Запрещенная победа. Заговор против Руси и России

«Мартинистов, среди которых было несколько Великих князей (Николай Николаевич, Петр Николаевич, Георгий Михайлович) и лиц, близких ко Двору, не тронули.» [13].

То есть история, когда не тронули окружающих Ивана Грозного вельмож, остается в презрении – никто из историков на эту тему не писал, хоть данные о том всегда имелись в наличии. А потому уже не просто повторяется, но повторяется вместе со всесокрушающим вихрем революции 1917 года.

Однако, тремя годами ранее, эта измена высокопоставленных вельмож уже не позволила Ивану Грозному быстро одолеть Ливонский орден и завершить эту кампанию не дав вступить в боевые действия возможным союзникам неприятеля.

Вот в чем выразилась измена воевод, посланных Грозным в Ливонию:

«Следует подчеркнуть, что “перемирие 1559 г. было невыгодно для Русского государства. Ливонские феодалы получили совершенно необходимую им передышку” (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 38). 31 августа 1559 года в Вильно (Вильнюсе) между Ливонским орденом и Польско-Литовским государством было заключено соглашение, по которому польский король Сигизмунд II Август принимал в свою “клиентуру и протекцию” Орден, обещая защищать ливонских рыцарей от Русии… Стратегическая победа ускользала из рук русских. И виной тому были Сильвестр и Адашев с подельниками. Иван Грозный, имея в виду перемирие 1559 года, скажет потом Андрею Курбскому: “И аще не бы ваша злобесная претыкания была, и з Божиею помощию уже бы вся Германия была за Православием” (там же)» [9] (с. 612–613).

«Виленское соглашение круто изменило ход войны. Теперь России противостояло не слабое, раздробленное государство, а мощное Литовско-Польское государство» [14] (с. 67).

«Больше того, “война между Русским государством и немецко-ливонскими сословиями превратилась в войну за ливонское наследство между всеми заинтересованными в ливонском балтийском вопросе государствами” (Королюк В.Д. Ливонская война. С. 43). Помимо Польши и Литвы, то были Дания и Швеция. Так война с одним противником переросла в войну с рядом европейских государств, а по существу с Западной Европой (С.Ф. Платонов отмечал, что против Москвы стали Швеция, Дания, Речь Посполитая, “а за ними император и вообще Германия”. – Платонов С.Ф. Иван Грозный. С. 72). Это произошло опять-таки по вине Избранной Рады и ее лидеров – Сильвестра и Адашева, предоставивших возможность Западу произвести, пользуясь перемирием, перегруппировку сил и поставить Россию перед необходимостью вести войну на несколько фронтов» [9] (с. 614).

Что-то уже знакомое. Где-то в нашей истории мы уже сталкивались с подобным.

Ах, да: в Японскую, помнится, вместо Адашева с Сильвестром Грозному, ту же роль выполнили сдавший Порт-Артур Стессель и сдавший Россию на переговорах премьер-министр Витте:

«Несмотря на мужество и героизм защитников Порт-Артура, комендант крепости генерал-лейтенант А.М. Стессель, вопреки мнению военного совета, сдал ее 20 декабря 1904 г. противнику» [15] (с. 82).

«… японцам было сдано около 208 тысяч снарядов. Имелось муки, зерна и сухарей на 48 дней, крупы и риса – на 23 дня, фуража – на 34 дня. Все это свидетельствует о том, что крепость не исчерпала всех своих возможностей для сопротивления. Сдача крепости вообще, а тем более в таком достаточно сильном состоянии, было не в традициях русской армии.

Специальная комиссия, тщательно изучив все документы, опросив свидетелей, предложила военно-полевому суду и императору вынести суровый вердикт. В результате суд приговорил Стесселя и Фока к смертной казни через расстрел» [16] (с. 33).

Понятно дело, приговор не был приведен в исполнение. Николай II, как и Иван IV, в начале своих царствований о противостоящей им обоим тайной организации, именуемой сегодня масонство, а во времена Ивана Грозного – ересь «жидовствующих», еще ничего не знали. А потому списывали предательства на счет обыкновенного разгильдяйства и головотяпства своих, как им тогда казалось, верноподданных. Но они, что лишь теперь выясняется со всей своей суровой очевидностью, слишком сильно ошибались. То было не головотяпство, но умышленное предательство со стороны обласканных обоими Монархами придворных особ. Как-то странно было видеть, как главнокомандующие сдают неприятелю доверенные им армии, причем, даже сильно рискуя при этом своей же головой.

