От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Идея враждебного окружения зарождалась в годы гражданской войны и иностранной интервенции. По ту сторону границы или линии фронта были враги, которых вот-вот должна была смести пролетарская революция, то есть немецкие, французские, английские большевики. А апокалиптическое видение мира рисовало советскому руководству эпоху гражданской войны пролетариата против буржуазии в передовых капиталистических странах, соединенную с национально-освободительными движениями угнетенных наций. «…Социалистическая революция, – писал В.И. Ленин, – не будет только и главным образом борьбой революционных пролетариев в каждой стране против своей буржуазии, – нет, она будет борьбой всех угнетенных империализмом колоний и стран, всех зависимых стран против международного империализма»

.

Национально-освободительное движение, по мнению руководителей Советской России, подрывает самые глубокие основы империализма, в результате чего он теряет сферы выгодного приложения капитала, огромные людские резервы, полезные ископаемые и стратегически важные территории. Империализм в этом случае лишается важных источников сверхприбылей, получаемых за счет эксплуатации колоний, сужается емкость его внешнего рынка, резко уменьшается возможность подкармливать верхушку рабочего класса метрополий, что создает благоприятные условия для борьбы пролетариата капиталистических стран, усиливает их внутренние классовые противоречия. Ни цифр, ни фактов, подтверждавших такую роль колониальной периферии Запада, естественно, не приводилось, да в этом и не было нужды. «Победившему пролетариату» Советской России нужен был союзник, а если его не было, его следовало выдумать.

Подразумевалась и пропагандировалась обратная связь: успехи национально-освободительного движения зависели от успехов Советской России и пролетариата развитых стран Запада. «В каждом буржуазном национализме угнетенной нации, – отмечал В.И. Ленин, – есть общедемократическое содержание против угнетения, и это-то общедемократическое мы безусловно поддерживаем…»

Ведь противостояние Советской России Западу, пролетариата Запада своей буржуазии создавало благоприятные условия для победоносной освободительной борьбы угнетенных народов, так как ослабляло позиции империализма, отвлекало его силы, ограничивало свободу действий на колониальной и полуколониальной периферии.

«Мы всегда стояли, стоим и будем стоять за самое тесное сближение и слияние сознательных рабочих передовых стран с рабочими, крестьянами, рабами всех угнетенных стран. Мы всегда советовали и всегда будем советовать всем угнетенным классам всех угнетенных стран, колоний в том числе, не отделяться от нас, а как можно теснее сближаться и сливаться с нами»

, – писал Ленин в те годы. И еще: «Всемирный империализм должен пасть, – сказал он в июле 1920 года, – когда революционный натиск эксплуатируемых и угнетенных рабочих внутри каждой страны… соединится с революционным натиском сотен миллионов человечества, которое до сих пор стояло вне истории…»

Пока же империализм не рухнул, «необходимо вести политику осуществления самого тесного союза всех национально- и колониально-освободительных движений с Советской Россией…»

. Этой схеме не откажешь ни в четкости, ни в формальной логике.

Она приобретала тем большую привлекательность, чем больше «запаздывала» революция на Западе. Руководство большевистской партии пробовало почву на Востоке – не развернется ли там массовое движение, которое облегчит положение советской власти, сталкивающейся с колоссальными трудностями, погруженной в кризис в результате политики военного коммунизма. С этой целью в Баку в сентябре 1920 года был устроен грандиозный по тем временам и материальным возможностям спектакль – съезд народов Востока, провозвестник многочисленных форумов солидарности с народами Азии и Африки в 50– 80-х годах. Среди участников были, в частности, представители Турции, Ирака, Ирана, Аравии, Сирии, Палестины. Представляли они только самих себя или группки своих единомышленников. Но апокалиптический тон манифеста, обращенного к народам Востока, соответствовал как безумному и трагическому времени созыва съезда, так и интеллектуальному и культурному уровню собравшихся. «Не пожрать вам, собакам, народов Востока, не обратить вам, жалкой кучке угнетателей, в вековое рабство сотни миллионов восточных крестьян и рабочих! – восклицали авторы манифеста, обращаясь к английским капиталистам, правящим кругам Великобритании. – Слишком большой кусок вы захватили, не по зубам вам окажется он, и этим куском вы подавитесь!» Манифест заканчивался призывом к угнетенным народам Востока «подняться на священную войну, за самостоятельную жизнь и счастье всех народов Востока, всех миллионов порабощенных Англией крестьян и рабочих его!»

