Победители вещей

Занятый внутренним созерцанием инквизиционного костра, ночной сторож не обратил на слова соседа никакого внимания. Его видение было таким ярким и дьявольски четким, что Витька без труда находил весомые аргументы против христианской догматики, хотя и не был знаком с ней. Впрочем, она и не казалось ему слишком сложной.

– Кажется, возле новой сауны шебуршат, – перешел на конспиративный шепот Иван. – Там сегодня электрики кабель в траншею укладывали. Но зарыть не успели… Не доделали рабочие что-то.

– Точно, там! – подтвердил Петька и тоже встал.

Витька, наконец, догадался, о чем забеспокоились котельщики – металлический скрежет стал более отчетливым. Витьку словно подбросило в воздух. Он забыл об изуверах-инквизиторах, ярком костре и вообще обо всем на свете, и молча бросился в темноту. Следом поспешили Иван Ухин и его сын.

Хищно согнувшаяся спина Витьки уже едва виднелась за темным кустарником. Петр опередил отца. Цепочка фигур – ночного сторожа Витьки, Петра и Ивана Ухина – проскользнула мимо клумб, беседки и повернула за угол главного корпуса. Там, на смутно освещенной луной полянке, над недавно прорытой траншеей, копошились три темные фигуры.

Витька вдруг почувствовал азартную дрожь в руках. До сегодняшнего дня ему не удавалось поймать ни одного вора. Как уже было сказано выше, воровская деятельность в «Сытых боровичках» строго регламентировалась самими работниками, и любому отступнику пришлось бы иметь дело не столько с ночным сторожем Витькой, сколько со своими соседями и коллегами.

– А ну, стоять, гады! – радостно крикнул Витька и не зная зачем, совсем одичало взвыл на самой высокой ноте: – Всех порешу-у-у!..

Три фигуры над траншеей замерли. В воздух ударил тягучий выстрел Витькиной берданки-одностволки.

Верхнемакушкинцы проявили незаурядную смелость и прыть. Петр, не раздумывая, налетел на худого, кажущегося каким-то нескладным, вора. Он сбил непрошенного гостя с ног и навалился на него всем телом. Витька отбросил разряженную и бесполезную берданку. Он сцепился с толстяком в кепочке, надвинутой на самые брови. По земле с грозным рычанием – рычанием исходящим исключительно со стороны верхнемакушкинцев до глубины души возмущенных чужой наглостью – покатались две пары борцов.

Иван Ухин невольно замедлил шаги… Ему, как чуть опоздавшему к месту схватки, по неписанным правилам любой драки, достался самый рослый вор. У парня были широкие плечи и, насколько это позволяла видеть мутная луна спокойное, простое и твердое лицо.

Иван Ухин нерешительно остановился в двух шагах от незнакомца. Два человека внимательно осмотрели друг друга. Незнакомец отбросил лопату и сел на груду земли возле траншеи. Порывшись по карманам, он вытащил пачку сигарет.

– У вас спичек нет? – глухо спросил незнакомец Ивана.

Иван послушно протянул спички. У бывшего спиртозаводчика и теперешнего негласного старосты «Сытых боровичков» заметно подрагивала рука.

– Воруете, значит?.. – как бы между прочим, спросил Иван.

Фраза прозвучала довольно осторожно и скорее нейтрально, чем осуждающе. Незнакомец ничего не ответил. Он прикурил, аккуратно спрятав в широких ладонях огонек спички.

«Главарь, – решил про себя Иван Ухин. – Здоровый, как бугай колхозный, честное слово!..»

Иван по-прежнему нерешительно топтался на месте и не знал, что ему делать. Очередной его шажок оказался явно лишним и Иван медленно, как во сне, сполз в траншею. Там он увидел перерубленный в нескольких местах кабель похожий на толстые куски краковской колбасы.

Между тем схватка на земле подходила к своему завершению. Петр успешно одолел худого вора. Он вывернул ему руку за спину, прижав лицом к мягкой земле. Тот неожиданно выругался по-немецки, но настолько искренне, что удивленный чужой речью Петр чуть не выпустил добычу.

Витька оседлал толстяка в кепочке и азартно обматывал его невесть откуда взявшийся веревкой. Ночной страж был настолько увлечен своим занятием, что не обращал внимания на то, как именно он связывает вора. Под веревку попадало все: руки незнакомца, ноги ночного сторожа, лопата и даже свежий пенек о который Витька успел набить небольшую шишку на голове.

Иван Ухин немного осмелел. Он выбрался из траншеи и сказал ни к кому не обращаясь:

– Ладно, хватит вам…

Но возня не стала тише. Иван Ухин осмелел еще больше и, не спуская взгляда с широкоплечей фигуры, попятился к Витькиной берданке. Он подобрал ее, правда, так и не решившись направить ствол на незнакомца.

– Витька! – окликнул Иван.

– Что? – ночной сторож прикусил нижнюю губу, и короткое слово прозвучало скорее через нос в виде «Фо-о-о?»

– Себя-то за каким чертом вяжешь?!

Витька замер. Толстяк, на котором он сидел, уже давно не оказывал никакого сопротивления. Витька распутал узлы на своих ногах и принялся вязать их заново уже с учетом своих ошибок.

– Ноги не нужно, – снова заметил Иван Ухин.

– Почему?

– Сам, что ли, его на себе потащишь?

Петр поднял на ноги длинного. Руки вора были аккуратно, но довольно профессионально связаны ремнем.

– Дураки! – уже на чистом русском языке сказал длинный. – Мы – из мафии.

– Из сицилийской, что ли? – весело уточнил Петр.

Витька охотно гыгыкнул в ответ. Похищение медного кабеля явно не входило в планы сколько бы значительной мафиозной структуры.

Рослый главарь ночных воришек понимающе поморщился и выбросил окурок.

– Ну, пошли что ли? – спросил он.

«Куда?..» – чуть было не спросил Иван, но, вовремя сообразив, что такой вопрос явно не уместен, промолчал.

– Меня… то есть нас подождите! – Витька наконец закончить возню с пленным толстяком и веревкой. – Иди-иди!.. – он то и дело подталкивал толстяка кулаком в спину и радостно улыбался.

Толстяк вдруг вильнул и побежал в сторону. Из густого кустарника рядом с забором высунулось длинное рыло Эразма. В свете луны оно было похоже на морду дракона. Эразм аппетитно хрюкнул, словно приветствуя спешащего в его сторону человека. Тот ойкнул, повернулся на сто восемьдесят градусов и побежал назад к Витьке. Тот ждал пленника на тропинке.

– Слышь, толстый, хочешь, отпущу тебя? – хищно улыбнувшись, спросил Витька.

Толстяк отрицательно замотал головой.

– Правда, не хочешь?

Витька и сам немного побаивался Эразма. Даже несмотря на то, что поведение лесного кабана по отношению к людям было понимающе-предупредительным, а его редкие проделки вызывали только улыбку, Витька всегда старательно обходил Эразма стороной.

Толстяк снова замотал головой и всхлипнул. У него было настолько жалкое и потерянное лицо, что Витька перестал улыбаться.

– Ладно, пошли.

Возле центрального корпуса Иван Ухин устроил небольшое совещание. Его первоначальный план – отвести воришек прямо к Василисе Петровне – вдруг показался ему сомнительным.

– Пол-второго уже, – сказал Петр, взглянув на часы. – Спит, Василиса.

Будить хозяйку «Сытых боровичков» из-за уже пойманных воров было и не тактично и просто глупо.

– Может быть, утром в милицию их сдать? – предложил Витька.

– А за кабель кто платить будет? – возмутился Иван. – Нет уж, пусть Василиса с ними сама разбирается.

При очередном упоминании имени хозяйки «Сытых боровичков» Витька блаженно улыбнулся. Во-первых, судя по всему, за поимку воров ему наверняка полагалась премия, во-вторых, появлялся вполне законный повод выпить и, в-третьих, похвала из уст красивой и деловой женщины была очень и очень приятна сама по себе.