Никифорович. – Для того чтобы эти растения могли жить ты включил им свет! – показал он указательным пальцем на все тот же стол с плющом и алоказией. – Понимаешь?

– Если честно, не совсем…

– Вспомни про большой взрыв! Что было до него?… Вряд ли что-то было! И все, что есть сейчас, стало появляться значительно позже; но тогда, десять миллиардов лет назад, как ты сейчас зажег свет для этих растений, кто-то зажег свет и для нас! Сложно себе представить, что эти листья выросли бы сами по себе, а, тем более что жили бы здесь, куда мы их с тобой принесли, в кабинете без единого маленького окошка! Правда? Получается, что и нас кто-то поселил в этой вселенной, на этой планете, где изначально не было ни одной искорки света!.. Теперь я в этом уверен, Леша! Я долго размышлял и теперь я уверен!

– Большой взрыв действительно загадка. Но, может быть, разгадать ее еще просто не хватило времени?

– А разгадают ли? Столько лет я надеялся найти ответ в различных теориях… Столько лет!.. – Ученый, едва понизив голос и на мгновение погрузившись в какие-то воспоминания, вновь оживленно заговорил: – И заметь, что дальнейшее развитие вселенной – тоже загадка, которую еще никто не разгадал! Мы знаем, что будь скорость расширения вселенной сразу после большого взрыва сколь угодно меньше или больше, чем была на самом деле, вселенная разлетелась бы в бесконечность безвозвратно и навсегда, или же наоборот – сразу бы схлопнулась! Это говорит о том, как идеально все было спланировано!..

– Тут с Вами сложно не согласиться. Но кто же этот творец, который так все хорошо спланировал? – кажется, Леша решил не упустить возможности кое в чем уличить руководителя…

– Я не знаю…

– Мне показалось, что вы говорите о Боге… Нет?

Сергей Никифорович посмотрел на Алексея с пониманием, с которым обычно смотрят отцы на своих детей, когда те влезают в безнадежный спор.

– Ты в Него веришь?… – тихо и даже с каким-то кажущимся безразличием спросил Сергей Никифорович.

– Я же ученый! – уголками рта улыбнулся Алексей, и добавил:

– Ученый верит только в науку, а она с Богом никак не связана.

– Вот-вот. А чего же ты хочешь от меня? Я ведь тоже ученый.

Кажется, парень расстроился такому ответу – он-то думал, что профессор на старости лет стал искать себе душевного равновесия и готов был согласиться, пусть даже и не поверить, а просто согласиться с тем, что Бог существует.

«Эх, такая возможность подколоть старшего руководителя упущена», – про себя сожалел он.

    07:59

Летнее солнце уже рано утром взошло над горизонтом, но здесь, в сумрачном кабинете физиков, где не было ни одного окна, об этом будто бы и не знали. Только холодный свет люминесцентной лампы и красно-желтое мерцающее пятно монитора разгоняли темноту.

Под столом, уткнувшись мордой себе в лапы, дремала, иногда тихо поскуливая во сне Ракета.

– Ну что, Леш, давай, наконец, спутники посмотрим.

Сергей Никифорович увлеченно работал с настройками телескопа, данные с которого поступали на монитор. Здесь можно было видеть как электромагнитное излучение космических объектов, так и их оптическое изображение.

– Титан? – Алексей и сам знал, на что именно хочет посмотреть Сергей Никифорович, но вопрос задал просто так, наверное оттого задал, что всегда во время работы физики друг другу что-то говорили, спрашивали, так было веселей проводить многочасовые наблюдения за космическими объектами.

– Он самый! – оживленно воскликнул Сергей Никифорович и внимательно посмотрел на инфракрасное изображение спутника Сатурна. – Ну и что, Алексей, скажешь? – Сергей Никифорович откинулся на спинку стула. – Похоже?

– Похоже, конечно… – искал в изображении на мониторе подтверждение слов ученого Алексей. – Наверное, даже скорее да, чем нет, но… – он запнулся.