«В борьбе за Порт-Артур японцы потеряли 110 тыс. человек и 15 кораблей, а 16 кораблей получили серьезные повреждения» [15] (с. 82).

Война, по сути, была Россией к тому времени уже выиграна. Куропаткин писал Витте:

«…на фронте мы стоим тверже, чем стояли когда-либо, и имеем много шансов выйти победителями. Японцы. дошли до кульминационного пункта”» [17] (с. 304).

«…русские перемололи в Ляодуне все японские войска. У Японии не было больше сил вести войну. Крепость же могла сражаться год и больше. И все-таки крепость обманом и хитростью сдали. Русской реакционной интеллигенции и масонам необходимо было поражение России» [18] (с. 96).

Но сдачей крепости, за обладание которой, собственно, и велась эта война, предательства, обрушившиеся в ту пору на ничего не подозревающего Николая II, не заканчивались. Граф Витте, отправленный Николаем II для ведения переговоров, предал Царя и Россию, заключив такой мир, который отдавал победу в войне Японии.

И, вновь, вот какова причина такого предательства, которое совершил обличенный самой большой властью в стране вельможа:

«…Витте являлся председателем одной из лож, заседавших в Петрограде.» [20] (с. 13–14); [19] (с. 218).

Что на сегодня выясняется, председательствовал не только в одной из многочисленных лож в России, но именно он возглавлял эту организацию, уже однажды попытавшуюся совершить в Петербурге, на Сенатской площади, дворцовый переворот.

Причем, и в следующей войне, 1-й мировой, такими же полномочиями, как Адашев с Сильвестром, были наделены уже иные связанные с масонскими кругами предатели Отечества: Николай Николаевич, первый год войны командующий Русской армией, и начальник штаба – Алексеев.

«О масонстве вел. князя Николая Николаевича и его увлечении оккультизмом хорошо известно по многим источникам» [21] (с. 455).

Вот что сообщает об Алексееве Гальперн:

«Последние перед революцией месяцы в Верховном Совете очень много разговоров о всякого рода военных и дворцовых заговорах. Помню, разные члены Верховного Совета, главным образом Некрасов, делали целый ряд сообщений – о переговорах Г.Е. Львова с генералом Алексеевым в ставке относительно ареста царя. Настроение офицерства в это время вообще было интересно. Я присматривался к нему и сам; многое слышал от других, и основное, что меня поразило, это полное отсутствие преторианских чувств. Полный индифферентизм по отношению к Царской Семье. Политической активности в офицерских кругах было немного – преобладало пассивное ожидание неизбежного» [22] (с. 69).

В эти планы был посвящен и Милюков:

«Кн. Львов рассказывал Милюкову, что вел переговоры с Алексеевым осенью 1916 г. У Алексеева был план ареста царицы в ставке и заточения» [22] (с. 92).

А ведь Алексеев, напомним, занимал пост начальника штаба Русской армии! И это именно он – главное лицо заговора против Государя Императора и членов Царской Семьи. А Николай Николаевич, что выясняется – также масон, занимал – пост главнокомандующего…

В лице же изменника Курбского, при Иване Грозном вошедшего в преступный сговор с такими же врагами Русской государственности, что и Николай Николаевич с Алексеевым при Николае II, мы видим, и вновь – во время ведения нашей страной военных действий, ну ничуть не меньшей властью обладающую фигуру:

«в недавнем прошлом видного деятеля Избранной Рады, ставшего главнокомандующим русскими войсками в Ливонии и наместником ее» [9] (с. 639).

Перед переходом в стан неприятеля Курбский обменивается письмами с Радзивиллом, договаривается о получении им финансовой компенсации за предательство. Причем, напоследок выдает врагу секреты предстоящего русского наступления. В январе 1564 г.:

«Сильная московская армия вторглась в пределы Литвы, но гетман Н. Радзивилл, располагающий точной информацией о ее движении, устроил засаду и наголову разгромил царских воевод. Через три месяца Курбский бежал в Литву» [23] (с. 59).

«Становится ясно, что князь Андрей оказывал услуги врагам России уже во время переговоров с ними, причем не безплатно. Он продал свое Отечество, получив за предательство немалые деньги. Русско-литовскую границу беглец перешел с мешком золота, в котором звенели 300 золотых, 30 дукатов, 500 немецких талеров и 44 московских рубля» [9] (с. 638).

История, если в ней никто так и не утрудил себя разобраться, обычно повторяется. Так и случилось, в чем теперь в очередной раз и убеждаемся.

А вот что говорит о Курбском Фроянов:

«Перед нами, так сказать, продавший душу мамоне первый феодальный демократ на Руси – исторический предтеча нынешних российских демократов» [9] (с. 641).

Но на сильнейшую по тем временам армию мира, каковой являлась, безусловно, Русская армия, посыпался в ту пору целый каскад предательств и не позволил ей в считанные месяцы победоносно завершить начатую военную кампанию. Вот как высвечиваются предательства представителей Избранной Рады, когда военные действия в Ливонии еще только начинались:

«военные действия 1560 г. в целом нельзя признать неудачными. Главным результатом их был полный разгром Ордена как военной силы» [24] (с. 48).

И все же время было упущено: тайные враги сделали свое черное дело – Русь была втянута в войну сразу на несколько фронтов. Но закончился век правления Сильвестра и Адашева в качестве представителей высшей власти на Руси в эпоху Избранной Рады:

«Созванный на Москве собор осудил их как “ведомых” злодеев» [14] (с. 69).

«Но оставшиеся при власти члены упраздненной Избранной Рады. вынуждены были перейти от легальной борьбы к борьбе нелегальной, воплотившейся в разного рода изменах» [9] (с. 627).

Измены представляли собой не только тайный, но и явный вид ведения войны против Грозного Царя.

Если Адашев и Сильвестр были уличены и посажены в темницы, то третий видный деятель Избранной Рады, князь Курбский, бежал за границу:

«Предварительно договорившись с Сигизмундом о награде за предательство, Курбский бежал в апреле 1564 года к врагу, оставив в руках “тирана” жену и девятилетнего сына. “Жестокий царь” и на этот раз проявил благородство и отпустил семью изменника вслед за ним в Литву. Более того, после смерти Курбского его потомки вновь были приняты в российское подданство (Валишевский К. Указ соч. с. 259). Таков был ответ “кровожадного” Иоанна на измену “благородного” Курбского.

В Литве предатель был встречен прекрасно и получил во владение от польского короля город Ковель с замком, Кревскую старостию, 10 сел, 4 тысячи десятин земли в Литве и 28 сел на Волыни (там же, с. 258). Все это надо было отрабатывать и “благородный” рыцарь сел за сочинение “обличительных” писем» [2] (с. 50).

Все вышесказанное подтверждено документально:

«После того, как условия измены были оговорены, Радзивилл отправил Курбскому в г. Дерпт (Юрьев) заверенную грамоту с печатью и обещанием хорошего вознаграждения за измену. Более того, сохранилось письмо польского короля Сигизмунда II Августа, из которого явствует, что Курбский вступил в преступную переписку с поляками еще в 1562 году – за полтора года до побега, когда он пользовался полным доверием царя Иоанна и возглавлял сторожевой полк во время полоцкого похода» [3] (с. 84).

Однако войска Ивана Грозного штурмуют Полоцк. Поляки понимают, что защищаться они больше не в состоянии, а потому предлагают мир. И вновь это странное наше пацифистски настроенное боярство подготавливает очередную измену:

«В этом плане, видимо, нет принципиальной разницы между перемирием с Ливонским орденом в 1559 году, заключенным стараниями Алексея Адашева, и перемирием 1563 года, предоставленном Литве благодаря усилиям бояр и старицкого князя. Оба дипломатических акта являлись предательством русских государственных и национальных интересов. Поэтому их творцов должно и нужно считать изменниками и предателями Святорусского царства» [9] (с. 652).

Именно после этой измены Курбскому пришлось: