Каин

– Господин, Аван забрали исполины! Они сказали, что убьют её, если я не приведу тебя одного к ним. Клянусь, я здесь ни при чём!

– Как ты это допустил?! – нервно ответил Каин, – что они хотят?!

– Я не знаю! Двое из них меня вывели за город, сказав, что поймали лазутчика. Когда я пошёл за ними, то увидел ещё двоих, у одного из них в руках твоя жена. Он пообещал убить её, если я приведу ещё кого-то кроме тебя.

Каин сомнительно взглянул на гиганта и ответил:

– Если ты задумал предать меня, то лучше убей сразу, чем так играть со мной!

– Господин мой, у меня и в мыслях не было!..

Выбор у Каина отсутствовал. Ему пришлось пойти на эти требования, так как другие действия грозили опасностью его жене. Изгнанник не знал наверняка в плену она или же нет, но рисковать её жизнью он не мог. Мигом захватив из дома только что изготовленное оружие, царь вышел из жилища и сказал гиганту: «Бегом туда!»

Выйдя за стены Еноха, двое направились через пустошь к самому лесу, внутри которого их ждали четыре великана. Один из них охватил своими огромными ручищами бедную Аван, которой только и оставалось что рыдать, ожидая участи. Все исполины, включая соратника Каина, были вооружены дубинами, выточенными из стволов деревьев. Лишь один оказался безоружный – зачинщик этого ужасного события, что пленил жену изгнанника. Его ухмылка расплылась, доказывая уверенность в исходе. Он был настолько высокого мнения о себе, что даже решил не брать оружие, рассчитывая на подельников… Этот гигант и начал разговор:

– Наконец! Я уже подумал, будто вы оба струсили.

– Что тебе нужно?! Отпусти мою жену!

– Не смей мне указывать, насекомое! Долго ли слон будет подчиняться саранче?.. Сколько лев должен слушать мышь?.. Довольно с нас вашего господства! Вы как паразиты, живущие за нашу силу. Не мы ли величественнее вас?! Так отчего исполин склоняет голову в смирении перед жалким человеком?

– Так тебе господство моё нужно? Забирай! Только отпусти Аван. Мы даже в город не вернёмся…

– Нет! Так твои потомки поднимут бунт или же ты сам мятеж устроишь, вернувшись через время. Но если я принесу твою и старшего над великанами головы, то уже никто не посмеет мне перечить!

– Ты смотришь мне в лицо и не видишь моего знамения? Успеешь ли ты власть почувствовать?.. Надолго ли станешь господином?..

– Ко мне явился мой истинный отец. Он поведал мне, что отметина не защитит тебя, если сам на кого-либо нападёшь. Не оправдывает хищника Господь. И как только увидят знамение на твоей мёртвой голове у ворот Еноха, кто посмеет мне перечить? Ибо все решат, что будто я заговорён от мщения Господнего! И кто тогда дерзнёт меня оспорить, как царя?!

– Остановись, гигант! – лишь успел выкрикнуть Каин перед тем, как услышал хруст костей сдавленного тела его возлюбленной.

В этот миг земледелец чуть не потерял сознание от щемящей боли в груди. Он будто разучился дышать на это мгновение. Изгнанник не мог даже закрыть глаза, чтобы не видеть эту ужасную картину, как его любовь, с выступающей кровью из глаз и рта, падает замертво из лап великана. Несколько секунд шока, которые земледелец стоял, не двигаясь и не дыша, показались часами. Опомнился он лишь после того, когда услышал яростный крик своего огромного соратника. Исполин бросился на предателей, занеся для замаха дубину. Убийца с ещё двумя гигантами встретились с ним в схватке. Четвёртый же надменно следил и ждал от Каина действий. Как только чувства вернулись изгнаннику, его глаза налились кровью от злости. Руки сами по себе с нервной дрожью сняли с подвязки оружие, и в этот момент знамение на лбу стало исчезать. Тело земледельца трясло, и он не понимал почему: то ли от страха потери, то ли сознание так жаждало отомстить и рвалось в бой. Однако когда Каин решился, то он, подобно молнии, устремился на врага.

