Знакомые лица и подозрительные личности. Сборник рассказов

– Здорово, Верка! Принимай аппарат!

– Документы на него у тебя с собой или в конторе?

– У директора остались. Ты покажи, куда его поставить, а оформишь потом, когда документы принесу.

Одна из женщин взяла Александра за руку чуть выше локтя и, глядя ему в глаза, спросила:

– Шурка, даже спросить-то совестно – это правда?

– Что правда?

– Ну, что ты этого привёз… – вполголоса сказала женщина и отвернулась в сторону.

– А ты почём знаш, чего я привез?

– Так нам ещё полчаса назад из конторы позвонили и рассказали.

– Ну а чего ты у меня-то спрашиваешь, раз тебе всё уже рассказали!?

– Батюшки-светы – срамота-то какая! – женщина ещё раз посмотрела в глаза Александру и замолчала.

Уже на складе Вера, указав рукой на свободный угол, не поднимая глаз, спросила:

– Вы его потом заберёте отсюда? А то мне тут такого не надо!

– Конечно, заберем! Мы его в мастерской поставим! Чтобы всё под присмотром было!

– В мастерскую! В эту грязищу-то!? Сдурели совсем!?

– Ну а куда его ещё? Мы его на второй этаж затащим – там чисто.

– Ну, не знаю. Может быть лучше в баню, в колхозную. Там же вроде как у нас дом быта.

– Там сыро – заржавеет или замкнёт.

– Ну тогда может в клуб?

– Ладно, чего тут разговаривать, куда начальство скажет – туда и поставим!

– Тоже верно. Разгружайте тогда. Вот сюда ставьте. Да на обед пойдём – пора уже.

Разгрузив ящики и поставив их на указанное место, Александр и Пётр сели в кабину грузовика и уехали с территории складского комплекса. Доехав до переулка, автомобиль остановился.

– Ладно, Петька, я тут пешком дойду.

– Ильич, мне после обеда на работу приходить? Или отдохнуть можно?

– А я тебе больше не начальник. У тебя заведующий гаражом есть – у него и спроси.

– Да, чего тут спрашивать. Все равно после обеда вряд ли далеко пошлют. Приду, потолкаюсь около мастерской. Тем более что сегодня четверг, завтра пятница, а потом два выходных. Вот тогда и отдохнем, отоспимся.

Дойдя до родительского дома, Александр вошел во двор и, подходя к веранде дома, услышал, как скрипнула дверь летней кухни. Через несколько секунд показалась мать с пучком зелени в руках. Увидев сына, она обрадовалась:

– Вернулся! Здравствуй, Шура! – сказала она, обнимая сына.

– Здравствуй, мам! – сказал Александр, приобняв мать.

– Голодный?

– С утра ничего не ел.

– Ну, айда в избу – там все готово уже. Я сейчас только лук помою.

Дома было прохладно, что особенно радовало Александра. На столе стояла сковородка с жареными грибами, тарелка с нарезанным хлебом, и несколько вареных яиц, лежащих в той же тарелке. Лишь только он успел разуться, снять с себя пиджак и кепку, как в дом вошла мать:

– Ну, рассказывай, Шура, как съездил?

– Да, думал сдохну по дороге. Жарища-то, какая!

– Жарко, не говори. Простокиши холодной налить тебе?

– Налей! А отец где?

– На покос уехал.

– Чего он туда поехал-то? Я же говорил, что потом комбайн налажу да накошу и себе и ему сена.

– Так ты же, Шура, на лугу будешь косить. А он лесного хочет пару стогов заготовить. Лесное-то коровы лучше едят.

– Ну, если охота ему паутов кормить, так пускай косит, хоть лесное, хоть болотное.

– Шура, – женщина взяла сына за руку и посмотрела ему в глаза. – Ты мне расскажи – ты чего привез?

– Так за чем ездил, того и привез.

– Я уж теперь и не знаю, за чем тебя посылали!

– Как за чем!? За маслобойкой и сепаратором. Директор сказал, что молока в совхозе много – будем на молокозаводе масло бить и своим рабочим под зарплату давать.

– А я давеча в магазине была, там такое говорят… Говорят, будто ты сказал…

– Да ну! Я нарочно в «Сельхозтехнике» сказал – посмотреть, что будет, а они и рады-радёхоньки, с дури давай в контору звонить…

– Ну, Шура! – сказала мать, слегка толкнула сына в плечо и засмеялась.

Закончив обедать, Александр поблагодарил мать, встал из-за стола и пересел на диван. Через несколько секунд, попросил разбудить его в два часа дня, лег на бок и заснул.

Около ремонтно-тракторной мастерской, на лежащих в тени здания железных трубах и металлических деталях, сидели водители, трактористы, кузнец, токарь и другие рабочие мастерской. Шла оживленная беседа: