Сам себе приговор

Он подошел к квартире, в которой его совсем не ждали. Нажал на кнопку звонка и стал ждать.

– Кто? – донесся из-за двери девичий голосок.

– Пиццу вот вам принес, – объявил Стас.

Загремели ключи в замке, дверь распахнулась и навстречу Крячко шагнула невысокая полненькая девушка. Очевидно, что вместо Крячко она ожидала увидеть другого человека, поэтому растерянно застыла на месте.

– Через порог не передают, – вспомнил Крячко. – В гости пригласите, Соня?

И тут девушка вспомнила. По лицу было видно, что очень удивилась, напряглась и… не ожидала.

– Это вы? – растерялась она. – А… я не понимаю…

Крячко вынул из кармана удостоверение, раскрыл его и поднес к лицу Сони. Она прочла, после чего отступила в сторону, уступая дорогу.

– Проходите, – вяло пригласила она.

– Спасибо, Соня.

Она взяла из его рук коробки, но так и осталась стоять с ними.

– Я без предупреждения, потому сильно извиняюсь, – сказал Крячко. – Но я в курсе, что вы студентка, а в вузе сказали, что вы взяли академический отпуск. Ваш номер телефона недоступен, поэтому я решил просто взять и прийти. Если я не вовремя, Соня, то мы можем перенести встречу.

– А зачем я вам нужна? – слабым тоном поинтересовалась девушка, не двигаясь с места. – Не понимаю.

– Я насчет Саши Мальцева, – пояснил Крячко. – Полковник Крячко, уголовный розыск.

– Так ведь уже все закончилось, – тихо произнесла Соня. – Все закончилось ведь, – повторила она.

– Увы, девочка, – печально покачал головой Крячко и осмотрелся. – Так что? Получится у нас разговор? Или как?

– Получится, – кивнула Соня и словно впервые заметила, что держит в руках пиццу. – Вы будете?

– Нет, благодарю.

– Тогда проходите в комнату, – попросила Соня. – А я сейчас приду.

Это была однокомнатная квартира, компактная и уютная. Соня, по всей видимости, жила одна, потому что в комнате было очень мало вещей. Для одного человека и то недостаточно. Вообще вся обстановка выглядела какой-то аскетичной. Односпальная кровать в углу, накрытая тонким покрывалом. Рядом с изголовьем крохотный компьютерный стол с ноутбуком. В углу комнаты стояла напольная вешалка, на которой болтались немногочисленные «плечики» с девчачьими шмотками. Все они выглядели неброскими, неяркими. Небольшое количество одежды удивило Крячко – тогда, летом, он запомнил Соню как модницу, предпочитавшую одеваться стильно и ярко. То ли дело ее подруга, которая выглядела гораздо скромнее. Не то чтобы Стас заглядывался на девушек, просто четверо молодых людей чаще остальных отдыхающих попадались ему на глаза. Вот он и подмечал какие-то детали, чисто автоматически, от нечего делать. Всю стену напротив кровати занимал стеллаж, заставленный всякой всячиной. Здесь царил самый настоящий бардак. Полки были завалены спутанными проводами зарядок для гаджетов, забросаны неровными стопками книг и тетрадей. В углу стеллажа красовался пушистый веник из засохших трав. Присмотревшись, Крячко заметил на поверхности толстый слой пыли, местами изрисованный длинными кривыми следами, оставленными пальцами рук. На окнах не было занавесок, зато под потолком присутствовал карниз для жалюзи. Самих жалюзи также нигде не было видно. Вместо обоев стены покрывал неровный слой темно-серой краски. Казалось, кто-то в одночасье решил покрасить комнату, но почему-то не довел дело до конца. Пол устилал синтетический квадратный ковер синего цвета с непонятными белыми крупинками в самом центре. Крячко поднял голову, взглянул на потолок и ничуть не удивился: краска потрескалась, а ее частицы сыпались людям прямо на голову.

Он не нашел куда сесть, поэтому подошел к окну, за которым увидел узкий балкон. На карнизе стояла стеклянная банка с окурками.

– Я никого не ждала, – раздался за спиной Крячко голос Сони. – Поэтому не убиралась.

