Реквием страсти

– А пока мы плывем, я бы хотел рассказать вам немного истории, – предложил Мануэль. – Сам город Гавана был основан в 1515 году испанским конкистадором и наместником Кубы Диего Веласкисом, через 20 лет после того, как Колумб впервые высадился на острове. Город стал своего рода воротами из Старого в Новый свет. И работал перевалочной базой по отправке в Испанию награбленного в Америке золота и серебра. Вся история Гаваны – это непрерывная война за нее между крупнейшими морскими державами и пиратами. То она была отвоевана Англией и затем обменена обратно на Флориду, то наконец завоевана американцами. На кафедральной площади, где вы видели массу художников с мольбертами, в одном из храмов, 102 года покоился прах великого Христофора Колумба, увезенного потом в Испанию. У нас здесь один из самых больших театров в Латинской Америке на 1500 зрительских мест, где выступали Энрико Карузо, Сара Бернар и ваши Анна Павлова и Майя Плисецкая. Сейчас в Гаване проживает более 2-х миллионов человек, и он все еще растет и строится.

– Скажите Мануэль, – перебил его Дмитрий. – Мне вот кажется, что эта борьба за остров никогда так и не закончится. И ваша свобода всегда была и будет относительной, несмотря на революцию. То одни, то другие сильные мира сего протягивают вам руку помощи и народ создает новую страницу истории. Не пора ли Кубе успокоиться и начать жить по демократическим законам Европы или США. Я бывал в Лиссабоне, Венеции и Риме, где все уже настолько спокойно, что страсти не бурлят в революциях и на набережных как у вас. Что скажете? – спросил Дмитрий кубинца.

– В чем-то вы правы, Дмитрий, – ответил серьезно Мануэль. – Наша страна молодая и народ у нас свободный, как были когда-то и ваши казаки. Насколько я знаю, вольница загнала их даже в холодную Сибирь и на Аляску подальше от надзора царей и его бояр. Мы же на острове и нам некуда бежать. Мы вынуждены лавировать между интересами сильных стран и сейчас это наиболее актуально. Наши мужчины смелые, но не злые, а наши женщины гибкие, но не порочные. Мы особый народ и хотим жить со всеми в мире. С открытием железного занавеса к нам уже едут туристы со всего мира. Нам есть что показать, и мы знаем как развлечь их, – он сделал паузу и вытер пот со лба и шеи платком. – Согласен с вами, пусть это и есть история Кубы, – продолжил он, – но пройдет время, и наши специалисты будут греметь своими именами по всему миру, а наша музыка долетит до самых дальних стран и народов. Куба была и остается символом свободы, разве не так? – спросил он с вызовом.

Дмитрий не стал возражать, кивнул и крепко пожал Мануэлю руку. Яхта тем временем достигла далекого рифа и Изабель, одев костюм и ласты, взяла подводное ружье. Она натянула на лицо маску, подошла к борту и эффектно перевалилась в воду. Эрнесто с восхищением наблюдал за своей женой, как в прочем и все остальные.

– Надеюсь здесь нет акул, – сказал Джон. Он почти все время пути загорал на палубе. – Я читал, где лангусты, там есть и маленькие акулы. У бедных лангустов в отличии от омаров нет клешней для защиты, и они становятся их легкой добычей. Хотя в рифах им, наверное, есть где прятаться.

– Сюда акулы не заплывают, а от Изабель лангусты точно не спрячутся. Не успеют, стреляет она метко, – спокойно ответил Эрнесто.

Через минуту Изабель подняла на борт одного пробитого стрелой лангуста. Затем нырнула несколько раз и достала еще двух. Ребята помогли ей подняться на борт, а Эрнесто уже ставил большую кастрюлю на огонь газовой конфорки. Не прошло и тридцати минут, как был готов их обед. Изабель с Эрнесто отказались составить им компанию, сославшись на аллергию к морепродуктам, зато проснулся аппетит у остальных, включая Мануэля.

– Давно не пробовал такой вкуснятины, и всего лишь сварили с солью! -похвалил Эрнесто Дмитрий. Он поливал мясо лангуста лимонным соком и запивал холодным пивом. От него не отставали и довольные Мануэль с Джоном.

– Как глубоко вы ныряли, Изабель, – спросил Джон девушку.

– Могу нырнуть на глубину до 20 метров, – ответила гордая Изабель. И под водой легко могу быть до двух минут. Она присела, рядом держа в руках банку с колой. – Лангусты прячутся в коралловых норах и достать их оттуда можно только специальным крюком. Но здесь мы с Эрнесто поставили деревянные трапы, под ними они часто и прячутся, как дома. Дальше все дело техники, – закончила она.

Через пол часа началась сильная качка, Джон с Дмитрием быстро искупались в море и Эрнесто направил яхту обратно в город. Через час показался и берег Гаваны.

– Жаль уезжать так скоро, – сказал Дмитрий. – Всего то два дня на Кубе, а как замечательно мы их провели. Спасибо вам, Мануэль за экскурсии и прекрасный обед в море, – поблагодарил он его.

Прибыв в порт, они пожали руки капитану и его красавице жене. Мануэль отвез их в отель, а потом и в аэропорт. Они сердечно простились и даже обнялись на прощание как старые друзья. Уже в самолете, Дмитрий решил спросить Джона.

– Скажи, мы что-нибудь упустили в нашей поездке? Тебе не кажется она немного пресной, как будто мы что-то не доделали, или это сугубо мой осадок? -спросил он.

– Если ты про ночной клуб, то я думаю, что все отлично вышло, – ответил Джон. – Просто в тебе еще сильны твои природные гормоны. Нельзя отрицать генетику и силу космоса, на который уповали даже многие сильные мира сего. Ты ведь скорпион и у тебя есть все признаки альфа самца. Твое либидо у тебя в крови и мой совет, стоит немного сдерживать свои порывы. Возможно, если бы твоим спутником был бы Фил, а не я, ты бы поддался соблазну и сейчас испытывал бы чувство вины за содеянное. А так, как ты и сказал, у тебя всего лишь остался легкий осадок незавершенности, -добавил он улыбаясь.

– Может ты и прав. Но как ты себя чувствуешь? – настаивал Дмитрий. – Ты не жалеешь, что мы ушли из клуба раньше времени?

– Не буду врать, жалею, – ответил Джон. – Жалею, что наше сознание и мораль не дают нам права дарить свое тепло всем тем, кто в нем нуждается. Но, с другой стороны, это выгодно отличает нас от всего животного мира. Там, всего три процента самых сильных мужских особей, оплодотворяют 99 процентов всех самок. До остальных самцов никому нет дела, это жестокий естественный отбор. В нашем мире все было бы также, если бы мы жили без нашего разума. Природа разнополых так устроена, что самцам генетически необходимо раскидать свое семя как можно шире и каждый из нас может теоретически иметь по тысячи детей за свою жизнь. Самки же не имеют такой возможности и как и наши женщины, могут родить лишь ограниченное потомство. И эта способность у них быстро убывает с годами. Поэтому женщины и так тщательны в своем выборе партнера и инстинктивно, а большинство и сознательно выбирают альфу, способного обеспечить потомство. Что же, весьма прагматично. Видишь ли, много веков назад, еще до Христа, – продолжил он после паузы, – сила и ловкость были решающими фактором при выборе мужчины. Сегодня эта сила присутствует во власти и деньгах. Поэтому мы и видели столько очаровательных девушек в дорогом клубе. Они выбирали нас, а мы остались непреклонными. Мораль и ответственность наложили на нас тот хомут смирения, который и создает единственные верные связи. Наши прекрасные подруги дома также могли бы участвовать в этой гонке, пока мы ходили бы в море, если бы не были преданы нам. От женщины можно сбежать, их можно терпеть, но вот найти партнера, который станет жить и дружить с тобой, такая же редкость, как найти жемчужину в море. Таких подходящих женщин немного и у каждого она всегда одна. Не все они воспитаны в духе уважения мужчин или повесили свои короны на гвоздь. Но крепкие связи мужчин происходят как раз с женщинами, уважающих своих партнеров, пусть даже они и не так привлекательны. У них на первом месте духовные ценности, а терпение и скромность выгодно отличают их от других. И если твои черты альфа еще горят в тебе, и ты готов участвовать в гонке этого соблазна, то это твой путь. А если свою натуру ты можешь укротить, то сможешь найти не просто партнершу, а и верного друга. Эта моя теория, которой я следую давно и предлагаю попробовать тебе, – закончил Джон.

Дмитрий выслушал его и ему показалось, что они думают почти одинаково. И кажется, он наконец нашел ответ на свой вопрос. Его окончательный выбор между Аней и Лизой и был выходом из его душевных страданий. Анна не будет ждать его вечно, скоро дети вырастут и улетят из родительского гнезда, а он останется с Элизабет жить вдвоем в их пустом доме. Но несмотря на их дружбу и добрые отношения, они уже были далеки друг от друга. Его чувства тянули его к Анне, к этой русской женщине, олицетворяющей собой все то родное и хорошее, что он оставил дома. Эта и была его необъяснимая сила притяжения, его страсть. С ней он был на своем месте, с ней ему и следовало жить дальше. То, что он обманул ожидания Лиз делало его виноватым перед ней, но и Элизабет сама разочаровала его.

Он улыбнулся и посмотрел в иллюминатор. Боинг авиакомпании «Кубана» нес его обратно в Майами, где он сможет наконец поставить точку. Он уже знал, что сказать жене, которой придется принять его выбор. Он представил, как он позвонит потом Анне в Москву и обрадует ее. Расходы и возможная разлука с детьми уже не пугали его как раньше. И пример Кубы был у него перед глазами. Эта страна осталась свободной и не сломленной несмотря на все революции и смены стран покровителей. Зато несвободен оказался великий Хэмингуэй, уехавший и предавший свой дух свободы, которым он питался и дышал на своей второй Родине – Кубе.

Глава 6

Прошло три месяца после Кубы, а Дмитрий так и не решился рассказать все жене. Эйфория их с Джоном приключений испарилась по возвращению в Майами, когда на него сразу навалилась работа и быт. Семья вернулась из поездки в Англию отдохнувшей, Элизабет вела себя с ним дружелюбно, и дети были рады и счастливы. Особенно понравилось в Англии Антону. Он восторженно показывал отцу фотографии старого Лондона, Манчестера и Ливерпуля, куда возила на экскурсии их мама. Давний фанат футбольного клуба «Манчестер Юнайтед», он даже сходил с дедушкой на легендарный стадион «Олд Трафорд», где болел за своего кумира Руни вместе с англичанами.

У Дмитрия тогда просто не нашлось слов и сил, чтобы разрушить эту их иллюзорную идиллию. Жизнь потекла своим обычным чередом, как будто не было ни Кубы, ни его сомнений, ни разговоров с Джоном об Анне. Дети звали их с Лиз на свои спортивные соревнования, они переживали и радовались их успехам, а на рождество они всей семьей побывали в Олбани, где сняли домик и катались в горах на лыжах. Место там было замечательное, в свое время там училась Лиз и у нее осталось там много друзей. Они и составили им компанию на Новый год, и всем было весело, кроме самого Дмитрия.

Потом были пикники с друзьями по выходным, поездки на море с детьми, и только Анна все также продолжала любить и ждать Дмитрия в России. Они регулярно общались по скайпу и он, чтобы не потерять ее как раньше, каждый раз признавался ей в любви. Вы скажете, как это бывает поразительно, что у одного человека все получается так сложно. Другие живут и не могут даже представить себе такой клубок противоречивых отношений. И развязать этот гордиев узел было уже под силу только ударом меча самого Александра Македонского, каким Дмитрий в настоящее время себя не ощущал и все откладывал на потом. И ничто так не тянется как временное решение. Он так и не побеседовал об этом с Джоном, хотя чувствовал, что тот давно ждет его для откровенной беседы.

Какие силы и оправдания для Дмитрия находила в себе Анна остается загадкой, но все же мае в их отношениях настал кризис и ее терпение лопнуло. Анна запаниковала, сказав ему, что так больше продолжаться не может. Ей просто по-женски и по-человечески не хватало его присутствия и тепла, и она уже не могла находиться с любимым через океан так долго. Их короткие встречи если и питали страсть Дмитрия, то Анне уже причиняли страдания и боль.

Дмитрий сразу вылетел в Москву. Там он узнал от мамы, что и отцу стало хуже. Тучи над ним сгущались и два любимых человека требовали от него невозможного. С отцом все было уже ясно, его сознание медленно меркло под тяжестью навалившейся старости и болезни. Он уже находился в больнице под присмотром врачей. С Аней же Дмитрий все так же стоял на пороге выбора. На одной чаше весов была его любовь к ней, на другой – семья. И Анна никак не хотела отпускать его обратно, их ночи уже не проходили без ее слез и рыданий.

– Женщины, – думал Дмитрий. – Мы даем им все и главное надежду на вечную любовь, за которую они и цепляются. У них же нет сил любить несколько вещей сразу, как это делаем мы, мужчины.

Он лежал с Аней в их родительской квартире и не мог заснуть. Он посмотрел на спящую Анну, годы уже превратили ее в зрелую женщину, ушла прошлая девичья игривость и легкость бытия. Переживания наложили на ее лицо печать грусти и печали. Сейчас, глядя на нее, преданную и такую близкую, он опять задумался над своей жизнью.

– Надо срочно поговорить с Джоном, – решил Дмитрий.

Он осторожно высвободился из объятий Анны, одел халат и вышел на кухню. Был только час ночи по Москве, значит в Майами 6 вечера. Дмитрий еще не до конца адаптировался к смене часового пояса после перелета и организм привычно отказывался от сна. Он включил свой ноутбук и хотел вызвать Джона на сеанс связи по скайпу, когда на кухню вошла его мама.

– Мам, ты чего не спишь? – спросил ее Дмитрий.

– Бессоница. Аня спит? – тихо спросила она.

– Спит и опять плакала, – сказал Дмитрий. У них с мамой установились доверительные отношения и оба пытались найти выход из создавшегося положения. -А ты все не даешь себе покоя из-за моих с ней отношений, – огорчился он, глядя на нее. Светлана Дмитриевна молча кивнула головой. Она открыла холодильник и достала к хлеб, масло и сыр.

– Сделать бутербродик? – спросила она.

– С удовольствием, хорошо бы и чай, – ответил Дмитрий и закрыл ноутбук.       Квартира у них была небольшая, но чистая и уютная. Кухня была маленькой, но все здесь было родное и приятное, ведь здесь прошло детство Дмитрия.

– Как ты там все же? Мы так толком и не поговорили, как работа, как Лиза, дети? – поинтересовалась мама.

– Да все нормально, в Англии им понравилось. Рождество провели в горах. В общем все неплохо и по работе, – ответил Дмитрий, он сейчас не хотел говорить о семье. – Ты же знаешь, сбой у меня не там, а на сердце с Аней. А ты у меня молодец, все не меняешься, следишь за собой! – похвалил он мать.

Светлана Дмитриевна была моложе отца на 23 года и ей было уже 68. Выглядела же она явно моложе, бодро и свежо. Светлые волосы были чистые и уложены, фигура была в меру подтянутой, живые карие глаза еще любили жизнь. Несмотря на болезнь мужа она находила время на театры и бассейн, встречалась с подругами.

– Как быстро летит время, – сказала она и присела напротив. – Кажется недавно ты еще ходил в школу, помнишь? И твои увлечения этим роком «Кисс» и потом этот десант, – вспоминала она. – Порою так хочется, чтобы ты никуда не уезжал. Чтобы все было снова как тогда, – она встала и потрепала его по волосам.

– Да ладно мам, ты же знаешь, что время не повернуть вспять, – сказал Дмитрий. – Это жизнь, ты сама учила меня, что надо быть оптимистом. И мне здесь хорошо. Но я нужен и там, ты лучше меня это понимаешь. Даже не знаю, как мне быть.

Он присел рядом и обнял мать. Так они и сидели, молча обнявшись, пока не вскипел чайник. Светлана Дмитриевна встала и приготовила сыну чай и бутерброд.       – Утро вечера мудренее, ложись тоже спать. Я пойду, договорим завтра, -сказала она, поцеловала сына в макушку и вышла, закрыв дверь.

Дмитрий вышел на связь с Джоном. Через минуту на него смотрело его бородатое улыбающееся лицо, и Дмитрий поприветствовал друга.

– Извини, что пропал, звоню тебе из Москвы. Надо было переговорить еще раньше, – начал Дмитрий, говорил он по-английски. – Все не мог собраться с духом, а сейчас вот что-то накрыло. Ты же знаешь, я так и не развелся, семья держит меня стальной хваткой. Дети счастливы, Лиза добра как никогда. И Анна вдруг запаниковала, наверное, чувствует, что это может продлиться вечно. Я в Москве, она плачет, не отпускает и держится за меня как за спасательный круг, – рассказал он. – В общем кризис настал с новой силой.

– Понимаю, – ответил Джон на другом конце земного шара. Связь была отличной, помех и искажений не было. Он задумался и видны стали появившиеся морщины на его лбу. – Но ты чувствуешь, что ты сам делаешь ее несчастной и зависимой от тебя. Она постоянно ждет тебя, вот ее терпение и рухнуло. Она не знает, что ей предпринять и чувствует свою беспомощность. Если ты по-настоящему любишь ее, дай ей то, что она хочет. Верни ей контроль над собой. Иначе уходи, – закончил Джон. Он выглядел уже серьезно и видно было, что кубинские шутки и разговоры давно позади.

– Но как? Взять ее с собой я не могу, а бросить работу и детей не могу тоже, -повысил голос Дмитрий. – Сердцем я понимаю, что надо что-то делать, а разумом наоборот, ничего не меняю. С точки зрения рассудка все идет так как надо. Кого же мне слушаться? – спросил он.

– Знаешь, мой друг, я расскажу тебе еще одну историю, но уже последнюю, -ответил Джон после паузы. – После этого советов больше давать не буду. Или приезжайте ко мне с Анной на терапию, иначе я отказываюсь участвовать в вашем треугольнике. Так вот, слушай, может ты и разберешься во всем сам, – начал он. – Есть такая теория, называется парадокс страсти. В ней как раз главный критерий выбора и есть сердце или разум. Мы все выбираем себе партнера по привлекательности. Он нас устраивает до тех пор, пока своими достоинствами он притягивает нас. Далее случается так, что в нем что-то меняется, или ты сам уходишь от него далеко вперед. В общем его ореол славы меркнет для тебя. Как правило, в этот момент ты начинаешь уже бессознательно смотреть по сторонам в поиске партнера с новой привлекательностью. А старый партнер начинает страдать от твоей холодности, скандалить, тебя же его отношения начинают тяготить. Надоевший партнер становится тебе не интересен, – Джон сделал паузу и выпил воды. Дмитрий внимательно слушал. – Так вот, – продолжил Джон. Его лицо раскраснелось, на лбу опять появились морщины и даже капельки пота. – Парадокс страсти в том и заключается, что чем больше страдающий начинает требовать старых отношений и чувств, тем дальше от него отдаляется второй. Его начинает все раздражать, порой он становится и грубым. Зачем ему тот, кто уже не интересен. Кстати, так бывает не только между полами, а и между друзьями. В этот момент и наступает развязка и партнеры расстаются. И оба страдают от фрустрации былых чувств, ведь в отношения вложены их духовные инвестиции и время! Вопрос только в том, кто и как расстается. Тот кто охладел, давно расстался сердцем, разумом же он еще держится, ведь неплохой человек был рядом. Этот человек является ведущим или лидером в отношениях. Чаще у него и больше ресурсов на разрыв. А тот, кто страдает, расстался разумом, держась сердцем до последнего. Будучи ведомым, он понимает, что его разлюбили, что он не интересен и только здравый рассудок толкает его на развод. Сердцем он продолжает цепляться за свою любовь и страдает. Ему бы вместо горевания и упреков просто вернуть себе былую форму и опять стать привлекательным, но не у всех это получается, как и у твоей Елизабет. Физическую форму она себе так и не вернула, и потеряла для тебя свою сексуальность, которую ты и нашел в Анне. Теперь о главном. Ты и есть лидер в отношениях с Лизой, тебя держит только разум, или понятие дружбы. Сердцем ты давно с Анной. Лизе хорошо бы дать тебе пинка под зад, но она слишком любит тебя и детей, и вы страдаете. И сделать с собой она ничего не может, увы молодость не вернуть. К сожалению, твои основные потребности лежат именно в сексуальной сфере, а не духовной, иначе все было бы по-другому. Но раз она не может выйти из отношений, выбор можешь и должен сделать ты. Закопай свое сердце и живи разумом с ней. Убери из жизни свою сексуальность и честно расстанься, и не мучай Анну. Ты в отношениях с ней тот же лидер, только пока вы еще максимально интересны друг другу. Ты так же задаешь тон, так же играешь с ее чувствами. А когда она станет тебе не симпатична, найдешь себе новую игрушку, не считаясь с ее чувствами. Это бесконечных процесс для тебя, пока ты не остановишься. На Кубе в клубе ты был почти готов на новое приключение. Лизе же и Анне надо это понять и сделать свой выбор. Если честно, им надо бежать от тебя как можно дальше и поскорее, но ты чертовски хорош пока не скомпрометировал себя окончательно. Пойми, для тебя это как хождение по лезвию бритвы, своеобразный адреналин страсти, – воскликнул Джон и продолжил. И если Лизе тяжелее уйти, у нее семья и дети, то Анне я бы посоветовал сделать это уже давно. Ты разрушил самооценку их обеих, и они оба зависят от отношений к тебе. Дмитрий, не стоит манипулировать Анной, как ты делал это с Лизой. Вырваться из этого ада для нее теперь можно только с помощью специалиста. Если любишь, помоги ей в этом, либо женись. Но если честно, я уже вижу, что ты никогда не возьмешь ее в Штаты, и сам не уедешь к ней в Россию. Ты будешь держать ее в любовницах, пока твоя страсть не угаснет. А это мой друг и есть двойные стандарты. Да, ты можешь баловать ее и задаривать обещаниями, но ты никогда не женишься на ней, – закончил свою речь Джон и вытер пот со лба платком.

Дмитрий слушал все это и слезы выступили на его глазах. Все казалось ему так просто и очевидно, и все это было правдой, и правдой жестокой. Он отвернулся от камеры и вытер слезы бумажным полотенцем. Прошло около минуты, когда он снова вернулся к разговору.

– Да, Джонни, ты жесток, но ты прав, – было первое, что он сказал. – Теперь я понимаю, почему вас, мозгоправов, так боятся в России мужчины. Вы многое знаете про нас и часто осуждаете. Да, женщин у нас в России в избытке, и мы избалованы их вниманием. Там, в Западном мире, женщины чувствуют себя достойнее и знают себе цену. И закон защищает их как никогда, особенно детей. Я действительно боюсь развода, ибо могу потерять все, чего добился, включая любовь и уважение детей. И разум останавливает меня от этого разрыва. И я все еще на поводу своей сексуальности, не уважая ни чувств Лизы, ни потребностей Анны. Это я влюбил ее в себя, сделал своей собачонкой. Ты прав, как же ты прав. Ты уничтожил сейчас меня, разрушил мою уверенность. Я чувствую себя полным дерьмом, – Дмитрий замолчал. Он не знал, что дальше с этим делать и Джон решил подбодрить его.

– В таких случаях, а он не только у вас одних такой, надо расставаться, – мягче сказал он. – Могу предложить два решения, и это опять выбор. Если ты не можешь укротить свой пыл, иди к Анне, несмотря на потери. Главное сохрани себя. Помнишь Хемингуэя, ты сам мне рассказывал про его судьбу? Но помни про свой порок страсти, чтобы не повторить это снова. Иначе будешь скоро страдать снова. Ты все еще живешь своими удовольствиями, не считаясь с чувствами других людей, хотя на словах ты выглядишь иначе. Это Дмитрий собственная исключительность и эгоизм, -Джон был уже резок и опять не жалел друга. – Если же у тебя есть сила воли и ты можешь укротить свою страсть, пожалей Анну и прощайся с ней навсегда, -продолжал он. – И не позволь ей преследовать тебя, как когда-то ты поступал с ней. Ей вообще не надо было возобновлять с тобой отношения, это было ее ошибкой. И верни себе дружбу с женой, она все простит, так как любит тебя по-настоящему. Помнишь, мы говорили про греческую страсть Эрос и любовь Агапе. Сейчас это про тебя. И будь верен своему выбору, ведь он будет осознан. На самом деле это и есть выбор пути по жизни. Твоя юность уже закончена, друг, пора встать на путь мудрости и добра. Дальнейшие поиски страстей будут разрушать тебя еще с большей силой, пока ты не озлобишься и не станешь тем плохим циничным парнем, о которых мы говорили на Кубе. Все, больше говорить не могу, у меня сеанс через десять минут и мне надо подготовиться ко встрече. Держи себя в руках и решай сердцем или разумом, – Джон отключился, а Дмитрий застыл перед ноутбуком в сомнениях.

– Как же выбрать, не рулеткой же? – задавал он себе вопрос. Ответа у него не было. Там в Майами его ждала верная семья. Здесь, за дверью спала любимая Анна. Он обхватил голову руками и попытался сосредоточиться. – Господи, и зачем мне интеллект выше среднего? Я может быть счастливую жизнь прожить хотел, -вспомнил он смешной афоризм.

Так ничего и не решив, в смятении чувств, он ушел спать. Он крепко обнял Анну, сразу прижавшуюся к нему во сне и решение трех месячной давности, опять надавило на него своей неотвратимой реальностью. Он гонял и гонял в голове свои бесконечные мысли, пока не заметил, как уснул.