Смерть в подлиннике

– Ну, не знаю, не знаю, – не соглашался Гуров.

На самом деле он все прекрасно понимал. Знал, что умеет и может. Жаль, что срабатывало через раз, а не чаще.

Марьяна открыла глаза, посмотрела на Гурова и ничего не ответила. «И снова ни одной слезы, – подумал он. – Всё уже выплакала и никому не верит».

– Наверное, вы правы, – прошептала Марьяна. – Жалко его. Хоронить теперь надо. Кроме меня, он ведь никому не был нужен. Родных нет, ничего в этой жизни не умел. Даже умер как-то не по-человечески.

– Но если Гена и получил по каким-то своим заслугам, то наказание не соразмерно его проступку, если, конечно, можно считать проступком его отношение к вам, – продолжил Гуров. – Давайте прямо, Марьяна. Вы его ударили? Пришли домой, захотели тепла и участия, а вместо этого снова увидели своего пьяного друга. Не рассчитали силу удара, и вышло то, что вышло.

– Я его не трогала, – устало произнесла Марьяна. – Он был недалеким, жутко мне надоел, но его проще было выгнать, чем убить. Не пропал бы в наше-то время. В конце концов, квартира записана на меня, а выписать его с жилплощади можно было в два счета. Но иногда как посмотрю на него: сидит такой, никому, кроме меня, не нужный, худой, с этими руками своими трясущимися. Лишний в этой жизни. Мы, конечно, ссорились, но драк между нами не было. И потом, Генка был серьезно болен. Что-то по неврологической части. У него периодически сильно тряслась голова, а физически он вообще был очень слабым. Я бы его просто убила одним ударом. Он даже не мог повысить на меня голос, понимаете? Слушался, в рот смотрел. Бывало, наору на него, а он потом целый день ходит как прибитый. Не убивала я его. Не было причин. И я не знаю, где он вчера был. Сколько раз мне еще это повторить? Даже мыслей подходящих нет. И во сколько вернулся, я тоже не могу сказать, честное слово.

Попрощались во дворе ОВД, возле «Мерседеса» Стаса Крячко. Федор Анатольевич Рукоятников вышел проводить и заодно подышать свежим воздухом. Оказалось, что для дальних расстояний он использует трость.

– До ночи сегодня здесь буду, – прокряхтел он. – И что теперь? В итоге оба дела забирает Петровка, 38?

– Ну, вас-то тоже со счетов не спишут, – ответил Гуров. – Результаты экспертизы, протоколы осмотров и прочее – все это на вас. Поторопите с результатами, пожалуйста.

– Поторопим. Помог вам наш участковый? А то ускакал, не сказал ни слова.

– Да, Федор Анатольевич, он очень помог. Он хорошо знает свое дело и тех, за кем нужен глаз да глаз. И адрес Голиковой дал, мы туда сейчас наведаемся.

– Думаете, все-таки есть связь между ее исчезновением и смертью того парня? – нахмурился Рукоятников.

– Ищем, Федор Анатольевич. Ищем. Если Геннадию уже ничем не помочь, то нужно сосредоточиться на поисках Голиковой. Если найдем ее живой и здоровой, то она и прояснит ситуацию. А пока что подождем результатов вскрытия Геннадия Маркина и поищем свидетелей. Ну, не может быть, чтобы человек резко превратился в невидимку. Что-то здесь не то.

Алевтина Михайловна Голикова проживала на окраине поселка. Старый двухэтажный дом, в котором располагалась ее квартира, больше походил на административное здание советских времен. Наружные стены этой фундаментальной постройки, наверное, еще в прошлом веке покрыли толстым слоем бежевой краски, но сейчас от былой красоты не осталось и следа – стены буквально шелушились.

– Тут хоть электричество-то есть? – подивился Стас, вылезая из машины. – Глянь, Лев Иванович, что творится.

– Не знаю, чему здесь удивляться, – честно ответил Гуров.

– Тому, что Москва рядом. Мы как будто в прошлое вернулись.

– Обычно только снаружи ужас, а внутри евроремонт. Какой этаж нам нужен?

– Второй.

– Поторопимся. Иначе домой попадем не раньше ночи.

Гуров едва успел убрать палец с кнопки дверного звонка, как сама дверь распахнулась. Высокий худощавый мужчина лет шестидесяти с небольшим застыл на пороге и в ожидании уставился на сыщиков через толстые стекла очков. Растянутая мятая футболка и спортивные штаны, в которые нарядился мужчина, ясно давали понять, что гостей в этом доме не ждали.

– День добрый, – поздоровался Гуров. – Нам нужны Семенцовы.

– Мы они и будем, – с подозрением протянул мужчина. – А вы, смею спросить, кто?

Гуров показал свое удостоверение, и мужчина подслеповато прищурился, стараясь его рассмотреть. Пришлось поднести ксиву к его лицу как можно ближе.