Исполин был самонадеян и нетерпелив. Он уже ликовал внутри себя, представляя свершённую расправу над царём. В ответ на рывок изгнанника гигант бросился вперёд, занося дубину для замаха. Великан обрушивает сверху сокрушительный удар, в попытке раздавить неприятеля, но земледелец успевает отпрыгнуть чуть в сторону, уйдя от атаки. С перекатом Каин оказывается сбоку исполина, держа в руках топор и копьё. Делая выпад, он вонзает пику в колено с боковой стороны, тем самым разрезая сухожилия. Великан рухнул, преклонившись, и теперь уже не может встать, но, всё же, подняв орудие с земли, бьёт наотмашь в сторону врага. Изгнанник в этот миг от злости был, словно дикий зверь, выбравшийся из клетки. Он, сбросив копьё, нырнул под руку, выпрыгивая уже перед самим гигантом. Исполин вытягивает свободную руку в надежде схватить и раздавить Каина, но земледелец махом топора бьёт в кисть между пальцами, разрубая её вдоль. Боль на мгновение оглушила великана, чем и воспользовался изгнанник. Схватив обеими руками топор, он со всей силы, которая только была, наносит удар сверху прямо в голову склонившемуся гиганту, раскалывая ему череп. Взгляд исполина тут же замертво застыл… Оставив оружие в огромной голове, Каин подхватывает сброшенное копьё, и бежит к остальным. Тем временем три исполина добивают его сваленного соратника. Он пытается отразить атаку ударами ног из лежачего положения, прикрывая руками голову, но его так часто бьют, что ему не удаётся точно попасть по ним. Каин, оказавшись на нужном расстоянии, бросает копьё, не останавливаясь, набегу. То ли по счастливой случайности, то ли изгнанник не утратил своё мастерство охотника, выработанное во времена скитания, но пика пришлась точно в ухо исполина, от чего огромное тело в течение секунды упало замертво. Пока оружие летело, земледелец достаёт нож. Великаны и не думали, что человек выживет в бое с гигантом, потому, благодаря неожиданности, вызванной своей самонадеянностью, они среагировали на гибель подельника не так быстро, как могли бы. Когда один из них только захотел обернуться, Каин уже оказался за ним, рассекая ему жилы на ногах. От этого исполин падает на колени. И тут же изгнанник поражает его колющим ударом ножа в центр живота, и резким движением режет ему плоть до самого бока. Это приводит к тому, что из разреза стали выпадать кишки прямо на землю. Великан, испугавшись увиденного, пытается собрать свои внутренности трясущимися руками, как вдруг на него сверху обрушивается дубина, проламывая ему голову. Это оказался огромный соратник Каина, что схватил выроненное рядом оружие в то мгновение, когда внимание переключилось на земледельца и удары прекратились. Тут же исполин, из положения лёжа, прямым ударом ноги бьёт в живот убийцу Аван, застопорившегося от такой неожиданной картины. Великан из-за этого пятится назад, в тот момент, когда на него уже бежит изгнанник, а его соратник поднимается. Видя трупы своих подельников, он понимает, что если трое не устояли, то ему и подавно, потому, разворачиваясь на ходу, гигант пускается в бегство…

ГЛАВА 8

Убийце Аван удаётся скрыться от Каина и его соратника. Забрав тело возлюбленной земледельца, они вернулись в город, где её и похоронили. Долго царь оплакивал свою покойную жену. Но вскоре, после такого происшествия умер и его сын, которого он так сильно любил, что назвал в его честь город. Эти утраты сильно повлияли на него. Из-за собственных переживаний он не мог заниматься царской деятельностью. В связи с чем, ему пришлось назначить временного исполнителя своих обязанностей. Из всего выбора самым достойным оказался его внук Ирад. Он регулярно докладывал обо всём происходящем в городе, пока сам Каин, находясь в глубокой тоске, утратив в себе силы, не выходил из дома.