Она выглядела абсолютно подавленной. Еще пять минут назад ее состояние и настроение были совсем другими. Тревога или даже страх – вот, пожалуй, как можно было бы описать выражение лица девушки и позу, в которой она застыла на пороге. Соня явно хотела всего лишь взять заказ и снова закрыться дома. А тут вдруг полиция, которая еще и вспоминать заставляет.

– Я просто не знаю, чего вы от меня хотите, – медленно произнесла Соня. – Что я могу еще сделать?

Крячко обернулся и вынул пачку сигарет.

– Чайком не угостите? – с улыбкой спросил он. – На улице ну очень холодно.

– У меня нет чая, – опустила взгляд Соня.

– Тогда надо сходить в магазин и купить, – решил Крячко. – Но я впервые в этом районе. Не проводите?

Глава 3

Еще летом телеведущая Алла Гнедова жила в двухэтажном каменном доме в одном из элитных поселков Подмосковья. Стоя у кованых ворот, за которыми виднелся белоснежный коттедж, Лев Иванович Гуров думал, что этот дом отчего-то напоминает огромный склеп. На него так странно подействовал то ли зловещий пейзаж с черными кривыми ветками деревьев, то ли сам факт того, что смерть сумеет добраться даже до «хозяев жизни», но обстановка здесь казалась Гурову жутковатой. Широкую подъездную дорогу, ведущую к дому, устилал толстый слой опавшей листвы, которую никто и не думал убирать.

Особняк выглядел вымершим. Или так только казалось?

Гуров заметил девушку лет двадцати пяти, с детской коляской, и решил поинтересоваться, знает ли она хоть что-то о телеведущей. Оказалось, что знает. Она охотно пояснила, что Алла Гнедова не появлялась здесь с лета, но всем известно, что у нее есть и другая недвижимость – несколько квартир в Москве. Только вот непонятно, в какой из них она живет сейчас.

– А вам охрана при въезде ничего не сказала? – удивилась девушка. В этот момент ребенок в коляске захныкал, и она, забыв про Гурова, склонилась над малышом.

– Ваш?

– Можно и так сказать, – бросила через плечо девушка. – Я его няня. Вроде как, угу. Как родился, так я им, считай, одна и занимаюсь. Во всяком случае, в отсутствие родителей. Его папа ворочает финансами, а мама владеет стоматологической клиникой, поэтому дома их можно увидеть редко. Вы все-таки поспрашивайте у охранников насчет Аллы Тимофеевны. Не у тех, которые в черной форме, а у других, которые шлагбаум открывают.

– А в чем разница между ними?

– Те, кто носит черную форму, просто следят за порядком в магазинах, а некоторые еще подрабатывают сторожами. И бухают они по-черному, – скаламбурила девушка. – Это и не охрана вовсе, а так. А вот другие, которые контролируют въезд на территорию поселка, следят за видеокамерами и проверяют документы у посетителей, – те посерьезнее будут. Они все про всех знают, у них работа такая. Наверняка подскажут, где сейчас Алла Тимофеевна.

Она распрямилась.

– У нее ведь сын умер, вы в курсе? – спросила она. – Полиция решила, что он совершил самоубийство. Даже в интернете об этом писали.

Гуров кивнул.

– Я здесь именно по этому поводу, – ответил он. – А вы с Аллой Тимофеевной хорошо знакомы?

– Да нет, не очень, – пожала плечами девушка. – Так, общались по мелочи.

– Суровая дама? – закинул удочку Гуров.

– Ну это вы зря, – возразила девушка. – Она только на экране выглядит как замороженная. А вы бы видели, как она у себя в огороде грядки окучивает! В тренировочных штанах, маечке и кепочке. Она нормальная, если вы понимаете, о чем я.

– У вас здесь и огороды есть?

– Клумбы с основном, но некоторые что-то сажают. Не те, кто ни дня не работал, а те, кто попроще. Вот Алла Тимофеевна как раз такой человек. Однажды я без зонта оказалась, попала под ливень, а до дома далеко. Так она мимо на машине проезжала, увидела и отвезла меня в Москву. Еще и зонт свой отдала. Простая, свойская… была.

– А теперь все по-другому? – начал Гуров.

Женщина покачала коляску.

– После того как Сашку убили, все изменилось.

– Убили? Речь ведь шла о суициде, – напомнил Гуров.