.

О работе съезда народов Востока высоко отозвался В.И. Ленин. В своем выступлении 15 октября 1920 года он говорил: «Что сделали съезд коммунистов в Москве [II конгресс Коминтерна] и съезд коммунистических представителей народов Востока в Баку, – этого нельзя сразу измерить, это не поддается прямому учету, но это есть такое завоевание, которое значит больше, чем другие военные победы, потому что оно показывает нам, что опыт большевиков, их деятельность, их программа, их призыв к революционной борьбе против капиталистов и империалистов завоевали себе во всем мире признание, и то, что сделано в Москве в июле и в Баку в сентябре, еще долгие месяцы будут усваивать и переваривать рабочие и крестьяне во всех странах мира»

.

Из маленькой группы последователей Христа выросло бесчисленное воинство верующих христиан и мировая христианская цивилизация. Из «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» в России – большевистская партия, КПСС, Советский Союз с его союзниками. Съезду в Баку не была уготована подобная роль.

Он остался пропагандистским действом, не имевшим серьезных последствий. Большевизм как политическая теория, политическая практика, политическая организация не прижился в арабских странах, в Турции, Иране. Пройдет несколько десятков лет, прежде чем на короткий срок возникнут и исчезнут сильные компартии в Ираке и Судане, произойдут трагические эксперименты реализации марксистско-ленинской схемы на государственном уровне в Южном Йемене и Афганистане. Но о судьбе коммунистического движения в этом регионе мы будем говорить особо.

Частью усилий, направленных на разрушение прежней системы международных отношений, были декларативный «отказ от тайной дипломатии» и публикация тайных договоров из архивов дипломатического ведомства России. Среди них важное место занимал договор Сайкс – Пико[2 - Д о г о в о р  С а й к с – П и к о – секретное соглашение о разделе азиатских владений Османской империи. Заключен в Лондоне в мае 1916 г. в форме обмена нотами между Францией и Англией. Назван по имени дипломатов, подготовивших его проект, – англичанина П. Сайкса и француза Ф. Жорж-Пико. Текст договора был опубликован правительством Советской России в ноябре 1917 г.] о разделе Азиатской Турции, заключенный Англией и Францией 16 мая 1916 года и согласованный с российским правительством. Договор Сайкс – Пико был доведен до сведения османского правительства, которое передало его текст шерифу Хусейну, возглавлявшему арабское восстание против турок в Хиджазе. Ни хода арабского восстания, ни планов колониального раздела Ближнего Востока эта акция большевиков не изменила, хотя и добавила горечи во взаимоотношения шерифа с англичанами. Тогдашний английский премьер-министр Ллойд Джордж писал в своих мемуарах, что опубликование тайных договоров, определявших судьбу арабских земель из состава Османской империи, «вызвало большое возмущение в арабских кругах»

.

В период между двумя мировыми войнами возможности СССР на Ближнем и Среднем Востоке были слишком мизерными, Великобритания и Франция слишком могущественными, их оппоненты в регионе слишком незрелыми и разобщенными, чтобы принципиальное различие в подходе к ближневосточной ситуации Москвы, с одной стороны, и Лондона и Парижа – с другой, принесло для СССР сколько-нибудь существенные плоды. Однако, как это не раз бывало в истории, пик чьего бы то ни было могущества означал начало его конца. Так было начиная с Римской империи и кончая распавшимся Советским Союзом. Великобритания и Франция на Ближнем и Среднем Востоке не составляли исключения. Но время крушения их империй и ограниченного триумфа Советского Союза наступит после Второй мировой войны. А пока что во внешней политике СССР на Ближнем и Среднем Востоке все более явственно проглядывал прагматизм великой державы, которая, заявив о полном отрицании прежнего миропорядка, все же обретала некоторые черты государства, вынужденного сосуществовать с другими государствами, подчиняясь давно выработанным, хотя и несколько видоизмененным правилам поведения на международной арене. Противоречивое единство идеологии и практики, мессианской идеи, заложенной в основу Советского государства, и реальных интересов огромной страны определяло и объясняло характер поведения СССР на международной арене, в том числе на Ближнем и Среднем Востоке, и многие успехи и поражения.

В Кремле достаточно рано поняли, что революционный потенциал и Запада и Востока, на который возлагалось столько надежд, оказался иллюзией. Нужно было внутри страны консолидировать власть партии, а на международной арене обеспечить свою легитимизацию, безопасность границ, найти союзников. Когда стало ясно, что о «коммунизации» или «советизации» южных, пограничных с Россией стран – Турции, Ирана, Афганистана – говорить не приходится, советское правительство обратилось к установлению с ними нормальных межгосударственных отношений. Уже тогда стала опробоваться модель будущих отношений СССР со странами «третьего мира». В Москве закрывали глаза на внутреннюю политику этих государств (в том числе на преследование «братьев по классу», идеологических союзников-коммунистов) ради укрепления их независимости, нейтралитета, а в лучшем случае – углубления конфронтации с Западом и сотрудничества с СССР.

С Турцией у Советской России был общий противник – державы Антанты, которые не только уже поделили арабские владения Османской империи, но рвали на части собственно Турцию.

Мустафа Кемаль, возглавивший борьбу турецкого народа за возрождение независимости, установление республики, реформы, идеологически был противником большевиков, но это не помешало сближению двух стран.

16 марта 1921 года в Москве был подписан договор между РСФСР и Турцией «О дружбе и братстве», который урегулировал вопрос о советско-турецкой границе.

Советское правительство заявило о непризнании им международных актов, касающихся Турции, не признанных правительством Великого национального собрания Турции (ВНСТ) (в первую очередь имелся в виду Севрский договор 1920 года, расчленивший Турцию и поставивший ее в зависимость от стран Антанты).

Московский договор был дополнен Карсским договором от 13 октября 1921 года между Турцией и республиками Закавказья, которые к тому времени были «советизированы», и украинско-турецким договором от 2 января 1922 года (подписанным в Анкаре во время пребывания там М.В. Фрунзе). Наконец, 17 декабря 1925 года между Москвой и Анкарой был заключен договор о ненападении и нейтралитете.

21 февраля 1921 года персидскими казаками во главе с Резаханом в Иране был произведен государственный переворот («переворот 3-го хута»). Новое правительство во главе с Сеидом Зия эд-Дином (Реза-хан стал в нем затем военным министром, а через некоторое время объявил себя шахом Ирана) аннулировало фактически уже провалившееся англо-иранское соглашение 1919 года и решило подписать 26 февраля 1921 года советско-иранский договор. Согласно этому договору, Советское правительство торжественно заявило об отказе от насильнической политики империалистических правительств России, объявило утратившими силу все трактаты, договоры, соглашения, заключенные царским правительством с Ираном и ущемлявшие права Ирана. Оба государства обязались не допускать на своей территории образования и пребывания организаций, ставящих целью борьбу против Ирана и России. Договор в статье 6 предусматривал: «Обе Высокие Договаривающиеся Стороны согласны в том, что в случае, если со стороны третьих стран будут иметь место попытки путем вооруженного вмешательства осуществлять на территории Персии захватническую политику или превращать территорию Персии в базу для военных выступлений против России, если при этом будет угрожать опасность границам Российской Советской Федеративной Социалистической Республики или союзных ей держав и если Персидское Правительство после предупреждений со стороны Российского Советского Правительства само не окажется в силе отвратить эту опасность, Российское Советское Правительство будет иметь право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы, в интересах самообороны, принять необходимые военные меры. По устранению данной опасности Российское Советское Правительство обязуется немедленно вывести свои войска из пределов Персии»

. И советские обществоведы, и советские политические деятели этот договор называли не иначе как «образец равноправных отношений».

В феврале 1919 года к власти в Афганистане пришел эмир Аманулла, правительство которого провозгласило независимость Афганистана, что обеспечило новому эмиру поддержку армии и населения.

Отвергнув предложения афганского правительства (3 марта 1919 года) об установлении англо-афганских отношений на основе равноправия сторон, Великобритания развязала третью войну против Афганистана. Советская Россия первой признала суверенитет Афганистана (март 1919 года) и объявила о готовности немедленно обменяться посольствами (письмо В.И. Ленина в Кабул в мае 1919 года). Английская армия потерпела неудачу. По Равалпиндскому договору 1919 года Англия предварительно признала независимость Афганистана. Окончательное признание последовало в 1921 году вслед за заключением советско-афганского Договора о дружбе 28 февраля 1921 года

.

В 1926 году между СССР и Афганистаном был заключен договор о нейтралитете и взаимном ненападении, аналогичный советско-турецкому договору, но содержавший, кроме того, некоторые дополнительные обязательства сторон. Статья 2, в частности, предусматривала, что каждая сторона будет противодействовать враждебной линии поведения третьих держав в отношении другого участника договора. Это положение вошло в советско-афганский договор 1931 года, продленный в 1936, 1955 и 1975 годах. Кроме того, в договоре содержалась статья, которая устанавливала обязательство взаимно воздерживаться от всякого вооруженного или невооруженного вмешательства во внутренние дела другой стороны и препятствовать на их территории всякой деятельности, направленной против другой стороны. В мае 1928 года состоялся визит в СССР короля Афганистана Амануллы-хана.

В 1924 году СССР установил дипломатические отношения с Хиджазом. В том же году в Джидду, где находились иностранные дипломатические миссии в Хиджазе, прибыл официальный советский представитель. В конце 1925 – начале 1926 года, когда соседний султанат Неджд завоевал Хиджаз и было создано объединенное государство (названное в 1932 году Королевство Саудовская Аравия), советское правительство первым его признало и установило с ним дипломатические отношения. В 1926–1927 годах из СССР в Хиджаз были направлены партии товаров – сахар, нефтепродукты, текстиль.

СССР в 1926 году признал независимость Йемена, у которого были серьезные противоречия и столкновения с Великобританией и Италией. В письме советскому правительству тогдашнего губернатора Ходейды принца Сейф уль-Ислама Мохаммеда говорилось: «Великое Российское правительство бдительно стоит на страже интересов Востока. С этим правительством борются империалисты, направляя на это громадные денежные средства, военные и политические силы, стремясь воспрепятствовать тому, чтобы восточные народы были просвещены духом свободы. Это правительство завоевывает симпатии угнетенных народов. Мы надеемся на установление хороших отношений между нашим и этим правительством»

.

В 1928 году, когда Йемен подвергался английскому военному давлению с юга и саудовскому – с севера, йеменские представители обратились к полпреду СССР в Хиджазе с просьбой установить официальные отношения между СССР и Йеменом и начать торговлю. Вскоре в йеменский порт Ходейду были доставлены из СССР необходимые товары.

В ноябре 1928 года СССР и Йемен заключили договор о дружбе и торговле. В преамбуле договора указывалось, что он основывается на «признании взаимного равенства Сторон во всем, что касается прав и общих положений, существующих между странами и народами…». В статье 1 подчеркивалось, что Советский Союз признает полную и абсолютную независимость правительства Йемена и его короля

.

Казалось бы, автору этих строк остается присоединиться к оценкам советской государственной политики по отношению к Турции, Ирану, Афганистану, а также независимым арабским странам как успешному проявлению прагматизма, здравого смысла, соответствия интересам населения России, Советского Союза. Во всяком случае, вся советская литература именно так трактует эти шаги, которые выгодно отличаются от призывов к революциям, борьбе с «лакеями империализма», «кровавыми собаками» и т. п. Но если учитывать, что экономика в глазах советских лидеров всегда была служанкой политики, личные амбиции лидеров стояли выше государственных интересов, а государственные интересы – всегда! – выше человеческих жизней, то можно обнаружить скрытый смысл в действиях тогдашнего советского руководства и элементы абсурда в советской и внутренней и внешней политике.

Внешнюю, как и внутреннюю, политику СССР определяли или люди убеждений, которые во имя своих идеологических принципов готовы были переступить через нормы морали и права, выработанные человечеством, пожертвовать другими, а иногда (гораздо реже) и собой, или люди, с самого начала готовые на все ради выживания, продвижения по иерархической лестнице, личной материальной выгоды. Они и поглотили первых, ибо для идеалистов-«идеологов» бюрократическая структура люмпен-пролетарской диктатуры в СССР не была приспособлена. Или же первые, «идеологи», перерождались во вторую группу, ни на минуту не отказываясь от марксизма-ленинизма и пытаясь применить его на практике. Наконец, среди исполнителей идеологических предначертаний были люди, принимавшие лозунги и идеи всерьез, хотя на деле самые честные из них становились соучастниками политической практики, далеко отстоящей от провозглашенных идеалов.