Прошло очень много лет с момента изгнания. Он был самый старший в своём виде. Пережил братьев, сестёр, сына. Даже внук и тот уже состарился! Зато Каина время будто обходило стороной. Нет, он не был бессмертен. Но по каким-то причинам его процесс старения протекал в разы меньше, чем у его сородичей. Минуло несколько столетий, а на нём лишь появились лёгкая седина и несколько морщин. Он стал винить в этом своё проклятие, ведь возможно ли хуже наказание, чем наблюдать закат своих родных и близких?..

Ему часто приходили воспоминания об Авеле. Каин много думал над теми событиями. Не в том плане, что он сожалел о случившемся, а просто размышлял, как могла сложиться ситуация, если старший брат не прибегнул бы к подобному. И, представляя тот исход событий, земледелец сравнивал его с действительным. Да, он совершил братоубийство, и после изгнания, благодаря вынужденным мерам, построил город и стал в нём господином. Но важно ли это теперь? Все люди, которых он знал, за исключением Ирада, презирали его: кто-то из зависти, кто-то из-за решения суда, каждый находил свои причины… Они давно убили бы Каина, но слишком боялись мести. Даже те братья и сёстры, что из стана переметнулись к нему, ещё во времена Адама, в глубине души гнушались изгнанника. Они просто продали свои принципы и убеждения ради стен и мяса. Да. Несомненно. Каин имел авторитет у своих жителей, но как господин и правитель, а не как человек и старший брат… и ему стало досадно, потому что он только сейчас начал над этим задумываться… Земледелец ругал себя за это, так как осознание пришло слишком поздно. Кому нужны теперь его советы, что нельзя так рассуждать, как он когда-то, и к чему это приводит? Ведь сын мёртв и ему не дашь наставлений, да и внук сам уже стал дедом, так как к тому времени у Мехиаэля родился Мафусал. Кому было объяснять? Может быть другим потомкам? Но кому?! Ведь сын Ирада так и не изменился. Он не верил ни в Бога, ни в чёрта. Буйный безбожник, ставящий себя выше закона, в момент отсутствия его отца или прадеда. Мехиаэль был далёк от нравственности, потому Каин и не видел смысла делиться с ним этим злосчастным опытом. А его потомок Мафусал и вовсе смотрел на других свысока, считая, что рождение в колене царя делает его на голову выше других. Он надменно и с презрением отворачивался от простолюдинов. Бил рабов и издевался над ними, показывая всем своё мнимое превосходство. Мафусал считал, что ему обязаны только по праву рождения. Об избиении слуг Каин, конечно же, не знал. Но похабство и высокомерие его отпрыска говорили о бессмысленности в нравоучениях…

Однажды этот спесивый юнец, напившись вина, избил старика и сломал ему руку, потому как тот заблаговременно не поприветствовал идущего мимо господина. Жители и без того не единожды жаловались Ираду на его внука, а после этого народ и вовсе чуть не устроил бунт. Заместитель правителя понимал, что рано или поздно до Каина дойдут слухи о случившихся бесчинствах. А так как он не докладывал о поступках Мафусала и о жалобах горожан, то в момент, когда правда вскроется, царского порученца могла ждать жестокая расправа от его господина. Проблема крылась в сильной любви Ирада к собственному внуку, невзирая на того проступки. Поучительные слова о недопустимости такого поведения оказались бесполезны для упрямого отпрыска, а придумать ему наказание он был не в состоянии. Но Ирад понимал, что это дело неизбежно дойдёт до истинного правителя, и тогда, если утаить и оставить всё как есть, несдобровать ни Мафусалу, ни ему за укрывательство. Подобное привело бы царя в ярость, а потому расплата окажется куда страшнее. В связи с этим, смирившись, он направился с тяжёлым сердцем к Каину и рассказал ему обо всех бесчинствах своего внука. На что царь ответил:

– И что же ты сделал?

– Ничего. Я не знаю, как с ним поступить.

– Как же ты не знаешь?! Что мы делаем с такими вредителями, когда приводим их на суд? Заточить выродка в темницу, пусть года проводит в обители ему подобных!

– Но это же мой внук. И твой потомок тоже! Разве можно так со своими отпрысками?

– По каким причинам ты ставишь его выше закона?! Со времён возведения Еноха, люди жили по общим правилам, которые касаются даже меня и тебя! Лишь когда их начали нарушать, я стал судить, так как мирным и полезным для города жителям не было покоя. Какой же ты господин, если не печёшься о рабах своих? Что за хозяин из тебя, который думает лишь о себе, а про своё имение забыл? От такого владыки слуги либо сбегут, либо убьют его. С меня хватило тёмных дел Мехиаэля, о которых жалею, что так и не нашёл свидетельства против него. А вседозволенность Мафусала, из-за которой он сеет бесчинства, я тем более терпеть не стану! И когда он выйдет из темницы, то не будет боле владеть частью моего удела. Дети его унаследуют этот достаток, но не он… и если же подобное вновь повторится от твоих отпрысков, Ирад, то я и тебя осужу за твоё малодушие, так как не пресекаешь заранее. А раз не предотвращаешь, значит дозволяешь…

Несмотря на свою мягкотелость, Ирад много делал для благоустройства города. Продовольствия становилось всё больше, производства каждый год увеличивали объемы. Жизнь, в сравнении с прежними мерками, оказалась куда легче и лучше. Но с тех пор человек, который, и так уже состоялся как ленивый, скупой и жестокий, стал и вовсе погрязать в мерзости. Теперь идея об общем благополучии совершенно утратила какой-либо смысл. Всего имелось в достатке, во всём было изобилие, но некоторые вместе с тем желали большего. Их жажда стоять выше других и идти впереди остальных, оказалась неутолимой. Воровство, обман, надменность над низшими сословиями, убийства под действием дурманящих зелий, всё это витало едким дымом в улочках Еноха. Дружба и любовь также стали далёкими понятиями для людей. Женщины более не выбирали мужчин за сильные и добрые качества. Их волновали только имения, закреплённые за ними. Начальники, приближенные царя и другие высокопоставленные люди лишь рассматривались для замужества. В простолюдинах нуждались только из-за безысходности. Потому что им хотелось не просто иметь достаток, который и без того был у каждого, а чувствовать себя выше и богаче других. Совершенно неважно, что муж будет хамом, злым, станет избивать её и всячески напоминать, откуда её «подобрали». Главное иметь возможность лелеять плоть в богатстве, а тот обман, тянущийся на всю жизнь – издержки положения. Неудивительным явилось следствие этому, когда избалованные и изнеженные дети, что росли в подобных семьях, вступали в возраст дармоедами, с чувством необоснованного величия.

Когда жителям уже не к чему было стремиться, так как всё вокруг приелось и стало обыденным, они пускались в блуд и распутство. Пьянство, спустя время, оказалось чем-то обыденным и даже необходимым, а супружеские измены – теперь уже свойство, присущее каждому человеку. Беспорядочные связи одиноких людей стали и вовсе почитаемы. Но и это не послужило пределом. Ведь, как и прочие интересы, они становились уже чем-то привычным и наскучивали. И тогда в поисках новых ощущений нашлись такие пристрастия, как мужеложество, групповые сношения, а следом и скотоложество. Понятие кровосмешение до того момента не существовало, пока вдовы не начали совокупляться с собственными детьми. И после чего, словно вороньё, слетевшееся на гниющую тушу, в поселения стали тайно приходить прислужники сатаны. Демоны всегда представлялись по-разному, но чаще именовали себя, как духи леса, реки, горы и т.п. Они учили людей колдовству, преподнося это не как нечто тёмное и гнусное, а возвышенное, например, «тайные знание сокрытые от других» или «белая магия», тем самым придавая людям значимость, которая тешила их самодовольные сердца. Они красиво называли учеников, чтобы те не усомнились в своём ремесле: волшебники, чародеи, прорицатели и т.п.

Ирад не успевал принимать меры на этот ужас, в котором тонуло общество. Он сообщил о ситуации истинному правителю. На что царь решил наконец-то выйти и вернуться к делам, но перед этим потребовал собрания жителей всего города. Когда же люди пришли в указанное место, Каин выступил перед ними: «Почему мне приходиться слышать о бесчинствах в моё отсутствие? По какой причине мои люди стали словно животные?! Вы не умножаете, а расточаете моё и ваших отцов наследие, которое мы дали этому поколению. Всё что для вас создавалось и строилось, вы как паразиты, истощаете. Для ваших жалких туш ничего не имеет важности, кроме полноты во чреве и в закромах. И откуда эта мерзость, что охватила вас? Кто из старших учил молодых мужеложеству? Откуда среди нас появились скотоложники?! Вы, как собаки, без разбору сношаетесь друг с другом, разнося болезни. Теперь мне пришлось вернуться, чтобы вершить суд над вами! И наказания мои будут яростней прежних. Я казню любого, кто преступит закон. Каждый начальник, уклонившийся от дел или расточающий общее для своих влечений, будет предан смерти, как изменник. И жены их пойдут за ними, так как ведают обо всей подлости, но не выдают мужей ради достатка. И во время казни, в позор им, всё это поганое семейство, кроме детей, поставлю рядом со скотоложником и другим извращением, каждое из которых будет держать ответ на моём суде!»

После этих слов три исполина из стражи вывели осуждённых для показательной казни: начальника, ответственного за рыболовство, не успевшего обзавестись семьёй, но весьма успешно научившийся выменивать у горожан должную им рыбу, и женщину, что познала скота в грехе. Обоих, будучи уже связанных, поставили на колени, вслед за чем Каин кивком подал сигнал рядом стоящему гиганту. Без какого-либо замедления великан размахнулся и обрушил дубину на голову мужчине. Некогда царский порученец упал замертво с кровавым месивом на плечах. После чего палач повернулся и направился в сторону женщины. Но как только он сделал шаг к ней, её вдруг сильно затрясло. Все в округе решили, что эти конвульсии из-за дикого страха. Но спустя несколько секунд судороги окончились, и тогда она заговорила чужим и нечеловеческим, наводящим ужас, голосом. Великан невольно остановился, услышав её слова, вырывающиеся сквозь вопли и животное рычание, издаваемые ей же. Но обращение было адресовано не ему, а Каину:

– Чем ты себя делаешь? Раз господином стал, то посмел решать, что свет, а что тьма? Тебе ли судить, где грех в делах?

– Довольно с меня терпеть вашу мерзость и ждать от изменников, когда они себя проявят! Воровству старших над имениями нельзя потворствовать. Если их рабы начнут жить в недовольстве, то это породит сговоры, благодаря которым мою жену убили, – твёрдо ответил Каин.

– Теперь ты стал спасителем? Разве беглый исполин из вас двоих палач?! Его причины не столь отвратны, как твои. Ты же убил того, кто и в мыслях навредить тебе не мог – размозжил брату голову из-за никчёмной зависти. Ты ведь ещё помнишь его стоны?.. Его всхрипы?.. И звук, когда камень проломил ему череп?..– женщина пристально вгляделась в Каина, который остолбенел от услышанного, и после заявила, – наконец-то ты узрел, как возвращаются дела. Каков твой повод был, изгнанник? Не благосклонный взор Творца? Возможно ремесло, где меньше твоего трудиться приходилось? Или же боязнь его признания в любви, на которое не хватало тебе духа? Все эти домыслы и суждения, коими ты оправдываешься перед самим собой – ничтожны! И подтверждение тому слова Аван, когда в день твоего проклятия она сказала о своём непреложном выборе. Но плевать ты хотел на всё это, потому что твои руки сжимались от его успехов! И вот поэтому столько лет прошло, а чувство сожаления в тебе так и не взыграло…

Даже Каин, будучи всегда невозмутимым, не смог не ужаснуться от услышанного. Ему нечего было ответить, потому как всё оказалось в точности верно, в том числе и его самооправдания на сказанное. Он лишь смог выдавить из себя:

– Кто ты?

– Я тот, кто в тюрьме, стоящей вечность, держит тебе место. И в той обители стенаний мне выпало на долю твои мученья длить. Там уже не будет важно, господин ты или раб, все увидят лишь завистника, убийцу и предателя. Ты станешь узником с участью гореть в огне и слепнуть в диком мраке… ибо, таким как ты, подобного грядущего не избежать и от оков тех не укрыться! – сказала женщина и резким движением рук порвала путы, после чего бросилась бежать из города, расталкивая толпу. И из всего сборища среди мужей, и даже великанов, никому не хватило сил остановить её хотя бы на мгновение.

Одержимой, несмотря на преграды, удалось скрыться от погони. Но Каина это вовсе не волновало. Его так сильно ввел в замешательство разговор, что он ещё долго стоял на месте в раздумьях. Ведь теперь он начал понимать, насколько был неправ. Все эти долгие годы он не признавал свою вину, и всегда отбрасывал наводящие мысли о том, что Авель умер несправедливо. Только сейчас с высоты своего возраста, положения и опыта, он мог посмотреть на ситуацию трезво и согласиться со словами, которые, наконец, раскрыли ему глаза. Ранее его терзали зависть, обида, злоба, что не давали взглянуть в глаза проблеме. Но спустя время завидовать стало некому, ведь он царь самого развитого и богатого поселения. Обида за изгнание так же утихла. Лишь злоба не давала ему покоя, которая питалась от воспоминания об убийстве Аван. Однако же эти перемены, возникшие после разговора с бесом, помогли разобраться, чтобы начать судить себя по совести. Тут же вспомнилась ненависть к Богу на почве уязвления души за его скитания. Но земледелец теперь понимал, что Господь с ним ещё милосердно обошёлся, ведь Он имел все права и возможности поразить Каина. Стыд охватил сердце изгнанника. Мало того, он осмыслил, что из-за своего упрямства учил людей безбожию, так ещё и осознал всю подлость содеянного им убийства. В голову стали лезть мысли о суициде. Но эти больные фантазии не укоренились в рассудке царя, так как не в его природе было проявление малодушия. Нельзя так слабовольно сдаться и пустить всё на самотёк. Нужно хоть что-то исправить. Попытаться возвратить жителей Еноха к порядочности, ведь он царь и отвечает за свой народ. И пусть методы окажутся жестокими, но это облегчит жизнь хорошим людям и не даст им поддаться искушению. Но остались ли те, кто ещё не замарал себя и собственную душу, Каин не мог знать…

ГЛАВА 9

Выход Каина из тени повлёк за собой массу перемен. Резко стала сокращаться численность населения Еноха, благодаря его суду. И это не от того, что земледелец был тираном, а сами горожане заслуживали лишь подобной участи. Он судил честно и справедливо, но преступников выявлялось слишком много. Недовольство кипело в надменных и жадных умах, однако трепет за собственную шкуру оказался сильнее. Извращённость, которую с кровью вырывали из сердец, стала вселять страх о последствиях. Люди более не демонстрировали свои неестественные влечения и не кичились постыдными взглядами, а нормальные жители, в чьи головы соблазну всё же удалось прокрасться, десять раз думали, перед тем как испытать впечатление от новых ощущений. Таким образом, беспристрастный подход Каина начал приносить свои плоды. Мужеложники, боясь наказания, прекратили явно проявлять себя, что положительно сказывалось на воспитании детей, у которых жизнь сложилась без наглядных примеров этого позора. Теперь людям с малого возраста прививали отвращение к нетрадиционной страсти. Так же внушали страхи перед воровством, а именно о неизбежности расправы на суде. Всё меньше начальники, да и простые люди, рисковали тайно присваивать чужое.

Но это был лишь результат репрессий. А сам же процесс являлся бойней, которая проводилась чаще в показательных целях. В обязательном порядке созывали жителей на казнь распутников, казнокрадов и других вредителей. Прилюдно осуждённых вешали, топили, жгли, обезглавливали, кастрировали и многими иными способами свершали расправу, проливая кровь. Лишь колдунов, заговорщиков, волшебников и прочую подобную мерзость Каин не осуждал. Он просто не воспринимал их в серьёз, считая таких людей, тронувшихся рассудком. Ведь явного свидетельства против них не было – одни только разговоры да слухи об их тёмной силе, не более. Для царя они являлись кучкой больных людей, веривших в собственные выдумки. Потому его суд пока их не касался…

Так продолжалось долгое время. Каин порой даже думал, что его город проклят из-за него, ведь множество беззакония творилось в пределах Еноха. Но это оказалось заблуждением. Другие селения, так же как и его были охвачены пороками. Отличие являлось лишь в том, что из всех племён, только у каинитов существовал суд, защищающий горожан от внутренних напастей и морального разложения. У других же порой и убийства оправдывали, не говоря уже о каких-либо других прегрешениях.