– Это из полиции, Георгий. Я же говорила, что к нам еще не раз придут, – раздался женский голос, и откуда-то сбоку тут же появилась его обладательница. Встав рядом с мужчиной, женщина ловко оттерла его в сторону и отступила, приглашая зайти. – Здравствуйте. Я Ольга Матвеевна, а это мой муж Георгий Петрович. Все верно, мы и есть Семенцовы.

– Но сколько же можно? – возмутился мужчина. – Мы уже и в отделении полиции были, и на все вопросы ответили. Участковый заходил, соседи пристают. Что же еще от нас нужно?

Супруга одарила его выразительным взглядом. Георгий Петрович сразу же умолк, но возмущенное выражение с его лица никуда не делось.

– Мы хотели бы задать несколько вопросов про хозяйку квартиры Голикову Алевтину Михайловну, – пояснил Гуров.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила Ольга Матвеевна и тяжело вздохнула. – Мы, правда, собирались в магазин, но это можно отложить на завтра. Комната справа.

Крячко первым двинулся по узкому коридору. Лев Иванович пошел следом. Как и ожидалось, внешний вид жилого дома значительно отличался от внутреннего убранства квартиры. В отличие от ветхого фасада, все здесь было новеньким, свежим, от ламината до потолочных плинтусов. Ремонт в квартире закончили совсем недавно, и в воздухе все еще угадывался слабый запах то ли краски, то ли обойного клея.

– Присаживайтесь на диван. Чайку? – улыбнулась Ольга Матвеевна.

– В другой раз, – отказался за обоих Стас.

– Тогда минуточку.

Ольга Матвеевна обогнала Стаса и заметалась по комнате. Ее руки мелькали со скоростью света, то поправляя тяжелые оконные занавески, то прикасаясь к цветочным горшкам на подоконнике, то одергивая домашнюю футболку, то приглаживая волосы, которые даже не были растрепаны. Постепенно в ее руках собралось то, что Гуров и Крячко могли и не заметить: кофейная кружка, газета, несколько пустых магазинных пакетов, махровое полотенце и книга с закладкой в виде обрезка желтой атласной ленты. Все это она торжественно понесла на выход, напоследок остановившись в дверях и окинув внимательным взглядом комнату.

– Еще минуту, – попросила она. – Муж примет лекарство, и мы придем. Присаживайтесь.

Она вернулась буквально через десять секунд и привела с собой мужа. Именно так – привела, держа за руку, а Георгий Петрович покорно шел за ней и уже не возмущался. Они взяли стулья, поставили их напротив дивана и сели. Переглянулись, и Ольга Матвеевна ободряюще улыбнулась супругу.

– Про чай забыла! – вскинулась она.

– Давайте обойдемся без чая, – попросил Гуров.

– Как скажете, как скажете, – тут же согласилась Ольга Матвеевна.

Супруги Семенцовы внешне очень подходили друг другу. Оба моложаво выглядели, были высокими и отличались особенной статью, какой обычно обладают бывшие профессиональные спортсмены, давно отошедшие от дел, но продолжающие поддерживать форму. Ольга Матвеевна в молодости вообще была красавицей, а ее муж в прошлом тоже наверняка не успевал отбиваться от поклонниц. Прямо-таки крепкая семья из сериала, где оба смешно ссорятся на глазах у соседей и детей.

– Вы не нашли Алевтину Михайловну? – с тревогой спросила Ольга Матвеевна. – Или… нашли?

Последнее слово она произнесла шепотом. В глазах мелькнул страх.

– Не нашли, – ответил Гуров. – Но обязательно найдем.

Ольга Матвеевна посмотрела на мужа.

– А мы вас ждали, – сказала она. – Жить в безвестности сложно. Не обижайтесь на мужа, пожалуйста. Просто никаких новостей про нашу Алевтину Михайловну так и нет, а мы все ждем и боимся, ждем и боимся.

Внимание Гурова привлек фотопортрет красивой темноволосой женщины, украшавший стену напротив. Умелый фотограф поймал искреннюю улыбку на лице своей модели, наполовину прикрытом темными волосами, разбросанными ветром. Ольга Матвеевна проследила за взглядом Гурова, а когда поняла, куда он смотрит, то горько улыбнулась:

– Да-да, это наша хозяйка. Кажется, фотография была сделана в восьмидесятых годах. Да, Георгий? Он не помнит. Да, точно. Здесь она в Париже перед вылетом в Берлин. Тут целая история. Алевтина Михайловна пробыла во Франции три дня вместе с каким-то немцем. Она тогда жила за границей и работала переводчицей. Поездила по миру, посмотрела, как люди живут. Этот портрет мы заказали специально к ее дню рождения, увеличив изображение на маленькой фотографии. А вот где фото, я даже не помню.

– Дружили с ней? – Гуров оторвался от портрета.

Георгий Петрович кашлянул и тронул жену за плечо.

– Не настолько и близки мы были, но и чужими нас было бы сложно назвать, – ответил он. – Алевтина много о себе не рассказывала. Это право каждого человека – не делиться личным. Тут всё по желанию.