В.И. Ленин в ответ на просьбу Мустафы Кемаля помочь Турции распорядился отправить туда 60 тыс. винтовок, 2–3 тыс. патронов на каждую винтовку, 108 полевых и 12 тяжелых батарей и 10 млн рублей золотом (стоимость 30 тыс. т муки, равных 60 тыс. т хлеба)

. Дата отправки – 1921 год. Хлеб в те дни означал человеческую жизнь. Поволжье голодало. Имели место случаи людоедства. Миллионы людей умерли от голода. 10 млн рублей золотом, потраченные на импорт зерна, спасли бы от голодной смерти 2–3 млн человек, которые в течение 1,5–2 месяцев могли бы питаться этим хлебом. Дружественный жест в адрес Турции фактически означал отказ предотвратить ужасающие последствия голода в Поволжье.

Пусть эти расчеты неточны – не весь купленный хлеб и не вовремя дошел бы до голодающих. Но не вызывает сомнения, что во имя политических целей – сотрудничества с Турцией – на алтарь помощи этой стране, помощи в захвате (или возвращении ей) дополнительно нескольких тысяч квадратных километров территории вожди российского пролетариата положили жизни сотен тысяч своих сограждан. Даже с высоты прошедших десятилетий не поворачивается язык назвать подобные действия прагматичными, соответствующими национальным или государственным интересам.

И если бы такая акция была исключением!

Наступили 1930–1931 годы, когда в стране происходила разрушавшая крестьянство и сельское хозяйство коллективизация. Украина и юг России, обладавшие лучшими в мире черноземами, голодали. Миллионы людей умерли. Опять были зафиксированы случаи людоедства. А советские мука, зерно, сахар, нефтепродукты продавались в Хиджазе, Йемене, Эритрее, Джибути, Египте. В 1932 году советское правительство предоставило Турции кредит в размере 8 млн долларов для приобретения в СССР машин и промышленного оборудования

.

Пройдет еще полтора десятка лет, и из голодающей после войны страны в конце 40-х годов будет снова вывозиться зерно. На каких весах можно измерить абсурдность этой политики, этих «внешнеэкономических связей», обрекающих тысячи и тысячи собственных граждан не просто на затягивание поясов, а на голод и, возможно, смерть!

Само выражение «внешняя политика» представляется в таких конкретных проявлениях бессмысленным словосочетанием, как и политика внутренняя. На протяжении всего советского периода истории России как в ее внутренней, так и во внешней политике постоянно присутствовало сочетание высоких идеалов и преступного цинизма, логики и абсурда.

В 20–30-х годах СССР на Ближнем и Среднем Востоке проявлял мало активности. Продолжалась торговля и экономическое сотрудничество с Турцией и Ираном. В Турции с помощью Советского Союза были построены, в частности, текстильные комбинаты.

Экономические отношения с Египтом развивались неудачно, так как в начале 30-х годов советских торговых представителей обвинили в подрывной деятельности и выслали.

В 1937–1938 годах, в разгар кампании сталинских репрессий против партийных и советских кадров, СССР отозвал всех членов своей дипломатической миссии в Джидде. Посол К.А. Хакимов и многие другие дипломаты были уничтожены. При формальном сохранении дипломатических отношений они фактически были прерваны. В тот момент в Москве просто некому было оценить последствия.

Внимание советского руководства было сосредоточено на Европе. Для СССР нацистская Германия, другие державы оси представляли в те годы все более реальную опасность. VII (и последний) конгресс Коминтерна решил, что возвращение к широкому объединенному фронту было единственно правильной стратегией борьбы против фашизма. Одновременно было решено создавать общий фронт «всех демократических стран» против «авторитарных режимов». И коммунистические партии, и все трудящиеся должны были заботиться об интересах СССР, потому что «интересы защиты Советского Союза определяют отношения мирового пролетариата к войне»