Как бы ни обстояли дела, но время шло своим чередом. Из тюрьмы вышел Мафусал, лишённый всяких привилегий царского потомка. Но, несмотря на тяжесть обстоятельств, он сумел обжиться в нищете и даже жениться, впоследствии чего у него родился сын Ламех.

Этот новый потомок Каина впитал в себя, как надменность отца, так и всю хитрость деда. При каждом удобном случае он проявлял свой презренный взгляд на слабых и убогих, но, когда находился в присутствии Ирада или царя, Ламех становился кроткий и покладистый. Его двоедушие вкупе с изобретательностью часто помогали этому выродку избежать ответственности в таких ситуациях, как убийства слуг, присвоение богатств города, даже сговоры против Каина. Ведь Ламех всегда находил правдоподобные оправдания, либо же перекладывал вину на кого-то другого. Но это не значило, что он водил за нос правителя Еноха. За его деятельностью следил Ирад, так как у царя не было времени на лживого и алчного потомка по причине озадаченности массой других проблем. Следовательно, всё своё мастерство обмана Ламех применял на прадеде. Ему многое удавалось, но только не заговоры, так как Каин настолько важные задачи не доверял слугам, а занимался ими лично. Благодаря уму, опыту и чутью все коварные умыслы против него быстро пресекались: находились изменники, нападения заблаговременно предотвращались, но на главного зачинщика так и не удавалось выйти из-за его предусмотрительности. Ламех строил козни государю дабы оказаться первым среди остальных, иметь возможность властвовать каждым от мала до велика, владеть не только своими, но и чужими пределами, ибо он не мог спать спокойно, пока знал, что есть люди выше него. Однако не всё происходит в этой жизни так, как мы хотим. Его цель всевластия была недосягаемой. Потому, чтобы хоть как-то отличаться от других и утолить жажду собственной спеси, показав самому себе своё фальшивое превосходство, он женился на двух женщинах – Аде и Цилле. Ламех оказался первый многоженец, что вызвало бурю эмоций у населения. Многие придавали огласке этот поступок, ведь мало того он неслыханный, так и неизвестно дозволен ли царём. Ситуация набирала обороты, требуя чёткого решения от господина, который в свою очередь и не знал о случившемся. Лишь спустя несколько дней до него дошли слухи о женитьбе Ламеха с двумя девушками. Решив узнать подробности, Каин призвал Ирада:

– Мне странные вещи поведали о Ламехе. Почему я узнаю это от посторонних через несколько дней, а не сразу же от тебя?! Я слышал всякое, потому говори, что именно произошло!

– Но что мне было рассказывать? Если я каждый раз буду сообщать о чьей-то женитьбе…

Но Каин перебил, не дав закончить, так как его разозлило, что Ирад притворяется недалёким:

– Не придуривайся! Опять выгораживаешь родню?!

– Нет, господин мой!– оживился Ирад,– Я в тот же день, как только сам узнал, пришёл к Ламеху, дабы обсудить его свадьбу, и спросил, мол, зачем он это делает, ведь со времён Адама жена была одна у мужа. И предупредил, что за этот поступок ему придётся отвечать перед тобой. Но когда Ламех объяснил мне, то я уже ничем не смог возразить. Он сказал: «Почему мне не дозволено иметь двух жён? Я достаточно богат, чтобы содержать нескольких женщин. Девушки не насильно взяты ко мне, а с их согласия. Да и Каин не оглашал запрет на многоженство… потому я и осмелился на этот поступок». Как я должен был ему ответить, если это на самом деле не противоречит твоим законам?!