Кровавый пасьянс

В 1904 году разразилась кровавая Русско-японская война: Япония продолжала колонизировать Китай, и Россия ей очень мешала. Японский флот атаковал Порт-Артур. Война бушевала на Ляодуне и полях Маньчжурии. Малочисленная русская армия терпела поражения по вине бездарных генералов, откатываясь на север Китая; Порт-Артур и порт Дальний после длительной героической обороны были сданы. Но в 1905 году положение изменилось. Японцы выдохлись, израсходовав свои военные и экономические ресурсы, а русские, наоборот, накопили огромные резервы на Дальнем Востоке, чтобы обрушиться на захватчиков сокрушительным ударом. Но не успели – государство не выдержало напряжения, и прежде всего – из-за положения внутри России. В 1905 году американцы по просьбе Японии уговорили царя Николая Второго остановить войну, чтобы он развязал себе руки для подавления первой русской революции, которую щедро спонсировала японская внешняя разведка. Какой Дальний Восток, когда в Питере и Москве кровавая баня?! В результате позорного мирного договора два ключевых порта на Ляодуне были для России утрачены. Был отдан Южный Сахалин, русские ушли из всей Маньчжурии, которую поработили японские колонизаторы. Поражение в этой войне очень долго аукалось нашей родине. В 20-х годах японцы оккупировали Приморье и Забайкалье, намереваясь отторгнуть эти территории, и с большим трудом были изгнаны оттуда. В 30-х – битвы на озере Ханка и реке Халкин-Гол; всю Великую Отечественную войну японская миллионная Квантунская армия грозила ударом России в спину, из-за чего приходилось держать в Приморье, Забайкалье и Монголии до сорока дивизий, которых так не хватало для битв с фашистскими агрессорами под Москвой и в Сталинграде. Но в августе 45-го пришла расплата. За две недели Япония была разгромлена советскими армиями, Порт-Артур и порт Дальний вернулись в русскую юрисдикцию. Сталин за помощь Китаю в освобождении от японского порабощения получил в аренду на тридцать лет Порт-Артур и порт Дальний, с дальнейшим бессрочным продлением аренды. Хрущёв, такой же кровавый политик, что и Сталин, которого он разоблачил на XX съезде (Сталин даже писал Хрущёву в Сталинград на расстрельных списках правых и виноватых во время героической обороны города: «Никита, уймись!»), не обладал умом и дипломатическими талантами отца народов. Хрущёв перессорился с главой новообразованной КНР Мао Цзэдуном, и тот разорвал отношения с СССР. Русские окончательно ушли из Порт-Артура и Дальнего в 1955 году. Теперь Дальний – это многомиллионный мегаполис Далянь. Порт-Артур теперь всего лишь один из районов этого мегаполиса под названием Люйшунькоу.

Так думал Сергей.

Он снова посмотрел в иллюминатор на плывущий навстречу внизу город-порт. Почему же он называл этот город Дальним? Ведь есть еще более дальние: на Камчатке – порт Петропавловск, на Чукотке – Анадырь… Почему Дальний?

Колеса самолета коснулись полосы, легкая встряска и ощущение скорости – они уже на земле. Несутся. Торможение, реверс. И спокойное, плавное движение. Прилетели. Еще несколько минут, и самолет встал. Экипаж поблагодарил за полет, прошел на выход, а теперь можно и пассажирам. Сергей еще раз посмотрел в иллюминатор. Как там снаружи? Темное, укрытое тяжелыми тучами дальневосточное небо сверху, мокрая бетонка, самолеты в ряд. Воздушная гавань. А что, он разве ближний, этот городище, даже если сравнивать с Камчатским краем и Чукоткой? Конечно, Дальний! Вон, Япония напротив. Самая главная американская военная база у русских границ, самый опасный сосед, который всю историю сосуществования вечно алчно зарился на российские земли. Япония!

Сергей усмехнулся. А ведь по договоренности с союзниками на Потсдамской конференции 1945 года, после победы над Японией, им отдавали для оккупации юг Кореи, а они должны были отдать СССР для оккупации остров Хоккайдо – уже были приготовлены войска для вступления на остров, но американцы опротестовали свое согласие. И Сталин не стал спорить. Почему? Одному богу известно. США и Курилы считали частью Японии, но их взяли боем без спроса согласия союзников. А на Хоккайдо не пошли. А то была бы не только Северная Корея, но и Северная Япония! Кстати, есть такое японское аниме – «Выше облаков», там у них две Японии, капиталистическая и социалистическая на Хоккайдо.

Сергей снова усмехнулся, теперь саркастически. Пусть живут самураи, теперь другие времена. А вековая народная мудрость, она снова права: за добро всегда приходится платить тому, кто его делает. Не вторглись мы на исконную территорию Японии, на Хоккайдо, и что имеем теперь? Требуют отдать Южные Курилы! Вот так вот! Дай палец, и тебе руку откусят! Ладно, хрен с ней, с Японией. У него сейчас другая головная боль – тайваньская!

Сергей на выходе из самолета с любопытством смотрел на здание аэропорта, на сумрачное, укрытое тучами небо. Когда вышел из самолета на трап, порыв ветра резанул по лицу каплями первого дождя.

Внизу ждал стального цвета джип «Ниссан». Подтянутые дядьки в плащах исподлобья глядели мимо Сергея. Начальник краевого управления махнул ему рукой:

– Это за мной. Значит, действуй, как договорились.

Он сел в джип, дядьки попрыгали в салон. Джип развернулся и помчал прочь мимо самолетов. Ну и ладно! Сергей нахлобучил на глаза лыжную шапочку с помпоном, поднял воротник старой кожанки.

В здание аэровокзала он попал вместе с обычными пассажирами. Арахова он узнал сразу. Массивный стодвадцатикилограммовый кабан под два метра ростом, без шапки, стрижка под расческу, брезентовая ветровка расстегнута – тугое пузо обтягивала футболка. Спортивные штаны и кроссовки дополняли наряд. На толстом пальце он покручивал связку ключей. Сергей подошел к нему вплотную и встал, испытующе глядя в глаза. Гигант ухмыльнулся:

– Ты суперагент?

– Сергей, – протянул руку Сергей.

– Леонид.

Они обменялись рукопожатиями.

– Пойдем. Размещу тебя. Что пожитков мало захватил?

– Хватит.

– Сейчас смена времен года – то тепло, то холодно.

– Я знаю.

– Неразговорчивый ты. Китаец?

– Кореец.

– Что-то не похож на корейца.

– В корейцах разбираешься?

– Я сам кореец… Ха-ха-ха. В душе.

– Тогда понятно, почему я на тебя не похож.

На привокзальной площади было тесно от японских легковушек. Глаз сразу выхватил из этого расписного импорта отечественную «Ладу-Приору».

– Моя, – похвалился Арахов.

– Личная?

– А то! Месяц назад купил!

Неспешно уселись. Арахов, оглядываясь назад, стал выводить свое «сокровище» из парковочного ряда.

– Где столько денег взял? В кредит?

– Нет, за живую наличность.

– С каких доходов? – наивно спросил Сергей.

– Иди ты! Ты суперагент ФСБ, а не налоговый инспектор.

«Приора» развернулась. Арахов, посмеиваясь, переключил скорость и выжал газ – машина дернулась. Водительский опыт у Арахова был явно не богатый. Но постепенно ход выровнялся, и покатили по улицам с ветерком.

– Куда едем? – спросил Сергей.

– Ко мне. Живу я один. Да, вот тебе фирменный мобильник – там встроенный маячок, даже при отсутствии аккумулятора подается сигнал. – Арахов извлек из бокового кармана ветровки навороченный айфон, протянул Сергею, потом мотнул головой: – Нет, это мой. Твой в бардачке. Возьми.

Сергей извлек из бардачка бюджетную модель скромного смартфона.

– Сейчас пожрем у меня, а потом поедем к братьям Акашиным.

– Кто такие?

– Бандиты. Представлю им тебя. Тыр-пыр, пацаны, надо поймать шпиона, то-се, обороноспособность государства…

– И что?

– Ничего. Слух о тебе пойдет. Корейцы на тебя сами выйдут.

– А чем они заведуют, эти Акашины?

– Менты тебе более точно могут поведать. Что ты детские вопросы задаешь? Бандиты деньжищи гребут…

– Понятно.

– Слушай, а правда, у мэра Сергеевска хрен всего шесть сантиметров? Что у вас в Москве по этому поводу говорят?

Сергей усмехнулся. Содержание знаменитой записки стало достоянием российского народа – неизвестно как, но московские средства массовой информации получили текст, и многие, падкие на дешевые сенсации, выпустили пространные статьи о политическом кризисе на Дальнем Востоке, приводя семейную драму горе-мэра Сергеевска в качестве доказательства.

– Опять же, непонятно, шесть сантиметров – это в спокойном состоянии или уже в стоячем, – управляя машиной, рассуждал Арахов с серьезным видом. Он повернул к Сергею хитрую физиономию. – Как думаешь?

– Не знаю.