– Что?

– Да нет. Скорее да!

– И я тоже так считаю! – вглядываясь в монитор прищурился Сергей Никифорович и положил руку на плечо помощнику. – Думаю, мы нашли с тобой самый большой криовулкан в поясе Койпера!

    08:30

Позже, вслед за электромагнитными излучениями Титана, пришли и другие, не похожие ни на одни из тех, что получали из космоса ученые раньше. Эти излучения от множества других отличало то, что были они постоянными, то есть их источником был не взрыв звезды. Уже несколько минут с монитора не исчезала информация об их длине и частоте.

Рентгеновское излучение шло от объекта за Плутоном, то есть с расстояния более десяти миллиардов километров от нашей планеты. Его источник находился в поясе Койпера. Перенастраивая телескоп, Сергей Никифорович и Алексей уже около часа пытались этот источник разглядеть, но никак не могли задать правильные координаты телескопу.

    09:24

В голову Сергея Никифоровича пришла одна очень необычная и на первый взгляд неправдоподобная мысль:

– Если мы не можем увидеть что-то, – сказал он, вглядываясь в монитор, – значит, это что-то не отражает свет. А если оно не отражает свет, – откинулся на спинку стула и посмотрел на Алексея, – значит, оно его поглощает…

Алексей молчал минуту. Потом сказал:

– Излучающий рентген объект с сильной гравитацией, которую не может преодолеть даже свет, но вместе с тем достаточно небольшой для того, чтобы влиять на ближайшие планеты солнечной системы. – Он зажал подбородок между указательным и большим пальцем, наклонил голову вниз и посмотрел в монитор из-под бровей. – Что же мы нашли, Сергей Никифорович?

Все появившиеся в головах физиков мысли сильно их волновали; вопросов было больше чем ответов. Теплый, если не горячий по космическим меркам объект с сильной гравитацией, но небольшой сам по себе; да еще и на окраине Млечного пути, где ничего подобного не должно быть по определению! Сложно было представить себе такое открытие. А еще сложней – дать ему объяснение. С 1968 года, с тех пор как Джон Уилер ввел термин «черная дыра», все массивные и компактные планеты во вселенной так и назывались – черными дырами; но все они были значительно массивнее и холоднее чем эта.

Черная дыра, превосходящая наше солнце в несколько раз, должна иметь температуру всего лишь в одну десятимиллионную долю градуса выше абсолютного нуля. То есть по шкале Цельсия она на одну десятимиллионную градуса должна быть теплее, чем минус 273,15°. Такая черная дыра начнет испаряться (если начнет) очень не скоро – тогда, когда фоновое излечение, разогревающее в настоящее время вселенную всего до 2,7° выше абсолютного нуля, станет ниже температуры черной дыры. Тогда черная дыра начнет отдавать свою энергию в космос, и по правилам второго закона термодинамики начнет испаряться. Весь процесс займет десять в шестьдесят шестой степени лет (для примера, возраст вселенной сейчас – десять в десятой степени).

Но этот объект, который нашли физики за Плутоном, он был гораздо теплее, чем любая из известных черных дыр. Настолько теплее, что отдавал свою энергию в космос. Почему это случилось именно сейчас, когда вселенной еще так далеко до того возраста, когда должны были начать испаряться черные дыры?… Никакая черная дыра, образовавшаяся в результате гравитационного коллапса звезды, не разогрелась бы так сильно сейчас, когда с момента большого взрыва прошло всего лишь десять миллиардов лет! А черные дыры, образовавшиеся в результате гравитационного коллапса – процесса, когда звезда массой в несколько солнц, израсходовав все свое топливо, начинает сжиматься под собственным весом до тех пор, пока не превращается в точку, обладающую гравитацией настолько сильной, что даже свет не может вырваться за ее пределы – единственные черные дыры, известные людям! И отдавать тепло космосу они начнут еще очень, очень не скоро. Потребуется гораздо больше времени, чем прошло с момента начала зарождения нашей вселенной.